Арабелла.
Но Уэйд не заметил и этого странного спокойствия ее голоса.
- Да, да, - кивнул он, думая о своем. - Конечно, вы могли его знать.
А что же он собой представляет, по вашему мнению?
- В те дни я уважала его, как глубоко несчастного человека.
- Вам известна его история?
- Он рассказал ее мне. Поэтому-то я и ценила его за удивительную вы-
держку, с какой он переносил свое несчастье. Однако после того, что он
сделал, я уже почти сомневаюсь, рассказал ли он мне правду.
- Если вы сомневаетесь в несправедливости по отношению к нему со сто-
роны королевской комиссии, судившей мятежников Монмута, то все, что вам
рассказал Блад, соответствует действительности. Точно выяснено, что он
не принимал участия в восстании Монмута и был осужден по такому парагра-
фу закона, которого мог и не знать, а судьи расценили его естественный
поступок как измену. Но, клянусь честью, он в какой-то мере отомстил за
себя.
- Да, - сказала она едва слышно, - но ведь эта месть и погубила его.
- Погубила? - рассмеялся лорд Уэйд. - Вряд ли вы правы в этом. Я слы-
хал, что он разбогател и обращает испанскую добычу во французское золо-
то, которое хранится им во Франции. Об этом побеспокоился его будущий
тесть д'Ожерон.
- Его будущий тесть? - переспросила Арабелла, и глаза ее широко раск-
рылись от удивления. - Д'Ожерон? Губернатор Тортуги?
- Он самый, - подтвердил лорд. - Как видите, у капитана Блада сильный
защитник. Должен признаться, я был очень огорчен этими сведениями, полу-
ченными мной в Сен-Никола, потому что все это осложняет выполнение зада-
чи, которую мой родственник лорд Сэндерленд поручил решить вашему покор-
ному слуге. Все это не радует меня, но это так. А для вас, я вижу, это
новость?
Она молча кивнула головой, отвернулась и стала смотреть на журчащую
за кормой воду. Но вот заговорила снова, и голос ее опять звучал спокой-
но и бесстрастно:
- Мне трудно во всем этом разобраться. Но, если бы это было правдой,
он не занимался бы сейчас корсарством. Если он... если бы он любил жен-
щину и хотел на ней жениться и если он так богат, как вы говорите, то
зачем ему рисковать жизнью и...
- Вы правы. Я тоже так думал, - прервал ее сиятельный собеседник, -
пока мне не объяснили, в чем тут дело. А дело, конечно, в д'Ожероне: он
алчен не только для себя, но и для своей дочери. Что же касается мадему-
азель д'Ожерон, то мне рассказывали, что это дикая штучка, вполне под
стать такому человеку, как Блад. Удивляюсь, почему он не женится и не
возьмет ее на свой корабль, чтобы пиратствовать вместе. Нового в этом
для нее ничего не будет. И я удивляюсь терпению Блада. Он ведь убил че-
ловека, чтобы добиться ее взаимности.
- Убил человека? Из-за нее? - Голос Арабеллы прервался.
- Да, французского пирата, по имени Левасер. Француз был возлюбленным
девушки и сообщником Блада в какой-то авантюре. Блад домогался любви
этой девушки и, чтобы получить ее, убил Левасера. История, конечно,
омерзительная. Но что поделаешь? У людей, живущих в этих краях, иная мо-
раль...
Арабелла подняла на него мертвенно-бледное лицо. Ее карие глаза
сверкнули, когда она резко прервала его попытку оправдать Блада:
- Да, должно быть, вы правы. Это мир иной морали, если его сообщники
позволили ему жить после этого.
- О, почему же так? Мне говорили, что вопрос о девушке был решен в
честном бою.
- Кто это сказал вам?
- Некий француз, по имени Каузак, которого я встретил в портовой та-
верне Сен-Никола. Он служил у Левасера лейтенантом и присутствовал на
дуэли, в которой был убит Левасер.
- А девушка была там, когда они дрались?
- Да. Она тоже была там, и Блад увел ее после того, как разделался со
своим товарищем корсаром.
- И сторонники убитого позволили ему уйти? (Он услыхал в ее голосе
нотку сомнения.) О, я не верю этой выдумке и не поверю никогда!
- Уважаю вас за это, мисс Бишоп. Я тоже не мог поверить, пока Каузак
не объяснил мне, как было дело.
