МИМОХОДОМ ДАРУЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ ДЕСЯТЬ ЗАПОВЕДЕЙ
Каждому все-таки свое: кому варежки, кому лапоть, а кому и вечная
благо дать. А кому и мелкая благодать, на жизнь или на год. А кому и на
день работы, час подвига, минуту оргазма. Каждому свое, заслуженное или
не очень. Кому-то - умереть в возрасте десяти лет. Нормально это: уме-
реть в таком возрасте. Потому что кто-то по правилам должен умирать
именно в таком возрасте, а если умирает не абстрактный представитель
людского рода, а конкретный индивид с именем - что ж, судьба его такая,
рулетка. Нельзя, нельзя пенять на рулетку. А кому-то и мировое гос-
подство. А кому-то и сапоги. И неча на Господа пенять, если карма не та.
- Ну да ладно, - сказал Артур Шопенгауэр.
Он чувствовал легкую нерешительность. Впрочем, он умел преодолевать
легкую нерешительность, сначала превращая ее в большую, а затем взрывая
внутри себя. И получалась решительность. Большая или не очень, но это по
удаче, по обсnоятельствам, в зависимости от того, какой день, какие люди
и что надлежит сегодня завершить.
- Давайте выведем некую модель правильного человека, - предложил он
небольшлому уютному залу. - Давайте, да? Только будет брать внутренние
константы, а не внешние атрибуты. Внешние - это слишком просто. Пра-
вильно ездить на правильной машине, правильно общаться с правильными
людьми. Но это неинтересно рассматривать, такая атрибутика правильности
весьма самоочевидна. Интереснее сознание, то, что закрыто. Вот что зак-
рыто и неочевидно, то и привлекает внимание. Иными словами, структуры
сознания и внутренней жизни. Очень часто они приводят и к успеху в мате-
риальном мире, а иногда не приводят - если не везет, но в любом случае
обладают и некоторой ценностью в себе.
Это опять-таки не рецепты счастья, потому что его нет и вряд ли тако-
вое объявится. Это рецепты того, что все-таки есть и подвержено расп-
ространению. Скажем так, рецепты правильной духовности, правильной гиги-
ены сознания, да и вообще правильной жизни по некоторым законам. Она тем
и отличается от неправильной, что подразумевают в себе законы, а в неп-
равильной все хаотично и неосмысленно.
Вот давайте назовем первое: наличие принципов. Не принципов добра, а
вообще: наличие принципов как внутреннего императива, неважно - добра,
зла, еще чего. Иными словами, наличие стержня, скрепляющего личность в
полной независимости от внешнего мира, потому что только принципы и
скрепляют. В широком смысле все проявления делятся на реактивные и про-
активные. Причем реактивные достойны малого уважения и свойственны абсо-
лютно всем, а проактивные могут быть только у сжатой личности, скрепляю-
щей себя неким стержнем. Таким, чтобы не рассыпаться, не стать податли-
вой, аморфной массой. Большинство людей податливы, то есть попросту ре-
активны без намека на проактивное происхождение своих действий, чувств,
мыслей. Их трогают - они отвечают. И вот в этой формуле исчерпывается
жизнь, тронули - ответил. Причем примерно одинаково по модулю: затраги-
вание и ответ на него. Совершенно очевидно, что ни к чему достойному так
не придешь. И вообще довольно убогая модель жизни, если рассмотреть,
вдуматься, сравнить с другими моделями. Ну что такое? Его обидели, он
сразу обиделся. Погладили по голове, вильнул хвостиком. Для подлинной
личности, по-моему, унизительно. Это механистичность, причем дурная,
блокирующая самореализацию, потому что самореализация лежит в проактив-
ном, а не в реактивном. Тебя обидели, а ты улыбнись. Тебя погладили, а
ты укуси. Куда интереснее, как тебе, так и окружающим тебя правильным
людям. А реакция на раздражитель изначально слаба тем, что затухает, как
только раздражитель убирают из поля действия.
