четыре стороны, и он тоже пошел - восвояси. И пришел к тихому местечку.
Вчера тут был книжный магазин. Сегодня он с опаской толкнул дверь. На
прилавках лежали непонятные пакетики, коробочки и мешочки, зато на стене
висели очень понятные кольты вперемешку с родными калашами и израильски-
ми узи.
- Ассортимент вообще-то стандартный, - извинительно пробормотал улыб-
чивый продавец. - Но есть новинки, как же не быть?
- Да? - без всякого интереса спросил Влад.
В углу он заметил металлическую хреновину, по всем параметрам смахи-
вающую на гранатомет...
- Новизна - наш девиз, - растянул продавец улыбку во всю ширь упитан-
ного лица. - Вот, например, прилавок. Травка, кокаин - все старо, согла-
сен. Но ЛСД! Вы же знаете, что это на самом деле: не наркотик, а путь к
просветлению. Препарат дает максимальные ощущения при минимальном эффек-
те привыкания. Цена соответствует эффекту, но ведь это не главное?
Ошеломленный Влад сказал неожиданное:
- А чего покруче нет?
Продавец, хоть и улыбчивый, а не растерялся:
- Вы об оружии, да? Все как всегда, стволы, гранаты уцененные... вче-
ра новинка была: гранатомет завезли.
- Я вижу, - на удивление спокойно сказал юноша.
- Отличная вещь, - продавец понизил голос, разыгрывая довери-
тельность. - Любой лимузин насквозь. Вы не пробовали работать в терроре?
О, если бы вы работали в терроре, то оценили сразу. Учтите, что вам
скидка, вы несовершеннолетний. Вчера тоже со скидкой брали, но там дру-
гое, там оптовая партия - заказ профессиональных революционеров, у них
там гражданская война на носу, вот такие дела. Ну, будем брать?
Гранатомет и вправду был красавец.
- Нет, - твердо ответил Влад. - Громоздкая вещь. А так ничего, кто бы
спорил.
- А, все понятно, - развеселился торговец. - Вам бы что помельче, ма-
ленькое, да удаленькое, а? Понимаю: дворовые проблемы, непонимание роди-
телей, конфликт с педагогом. Вот браунинг. Дивная вещь, очень молодеж-
ная. Знаете, как пацаны разбирают? Почти как девушки. А тут недавно ма-
лыш заходил, ему бабушка гулять запрещает - так он ей решил в живот
пальнуть, чтоб все наладилось. Смышленый такой... Значит, браунинг?
Видя нерешительность, он тихо добавил:
- Ах да, цена. Это тоже очень понятно. Если вас волнуют деньги, могу
предложить: револьвер старый, на пять патронов, с начала века лежит. Де-
шевле ничего нет, извиняйте. Но он - историческая реликвия. Из него еще
Крупская застрелиться хотела. И боеспособен как новый. Намного проще ис-
пользовать его, чем, скажем, кухонный нож. Пока ножом горло расковыряешь
- замучишься. То ли дело - башку снес, и порядок.
Он выдвинул ящик. Извлек реликвию, протер его, нежно погладил ствол.
- Вам завернуть или так берете?
Влад недовольно поморщился:
- Я же не сказал, что беру.
И добавил дикое:
- А что-нибудь совсем крутое имеется?
Продавец прогнал улыбку с лица. Серьезным стал и внимательным, как
Будда, как Римский Папа, как деревяшка-идол или старый сосновый пень.
Кинул взгляд по сторонам, зорко кинул, проверчиво. Одни они, нет других.
Значит, можно, чего уж там.
- Короче, так. Об этом ты никому не скажешь. Вещь действительно, то-
го... как ты сказал.
Не заложит парень, не заложит. А парень начал вздрагивать пальцами,
зубами, ушами - дрожать, так уж лютой дрожью. Страшно стало парню, почу-
ял он тайну, третьим глазом своим почуял, шестым чувством.
- По твоей настойчивости я понял, что ты все знаешь. Понимаешь, что
это ширма. Понимаешь, что другим занимаемся, а наркотики там, оружие ,
прочее барахло - для отвода глаз. Фирма реализует другой товар...
Он усмехнулся и поспешливо предупредил:
- Скажешь кому левому - ножовкой голову отпилим. У нас с этим четко.
Ладно, пошли.
И они пошли. Симпатичный продавец завел его за прилавок, увлек за
дверь, та вела в коридор, узкий и полутемный. Коридор упирался в другую
дверь. За ней таилась кладовка, маленькая и погруженная в темноту.
