ло открытие четырех элементов генетического кода):
"[...] теория Марра не имеет под собой никаких рациональных ос-
нований, она противоречит и логике современной теоретической
лингвистики, и языковой эмпирии. [...] Но теория эта, представля-
ющая своеобразную модель языка, весьма близкую к генетическому
коду, [...] может послужить иллюстрацией проявления в ученом ин-
туитивных и неосознанных представлений [...]". Иначе говоря,
Марр, возможно, в своей безумной теории предсказал типологичес-
кие основы тогда еще не существовавшей генетики.
В конце ХХ в. труды Марра постепенно стали реабилитировать,
особенно его штудии по семантике и культурологии. Появилось да-
же понятие "неомарризм". Это произошло при смене научных пара-
дигм, при переходе от жесткой системы структурализма к мягким
системам постструктурализма и постмодернизма, где каждой бе-
зумной теории находится свое место.
Лит.:
Алпатов В.М. История одного мифа: Марр и марризм. - М.,
1991.
Фрейденберг 0.М. Воспоминания о Н. Я. Марре // Восток - За-
пад. - М., 1988.
Гамкрелидзе Т.В. Р. О. Якобсон и проблема изоморфизма между
генетическим кодом и семиотическими системами // Материалы
международного конгресса "100 лет Р. О. Якобсону" - М., 1996.
НОВЫЙ РОМАН
(или "антироман") - понятие, обозначающее
художественную практику французских писателей поставангарди-
стов 1950 - 1970-х гг.
Лидер направления - французский писатель и кинорежиссер
Ален Роб-Грийе. Основные представители Н. р. - Натали Саррот,
Мишель Бютор, Клод Симон.
Писатели Н. р. провозгласили технику повествования традици-
онного модернизма исчерпанной (см. принципы прозы ХХ в.) и
предприняли попытку выработать новые приемы повествования,
лишенного сюжета и героев в традиционном смысле. Писатели Н.
р. исходили из представления об устарелости самого понятия лич-
ности как оно истолковывалось в прежней культуре - личности с ее
переживаниями и трагизмом.
Основой художественной идеологии Н. р. стали "вещизм" и анти-
трагедийность.
На художественную практику Н. р. оказала философия француз-
ского постструктурализма, прежде всего Мишель Фуко и Ролан
Барт, провозгласившие "смерть автора". В определенном смысле
Н. р. наследовал европейскому сюрреализму с его техникой автома-
тизма, соединением несоединимого и важностью психоаналитичес-
ких установок (см. психоанализ). Проза Н. р. культивирует бессоз-
нательное и, соответственно, доводит стиль потока сознания до
предельного выражения.
Вот что пишет о прозе Роб-Грийе французский писатель и фило-
соф Морис Бланшо:
"Мастерство Роб-Грийе достойно восхищения, как и осмыслен-
ность, с которой он исследует неизвестное. То же относится к экс-
периментальной стороне его книг. Но столь привлекательным де-
лает эти книги прежде всего пронизывающая их прозрачность; по-
следняя наделена отстраненностью невидимого света, падающего
из некоторых наших великих снов. Не следует удивляться сходст-
ву между "объективным" пространством, которого не без риска и
перипетий стремится достичь Роб-Грийе, и нашим внутренним
ночным пространством. Мучительность снов (см. также сновиде-
ние, измененные состояния сознания. - В. Р.), присущая им спо-
собность откровения и очарования заключены в том, что они пере-
носят нас за пределы нас самих, туда, где то, что внешне нам, рас-
текается по чистой поверхности при обманчивом свете вечно
внешнего".
А вот что пишет о творчестве Роб-Грийе Ролан Барт:
"В творчестве Роб-Грийе, по меньшей мере в виде тенденции, од-
новременно наличествуют: отказ от истории, от фабулы, от психо-
логических мотиваций и от наделенности предметов значением. От-
сюда особую важность приобретают в произведениях этого писателя
оптические описания: если Роб-Грийе описывает предмет квазигео-
метрическим способом, то делается это для того, чтобы освободить
его от человеческого значения, излечить его от метафоры и антропо-
морфизма. [...] Поэтика взгляда у Роб-Грийе по сути представляет
собой очистительное поведение, мучительный разрыв солидарности
между человеком и вещами. Стало быть, этот взгляд не дает ника-
кой пищи мысли: он не возвращает ничего человеческого; ни одино-
чества, ни метафизики. Самой чужой, самой антипатичной искусст-
ву Роб-Грийе является, конечно, идея трагедии. [...] По моему мне-
нию, именно радикальный отказ от трагедии придает эксперименту
Роб-Грийе особую ценность".
Приведем фрагмент одного из романов Роб-Грийе "Проект рево-
люции в Нью- Йорке":
"Первая сцена разыгрывается стремительно. Сразу видно, что ее
повторяли несколько раз: каждый участник знает свою роль наи-
зусть. Слова и жесты следуют друг за другом со слаженностью шес-
теренок в хорошо смазанном механизме. [...] В этой запутанной се-
ти линий я уже давно обнаружил очертания человеческого тела: на
левом боку, лицом ко мне лежит молодая женщина, по всей видимо-
сти обнаженная, ибо можно отчетливо видеть соски на груди и тре-
угольник курчавых волос в паху; ноги у нее согнуты, особенно ле-
вая, с выставленным вперед коленом, которое почти касается пола;
правая же положена сверху, щиколотки тесно соприкасаются и, су-
дя по всему, связаны, равно как и запястья, заведенные, по обыкно-
вению, за спину; ибо рук словно бы нет: левая исчезает за плечом, а
правая кажется отрубленной по локоть".