Реактивное добро всегда второсортно, потому что кончается в момент,
когда человека перестают гладить по голове. Он попадает в другую среду и
сразу перестает быть добрым, получается очень жалкая картина. Поэтому на
таком пути в первую очередь надо любить врагов, поскольку это сразу сви-
детельствует о наличии стержня, диктующего проактивную модель поведения.
А только она и есть подлинная Добро, означающее самореализацию вот на
этом конкретном пути. Со Злом также (мы договорились, что Добро и Зло
достойны равного уважения). Так вот, месть и зависть - плохие вещи, в
большинстве случаев, хотя, конечно, есть исключения. С теми же исключе-
ниями агрессия хорошая вещь. Мы сейчас, как вы поняли, говорим о саморе-
ализации на пути Зла. В чем разница между агрессией и ненавистью, проис-
текающей из мести, зависти, раздражения? Первое есть удел здоровых осо-
бей, а второе больных, но в глаза это не бросается. Вроде бы одинаковые
состояния, имеющие целью одни действия: что-то негативное, насильствен-
ное, стремление сломать и разрушить. Однако разница как между видами
добра. Она в присутствии или отсутствии внутреннего закона. Если у него-
дяя есть внутренний стержень - в данном случае, конечно, стержень него-
дяя - то он эстетичен. А эстетичен потому что осознан, собран и наполнен
силой, а сила в данном случае есть следование закону. А если у мелкого
подонка украли пачку сигарет и он готов за это убить, то это мерзко, по-
тому что некрасиво, а некрасиво, потому что мелочно, а мелочность в дан-
ном случае есть пример чисто реактивного поведения. Я повторяю то, что
говорил когда-то: людей нельзя любить за то, что они хорошие и нельзя
ненавидеть за то, что они плохие. Любить и ненавидеть можно за одно - за
то, что они люди, конечно же. Вот тогда получается чисто, естественно.
Собственно говоря, в этом и лежит отличие проактивных чувств от реактив-
ных. Или твои внутрение состояния диктуются неким законом, или зависят
от того, как в данную минуту к тебе относится мир. Вторая позиция явно
детская, глупая и невзрослая. Все должно определяться однажды найденными
правилами, которым нельзя изменять.
Заметьте, что наличие четкого императива начисто отсекает моральные
терзания, свойственный мелкой <справедливой> шушере. Это она всегда
взвешивает, никогда не может точно отладить весы и потому колеблется. А
человек с внутренним законом всегда все знает. То есть не все в мире,
конечно, знает - такого знать нельзя, это привилегия Бога. Он всегда
знает, как ему поступить, а для человеческого существа это есть основное
и часто вполне достаочное для подлинной жизни знание. Дети, кстати, не
обладают законом, у них нет проактивных внутренних правил. Их обидели -
они обижаются. Приласкали - они добрые. Но это же несерьезно. Когда че-
ловек вступает во взрослую жизнь, он должен определиться с этим самым
стержнем. Вырастить его в себе, усилием воли и мысли однажды поставить.
Что нового я сказал? По крайней мере одну вещь, о моральном законе ведь
говорили всегда. Только от ограниченности ума, от стереотипов и недоумия
полагали, что это обязательно императив добра. И вот тогда, если импера-
тив добра - тогда стержень и подлинная, сильная жизнь. На самом деле ва-
жен сам императив. Добра, зла, еще какой-то модели - неважно, поскольку
все дает стержень одинаковой крепости, одну и ту же путевку во взрослую
и сильную жизнь.
Итак, первое, что мы отметили в правильном человеке: проактивность, а
не реактивность его активности. Наличествует закон внутри. Он двигает, а
не влияния мира, дарвинизм работает только для вечных детей: мир тронул
- человек колыхнулся. А если не тронул, то не колыхнулся? Кстати, из
дарвинизма совершеннно невыводимы две вещи: достижение вершин власти и
создание шедевра. Там нет ответа на феномен Наполеона и феномен Бетхове-
на, скажем так. Потому что тот и другой проактивны, а дарвинизм устраня-
ет из рассмотрения этот метафизический срез. Правильный человек не реак-
тивен, поскольку великие действия никогда не реактивны. Нельзя предста-
вить такой раздражитель внешней среды, который заставлял бы стремиться к
мировому господству. И нет адекватного сверхраздражителя, провоцирующего
на шедевр. Там все идет проактивно, отталкиваясь от внутреннего стержня,
от желания, закрепленного в правилах. Первое - закон внутри, для себя
закон, не для мира. Закон, по которому ты бьешься с миром за свое место
в нем.