Да будет свет? Продавец стукнул по выключателю. И стал свет.
- Смотри, - прошептал он.
Ох и насмотрелся Влад. А продавец шептал, смахивая на старинного за-
говорщика:
- Видишь, да? Иммануил Кант, полное собрание сочинений. А слева Ге-
гель, еще посильнее будет. Есть два тома Шопенгауэра. Но это для своих
корешей, так что прости, брат. Возьми Канта. Та еще вещь.
Влад дышал пылью и не мог надышаться, пыль пахла обворожительно. Лам-
почка светила тускло, как и полагается в таких помещениях. Чудесное мес-
то, он будет приходить сюда раз в неделю.
- Мне всегда почему-то казалось, что вы должны заниматься именно
этим, - прошептал Влад.
Торговец не мог скрыть гордости за фирму и за себя, работающего на
такой смелой фирме:
- А что ты хочешь? Черный бизнес. Гуссерля вон в коробках из под ана-
ши провозили, чтоб таможня не просекла. Античку вообще перли в ящиках из
под авиабомб. Тоже повезло, через все посты такую партию проволочь - как
раз на новый джип.
Помолчали для нагнетания доверия.
- Ну что, парень, старичка Иммануила берешь?
- А то!
Странное дело, он никогда не интересовался подобной... продукцией. А
тут выложил последние деньги. И хватило денег-то. И место в сумке хвати-
ло. И хватило место на физиономии продавца для резиново-уродской улыбки.
- Может, Спинозу возьмешь?
- Завтра.
- Ладно, брат, отложу для тебя. Только чтобы завтра деньги на бочку.
У нас черный рынок, а не шахер-махер, не фондовая мерихлюндия.
Вдвоем они вернулись в торговый зал. Антураж спокойно висел на сте-
нах.
- Нехудо у нас обставлено? - хитро подмигнул новый знакомец.
Как вежливый мальчик, Влад подмигнул в ответ. Минуты две перемигива-
лись, и посмеивались, и знающе улыбались. С трудом расстались.
Он шел домой по вроде бы родным улицам. Но творилось на них неродное
и доселе невиданное. Ничего опасного не было, скорее наоборот - живи се-
бе спокойно и радуйся. На улицах никто никого не грабил, не убивал, не
насиловал, не трогал пальцем, не поминал лихом, и мысленно не желал ху-
дого, фантастика - никто никому не желал худого! Люди останавливали дру-
гих людей на улицах и начинали желать им добра. Минуту желали, две,
три... чтоб детки были толстыми, скотинка там не дохла, картошка росла,
чтоб войны, понятно, не было... пять минут желали, десять, пятнадцать.
Бедняга начинал вырываться, его ловили, привязывали к фонарному столбу и
продолжали желать добра: чтоб прадедушка не болел, и чтоб домашний хомя-
чок не тужил, чтоб кошка в ус не дула, чтоб жена не ушла.
Гаишники тормозили примерных водителей и давали им взятки, чтобы те
продолжали так правильно и безопасно ездить; молодые люди в дорогих кос-
тюмах стояли посреди тротуара и пихали толстенные пачки долларов по кар-
манам мимо идущих старух; дети во дворах играли не в войну, а в мирную
жизнь; проститутки отдавались за спасибо; воры просили прощения у лохов,
а милиционеры извинялись перед ворами.
Только один раз он встретил насилие: трое мужчин в смокингах привяза-
ли нищего бродягу к тополю и насильно кормили его красной икрой. Бродяга
не хотел, он отпихивался и отнекивался изо всех нехилых бродяжьих сил.
<Хлеба хочу, черствого>, - орал он голосом недорезанного. <У нас тут не
ресторан, жри, чего дают>, - хмуро отвечал один из мужчин, ловко манипу-
лируя ложкой. Прохожие умоляли троицу не издеваться над нищим, но ребята
в смокингах посылали всех сострадательных и делали свое дело. <Не мешай-
те, у нас по плану благотворительность>, - огрызался главный, беззастен-
чиво демонстрируя повязку со свастикой на левом, как водится, рукаве.
<У-у, фашист>, - шипела толпа.
На площади шумел митинг. Несколько десятков дорогих иномарок стояло
поодаль, а над митингующими реяли лозунги: <Капиталисты всех стран, сое-
диняйтесь!>, <Долой народное правительство!>, <Эксплуатацию человека че-
ловеком - в жизнь>, <Империалистическое отечество в опасности>, <Дадим
достойный отпор врагам мирового сионизма>.