- Все мы сожалеем о смерти человека, которого мы уважали. Когда-то я
относилась к нему, как к несчастному, но достойному человеку. Сейчас...
- по губам ее скользнула слабая, кривая улыбка, - сейчас о таком челове-
ке лучше всего забыть. - И она постаралась тут же перевести беседу на
другие темы.
За короткое время дружба Арабеллы Бишоп с лордом Уэйдом углубилась и
окрепла. Способность вызывать такую дружбу была величайшим даром Арабел-
лы. Но вскоре произошло событие, испортившее то, что обещало быть наибо-
лее приятной частью путешествия его светлости.
Это приятное путешествие сиятельного лорда и очаровательной девушки
нарушил все тот же сумасшедший испанский адмирал, которого они встретили
на второй день после отплытия из Сен-Никола. Капитан "Ройял Мэри" был
смелым моряком. Его сердце не дрогнуло даже тогда, когда дон Мигель отк-
рыл огонь. Высокий борт испанского корабля отчетливо возвышался над во-
дой и представлял такую чудесную цель, что английский капитан решил дос-
тойно встретить нежданного противника. Если командир этого корабля, пла-
вавшего под вымпелом Испании, лез на рожон - ну что же, капитан "Ройял
Мэри" мог удовлетворить его желание. Вполне возможно, что в этот день
разбойничья карьера дона Мигеля де Эспиноса могла бы бесславно окон-
читься, если бы удачный выстрел с "Милагросы" не взорвал пороха, сложен-
ного на баке "Ройял Мэри". От этого взрыва половина английского корабля
взлетела на воздух еще до начала боя. Как этот порох очутился на баке -
никто никогда не узнает: храбрый капитан не пережил своего корабля и,
следовательно, не смог произвести надлежащего расследования.
В одно мгновение "Ройял Мэри" была изуродована, потеряла управление и
беспомощно закачалась на воде, а ее капитан и часть команды погибли. И
прежде чем оставшиеся в живых английские моряки могли прийти в себя, ис-
панцы уже взяли корабль на абордаж.
Когда дон Мигель как победитель вступил на борт "Рояйл Мэри", Арабел-
ла Бишоп была в капитанской каюте, а лорд Джулиан пытался успокоить и
ободрить ее заверениями, что все окончится благополучно. Сам Джулиан
Уэйд чувствовал себя не очень спокойно, а лицо его было несколько блед-
нее обычного. Нельзя, конечно, сказать, что он принадлежал к числу тру-
сов. Но мысль о рукопашном бое неведомо с кем в качающейся деревянной
посудине, которая в любую минуту могла погрузиться в морскую пучину, бы-
ла весьма неприятной для человека, довольно храброго на суше. К счастью,
мисс Бишоп не нуждалась в том слабом утешении, которое мог ей предложить
лорд Уэйд. Конечно, она тоже слегка побледнела, ее карие глаза стали
немного большими, нежели обычно. Но девушка хорошо владела собой и,
склонившись над капитанским столом, сохраняла в себе достаточно самооб-
ладания, чтобы успокаивать свою перепуганную мулатку-горничную, ползав-
шую у ее ног.
Дверь распахнулась, и в каюту вошел дон Мигель, высокий, загорелый, с
орлиным носом. Лорд Джулиан быстро повернулся к нему, положив руку на
эфес шпаги.
Однако испанец, не тратя слов, перешел к делу.
- Не будьте идиотом! - сказал он резко. - Ваш корабль тонет.
За доном Мигелем стояли несколько человек в шлемах, и лорд Джулиан
мгновенно оценил обстановку. Он выпустил эфес шпаги, и клинок мягко
скользнул в ножны. Дон Мигель улыбнулся, сверкнув белыми зубами, и про-
тянул к шпаге руку.
- С вашего разрешения, - сказал он.
Лорд Джулиан заколебался и взглянул на Арабеллу.
- Я думаю, что так будет лучше, - сказала она с полным самообладани-
ем.
Его светлость передернул плечами и отдал свою шпагу.
- А сейчас идите на мой корабль, - сказал им дон Мигель и вышел из
каюты.
Никто и не подумал отклонить это приглашение, высказанное в повели-
тельной форме. Во-первых, испанец обладал силой, чтобы заставить их;
во-вторых, было бессмысленно оставаться на тонущем корабле. Они задержа-
лись здесь еще на несколько минут только для того, чтобы Арабелла успела
собрать коекакие вещи, а лорд Уэйд - схватить свой саквояж с документа-
ми.