С той же невозмутимостью далее описываются чудовищные пыт-
ки, которые проделываются над девушкой, потом эта же сцена по-
вторяется, варьируясь, много раз, так что уже непонятно, та же это
девушка или другая и кто ее мучители. Все это позволяет говорить
о серийности (см. серийное мышление) повествовательных элемен-
тов у Роб-Грийе.
Вот что об этом пишет русский философ Михаил Рыклин:
"В рамках каждой из серий Роб-Грийе упорно повторяет одно и то
же, но с минимальными вариациями, так что постепенно стирается
разница между тождественным, равным, различным, отличным и
противоположным. [...] В результате мы так и не знаем, сколько
рассказчиков в "Проекте революции в Нью-Йорке". [...]
Роб-Грийе сам сформулировал основные правила своего метода
так: хороший герой - тот, у которого есть двойник; хороший сю-
жет - максимально двусмысленный; в книге тем больше истинно-
сти, чем больше в ней противоречий".
Н. р. - последняя предпостмодернистская попытка жестко орга-
низованной технически прозы, и хотя бы этим он родственен тради-
ционному модернизму. Постмодернизм отказался и от технической
сложности.
Лит.:
Бланшо М. Роман о прозрачности // Роб-Грийе А. Проект ре-
волюции в Нью-Йорке. - М., 1996.
Барт Р. Школы Роб-Грийе не существует // Там же.
Рыклин М. Революция на обоях // Там же.
НОРМА.
В 1970-е гг. Ю. М. Лотман в своей структурной культу-
рологии высказал идею, что культура в принципе есть система Н. и
запретов, ограничений и разрешений.
Что такое Н. в культуре ХХ в.? И есть ли вообще, может ли быть
какая-либо Н. в такой "ненормальной" культуре, как наша?
Н. складывается из трех понятий - должно, запрещено и разре-
шено (см. также модальности). Плюс, минус и ноль.
Наиболее обязательными в культуре являются социальные Н.
Должно: соблюдать правила уличного движения, платить нало-
ги, содержать свою семью, при пожаре звонить 01, соблюдать в
квартире тишину после 23 часов.
Запрещено: переходить улицу на красный свет, убивать, красть,
насиловать, распространять наркотики, ругаться неприличными
словами на улице, курить и сорить в общественном транспорте.
Социальные Н. контролируются жестко: за их нарушение штра-
фуют, сажают в тюрьму, а иногда и расстреливают
Все, что не запрещено, - разрешено. Здесь человек волен выби-
рать - переходить ли ему вообще эту улицу или оставаться на той
стороне, что он был; ходить ли в церковь или быть атеистом; худеть
или полнеть; делать карьеру или прозябать и так далее.
Но то, что входит в область разрешенного в социальной норматив-
ной сфере, может быть поощряемым или непоощряемым в этичес-
кой сфере Н., которая гораздо гибче и регулируется нравственными
законами. Вместо понятия "запрещено" здесь испольауется понятие
"следует" или "не следует". Так, не следует изменять жене, но за это
не посадят в тюрьму. Следует уступать женщинам преклонного воз-
раста место в троллейбусе, но если не уступишь, - не оштрафуют.
Нравственные нормативные установки человек формирует у себя
сам, или ему формируют их его воспитатели, родители. Но в любом
случае они носят гораздо более индивидуальный характер, чем со-
циальные установки. Человек сам решает, можно ему или нет изме-
нять жене, уступать ли место старушке в троллейбусе, можно или
нельзя врать, а если этот последний вопрос трудно решить в общем
и целом, то его можно решить в каждом случае индивидуально. В
большинстве каждый - нормальный в нравственном смысле - че-
ловек скажет, что врать нельзя, но в некоторых случаях можно, а,
может быть, даже иногда следует соврать. Существует даже такое
понятие - "ложь во спасение".
Как правило, к проблеме лжи - пробному камню нравственных
Н. - люди относятся тем или иным образом в зависимости от их ха-
рактера (см. характерология). Истерики не могут не врать. Сангви-
ник может соврать для собственного или чужого спокойствия. Пси-
хастеник может соврать, но потом будет целый год мучиться. Как
правило, правдивы прямолинейные эпилептоиды, с одной стороны,
и сложные углубленные шизоиды - с другой. Первые от прямоли-
нейности, вторые от сложной углубленности. Последняя позиция
довольно опасна. Так, один из самых великих шизоидов-аутистов
(см. также аутистическое мышление) в мировой культуре, Имману-
ил Кант, считал, что врать нельзя ни в каком случае. Даже если у
тебя в доме прячется от полиции твой друг, а за ним пришли, если
ты скажешь что его у тебя нет, ты, может быть, спасешь друга, но
все равно увеличишь количество лжи в мире. Примерно таким же
был и великий философ ХХ в. Людвиг Витгенштейн. Такие люди
весьма неудобны в обществе - они деформируют Н. вранья и не-
вранья.
В любой нормативной сфере актуальными являются два вопроса.
Первый состоит в следующем: запрещено ли то, что не разрешено?
Ответ зависит от того общества, в котором задается этот вопрос. "Ес-
ли нечто эхсплицитно не разрешено, это не значит, что оно запреще-
но" - это, ответ в демократическом духе. "Если нечто не разреше-
но, то оно тем самым запрещено" - ответ в тоталитарном духе.
Второй вопрос: можно ли одновременно делать запрещенное и
должное?
Вот что пишет по этому поводу один из самых известных совре-
менных философов, создатель логики Н., Георг Хенрик фон Вригт:
"Ни "в логике", ни "в реальной жизни" нет ничего, что препятство-
вало бы одному и тому же единичному действию (или воздержанию
от действия) быть и обязательным и запрещенным. Если Иеффай
принес в жертву свою дочь (Иеффай - ветхозаветный военачаль-