Оратор кричал с трибуны:
- Да здравствует Великая Капиталистическая Контрреволюция! Выпьем
кровь из трудового народа, утвердив в стране диктатуру денег. Отмоем
свои грязные барыши. Поклонение Золотому Тельцу всесильно, потому что
оно верно!
Из толпы неслись возбужденные возгласы:
- Отстоим свои дивиденды!
- Все - на биржу!
- Приватизация, о необходимости которой так долго говорили денежные
мешки, совершилась!
- Отречемся от темного наследия коммунизма!
Кто-то чересчур радикальный предлагал сегодня же взять банки, конт-
рольные пакеты и недвижимость. Не забыть металлургию и нефть, а прочую
хренотень оставить тому, кто в них больше нуждается, если такой дурак,
конечно, найдется. Чересчур радикального сразу же обвинили в либеральном
оппортунизме, пришили детскую болезнь правизны в жидомасонстве и отпра-
вили дилером на Соловки.
Гордо реяли над митингом портреты основоположников: Форда и Рокфелле-
ра, Гейтса и Березовского, Анатолия Чубайса и Джорджа Сороса. Нестройный
хор затянул про буревестника над фондовым рынком. Затем грянули про пул
нерушимый банкиров свободных. Спели про заклейменный проклятьем мир бо-
гатых и крутых. Наконец, исполнили про мерседес, который вперед летит и
у которого в Майами остановка. Спели и о красных враждебных вихрях, и
про юного валютчика, убитого за франчайзинг, и про то, что от тайги до
британских морей русская мафия всех сильней, и о многом другом спели, не
менее задушевном.
Влад прошел мимо. Он пока еще чурался политики. Он вообще был раздра-
жен обстановкой. И грубо отказал двум пожилым джентльменам, предложившим
ему распить в ближайшем подъезде на троих стаканчик мартини. Джентльмены
обиделись и ушли, сердито попыхивая пятидюймовыми цигарками из Гаваны.
В почтовом ящике Влада поджидали три вещи. Первой была газета <Со-
ветская Австралия> за 14 июня 1978 года, второй оказалась денежная бу-
мажка, а третьей - до безумия велеречивая записка. Хулиган-рецедивист
Коля сердечно благодарил своего благодетеля за своевременно оказаное
последним материальное содействие и возвращал взятую в долг суммы с ра-
зумным процентом вместе с уверениями в своем искреннем уважении.
Херня какая-то, подумал Влад.
Он пытался уснуть.
Но с каждой секундой в дверь звонили настойчивее.
Нехотя он поплелся в прихожую. Нехотя подошел к двери. Нехотя произ-
нес:
- Кто там?
Молчали.
- Ну кто там? - поддельно бодро переспросил он, с испугом наблюдая в
глазок.
А было от чего! За дверью стояло нечто: трое небритых ребятишек лет
восемнадцати, вида неумного, с цепями на шеях, маленькими глазками и ко-
сыми ухмылками на помятых рожах. Один жевал сигаретку, другой поигрывал
железным прутом, третий хотел витиевато выматериться, но у него не полу-
чалось, язык заплетался...
- А здесь такой не живет, - на всякий случай заметил Влад, хотя его
ни о чем ни спрашивали.
Но мало ли...
- А нам такой и не нужен, - сказал парень с прутом. - Мы к тебе.
- А может, не надо? - с надеждой спросил он.
- Как же надо, когда надо? - удивился витиеватый. - Мы же ради этого
пришли!
Дверь хлипкая, через окно не уйдешь - вот нескладно, вот беда, неуже-
ли конец?
- А ради чего вы пришли?
- Тимуровцы мы, - шмыгнул носом витиеватый.
Влад пожалел, что дожил до своих лет.
Группировка Тимура была известна: ребятки резали всех, включая не-
русских и прокуроров. Тима знали как отмороженного. Говорят, он сам ру-
бил должников. Топором. На кровавые куски.
- Тимуровцы мы, - пустился в рассказки парень с прутом. - Людям помо-
гаем. Пожилым особенно. Дрова там наколоть, воды принести, лампочку
ввернуть, постирать, еще чего. Так вам это... постирать ничего не нужно?
Я умею. А вот он, знаете, как лампочки вворачивать может? Залюбуешься! И