Второе давайте назовем пониманием. Об этом раньше говорилось, да? Он-
тологичесекая картина мира, максимально правдиво описывающая мир - вот и
все правильное понимание. Видеть вещи такими, какие есть. И не ставить
на их место иллюзии. Чем <проще> человек, тем максимальней количество
илюзий в его голове. Любое явление там толкуется превратно, ничего не
понимается таким, как есть: будь то любовь, политика, экономика... Дурак
народ - как правило. В голове там мусор, который годами расчищать и то,
наверное, не расчистишь. Там только ложь, освященная веками и заклинани-
ями: мол, прав всегда народ, надо бы у него правде поучиться. На самом
деле, конечно, народ смертельно глуп, а учиться у него можно только вот
этой исконней дурости. Все интеллигенты, которые ходили в народ за прав-
дой, так или иначе возвращались обратно, переполненные ерундой. Место
такое - зашел туда, проникля и сразу же поглупел. Не надо туда заходить.
Эти места надо как-то расчищать, наиболее перспективных оттуда выдерги-
вать, а с остальными не знаю что делать. Повторяю, глупость там - веко-
вая, бронированная, логикой непрошибаемая принципиально, поскольку от-
сутствует механизм понимания чего-то логичного.
Итак, второй признак правильного человека: правильная онтология в го-
лове, адекватное видение мира, когда видятся реальные вещи, законы и ме-
ханизмы, а не подставляются на их место пошлые иллюзии, по-своему объяс-
няющие мир. Картина мира сложное понятие, сейчас, наверное, надо проска-
кать мимо него. Забьем только адекватное мировидение вторым пунктом.
Третьим назовем наличие идеала. Наличие идеала то же самое, что нали-
чие веры или фанатизма. Фанатизм хорошая вещь, поэтому не надо бояться
слова. Отметим особенность: идеал - то, что ты принял сам на максимуме
располагаемой информации. Возьмем политический идеал как самое распрос-
тараненное. Так вот, только то, что ты принял с чистой головой, обладая
информацией и независимостью в оценке, и есть идеал в понимании пра-
вильного человека. Неважно, нацизм или либерализм. Вот, кстати, опять
новое: об идеале говорено тысячелетия, но всегда разумеется конкретный
идеал. Может быть, я плохо образован, но я действительно не помню слу-
чая, когда кто-то вышел бы и сказал: разные идеалы достойны равного ува-
жения. Если это, конечно, идеалы умного в себе человека (а мы договори-
лись другое идеалами не называть, другое у нас - это пропаганда, промыв-
ка мозгов и т.д.). Так вот, повторю: идеалы фашизма, христианства, ком-
мунизма, демократии достойны равного уважения, если принимаются онтоло-
гически проработанным индивидом. Я утверждаю, что онтологически прорабо-
танный индивид принимает любой из этих идеалов, потому что они отличают-
ся друг от друга не уровнем понимания, а скорее мироощущением. Они отли-
чаются скорее внутри себя: есть умный фашизм, а есть глупый, есть гума-
низм для интеллектуалов, и гуманизм дураков. Вот это - отличается в
уровнях понимания. А сами структуры взглядов (коммунизм, демократия и
т.д.) не отличаются в уровне понимания.
Итак: есть правильный национализм и правильная религия, а есть непра-
вильный национализм и неправильная религия. Так вот, идеалом мы чисто
условно будем называть то, что берется и к чему приходится на высоких
уровнях понимания. Человек обладает информацией и он мысленно перерабо-
тал мир, только тогда он может полноценно определиться с верой. Тогда он
достоен уважения.
В чем разница двух типов внутренних убеждений? Типов условно два, по-
тому что убеждения есть у каждого, но один тип мы условились называть