Моряки, уцелевшие на изуродованных остатках того, что недавно называ-
лось "Ройял Мэри", были предоставлены самим себе. Они могли спасаться на
шлюпках; ну, а если шлюпок не хватало, то у них оставалась возможность
держаться на воде, цепляясь за какой-нибудь обломок мачты, или же просто
утонуть без долгих мучений. Если лорда Уэйда и Арабеллу Бишоп взяли на
испанский корабль, то это объяснялось тем, что их явная ценность была
слишком очевидной для дона Мигеля. Он вежливо принял их в своей большой
каюте и церемонно предложил оказать ему честь, сообщив свои фамилии.
Лорд Джулиан, еще находившийся под влиянием только что пережитого
ужаса, с трудом заставил себя назвать свое имя. Но тут же, в свою оче-
редь, потребовал, чтобы ему сказали, кто именно напал на "Ройял Мэри" и
захватил подданных английского короля. Уэйд был очень раздражен и зол на
самого себя и на все окружающее. Он сознавал, что не сделал ничего комп-
рометирующего в столь необычном и трудном положении, в какое поставила
его судьба, но и ничем положительным он также не мог похвастаться. Все
это, в общем, не имело бы существенного значения, если бы свидетелем его
посредственного поведения не была дама. Он был полон решимости при пер-
вом же удобном случае исправить ее впечатление о себе.
- Я дон Мигель де Эспиноса, - прозвучал насмешливый ответ, - адмирал
военно-морского флота короля Испании.
Лорд Джулиан оцепенел от изумления.
Если Испания подняла такой шум из-за разбоев ренегата-авантюриста ка-
питана Блада, то что же теперь могла говорить Англия?
- Тогда ответьте мне, почему вы ведете себя, как проклятый пират? -
спросил он. А затем добавил: - Я надеюсь, вам понятно, каковы будут пос-
ледствия сегодняшнего дня и как строго с вас спросят за кровь, бессмыс-
ленно пролитую вами, и за ваше насилие над этой леди и мною?
- Я не совершал над вами никакого насилия, - ответил адмирал, ухмыля-
ясь, как может ухмыляться человек, у которого на руках все козыри. - На-
оборот, я спас вам жизнь...
- Спасли нам жизнь! - Лорд Джулиан на мгновение даже лишился языка от
такой наглости. - А что вы скажете о погубленных вами жизнях? Клянусь
богом, они дорого вам обойдутся!
Дон Мигель продолжал улыбаться.
- Возможно, - сказал он. - Все возможно. Но это будет потом. А пока
вам дорого обойдутся ваши собственные жизни. Полковник Бишоп - человек с
большим состоянием. Вы, милорд, несомненно, также богаты. Я подумаю над
этим и определю сумму вашего выкупа.
- Вы все-таки проклятый, кровожадный пират, как я и предполагал! -
вспылил Уэйд. - И у вас есть еще наглость называть себя адмиралом флота
короля Испании! Посмотрим, что скажет ваш король по этому поводу.
Адмирал сразу же нахмурился, и сквозь напускную любезность прорвалось
сдерживаемое до сих пор бешенство.
- Я поступаю с английскими еретиками-собаками так, как они поступают
с испанцами! - заорал он. - Вы грабители, воры, исчадия ада! У меня хва-
тает честности действовать от своего собственного имени, а вы... вы, ве-
роломные скоты, натравливаете на нас ваших морганов, бладов и хагторпов,
снимая с себя ответственность за все их бесчинства! Вы умываете руки,
как и Пилат. - Он злобно засмеялся. - А сейчас Испания сыграет роль Пи-
лата. Пусть она снимет с себя ответственность и свалит ее на меня, когда
ваш посол явится в Эскуриал жаловаться на пиратские действия дона Мигеля
де Эспиноса.
- Капитан Блад - не английский адмирал! - воскликнул лорд Джулиан.
- А откуда я знаю, что это не ложь? Как это может быть известно Испа-
нии? Разве вы способны говорить правду, английские еретики?
- Сэр! - негодующе вскричал лорд Джулиан, и глаза его заблестели. По
привычке он схватился рукой за то место, где обычно висела его шпага,
