интерпретатором. Такова исследовательская стратегия постмодер-
низма.
Лит.:
Ревзин И. И. О субъективной позиции исследователя в семи-
отике // Учен. зап. Тартуского ун-та. - Тарту, 1971. - Вып.
266.
Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка: Семиоти-
ческие проблемы лингвистики, философии. искусства. - М.,
1985.
Налимов В. В. Вероятностная модель языка: О соотношении
естественных и искусственных языков. - М., 1979.
Руднев В. Введение в прагмасемантику "Винни Пуха" // Вин-
ни Пух и философия обыденного языка / Пер. с англ. Т. А.
Михайловой и В. П. Руднева. Аналитич. статьи и коммент. В.
П. Руднева. - М., 1996.
МЕТАЯЗЫК
- язык описания, язык "второго порядка", при по-
мощи которого описываются языки-объекты. Термин М. возник и
математике и математической логике (см.), где в качестве М. высту-
пают формальные символы, связки, кванторы и операторы.
Выгодность М. состоит в том, что он отличается от языка-объекта
и выступает как более простой, однозначный и ясный (см. логичес-
кий позитивизм). Однако в гуманитарных науках, которые с трудом
поддаются формализации, в качестве М. выступает тот же естествен-
ный язык, что создает определенные трудности. Мы говорим, изуча-
ем объект - в истории, лингвистике, литературоведении,- пользу-
ясь тем же языком, на котором история говорит в документах,
язык - в речевых действиях, а литература - в своих текстах. Для
того чтобы отличить М. от языка-объекта, он строится как термино-
логическая система. Чем строже эта система, тем научнее дисципли-
на, которая пользуется этой системой. Во всяком случае, так счита-
лось всегда в ХХ в. до постструктурализма (см.) и постмодернизма,
научных и философских парадигм, которые именно в расплывчатос-
ти и неясности М. видят адекватность изучаемому объекту.
В нашем словаре рассмотрено несколько М. терминологических
систем: М. математической логики, фонологии (см.), основными
единицами которого являются бинарные оппозиции дифференци-
альных признаков фонем: гласный - согласный, смычный - щеле-
вой, губной - зубной и т. д. В М. структурной лингвистики (см.)
также важнейшую роль играют бинарные оппозиции: синтагмати-
ка - парадигматика, язык - речь, синхрония - диахрония. В ге-
неративной поэтике (см.) элементами М. являются понятия темы и
приемов выразительности, а также сами эти приемы выразительно-
сти - контраст, варьирование, совмещение и т. д. А вот мотивный
анализ знает, по сути, лишь один термин - мотив, М. мотивного
анализа не выделен - это является признаком того, что данное науч-
ное направление уже относится к парадигме постструктурализма.
В принципе, на протяжении ХХ в. наблюдалась динамика поня-
тия М. от жесткости к мягкости - не прямолинейно, конечно, но
общая тенденция была именно такая. Вначале логические позити-
висты провозгласили поиск идеального М. самой главной задачей
философии, после этого Витгенштейн заметил, что говорить на иде-
альном языке - это все равно, что ходить по идеально гладкому
льду.
Однако после второй мировой войны в связи с идеями формализа-
ции знания на основе электронных систем, теории информации и
кибернетики начался новый взлет жестких М. - появилась матема-
тическая лингвистика, семантика возможных миров, употребляв-
шие сложные системы М. Потом эти М. отошли в чисто технические
разработки и вновь - на этот раз, по крайней мере на протяжении
ХХ в., окончательно - пошла мода на мягкие расплывчатые М.
Венцом этой тенденции стал, конечно, постмодернизм.
МИФ
. Это понятие имеет в обыденном и культурном языке три
значения: 1) древнее предание, рассказ; 2) мифотворчество, мифо-
логический космогенез; 3) особое состояние сознания, исторически
и культурно обусловленное.
Первое значение, или представление, как мы покажем ниже, про-
сто неверно. М. не может быть рассказом чисто историческим, по-
скольку на стадии мифологического мышления то, что говорится,
еще не отделено от того, о чем говорится. М. сознание не знает са-
мых фундаментальных противопоставлений постмифологической
культуры. Прежде всего - между реальностью и вымыслом. Для
человека мифологического сознания не может быть также противо-
поставления правды и лжи, а для того чтобы говорить о рассказе,
повествовании, нужны обязательно эти два противопоставления.
Все дело в том, что в М. сознании другое время и пространство -
время циклично: один из основных мифов человечества - это миф
о вечном возвращении. Пространство же М. - это пространство аг-
рарного ритуала, где все взаимосвязано. Каждое явление, в том чис-
ле и природное, толкуется в терминах пространства-времени, свя-
занного с посевом, созреванием и уборкой урожая.
Когда появляется историческое сознание - представление о бу-
дущем, которое не повторит прошлого, М. начинает ломаться, деми-
фологизироваться. Отсюда и возникает представление о нем как о
рассказе в духе "Преданий и мифов Древней Греции" - это вытяну-
тые в линию, искусственно наделенные чертами повествовательнос-
ти мифологические "остатки". Вот как пишет Клод Леви-Строс в
этой связи о задаче мифолога: "Мы будем рассматривать миф так,
как если бы он представлял собой оркестровую партитуру, перепи-
санную несведущим любителем, линейка за линейкой, в виде непре-
рывной мелодической последовательности; мы же пытаемся восста-
новить его первоначальную аранжировку".
Связанный с аграрным циклом мифологический культ умираю-
щего и воскресающего бога (смысл аграрного культа в том, что
"умирающее" зерно потом прорастает, "воскресает", как и умираю-
щий бог - история Иисуса Христа тоже была решена в аграрно-ми-
фологическом ключе как история умирающего и воскресающего бо-
га) порождал особое отношение к личности, такое отношение, ког-
да не действует фундаментальный закон тождества (а = а). Лич-
ность эпохи М. не такая, как наша личность, она - часть всего кол-
лектива, то есть не просто олицетворяет весь коллектив, а отожде-
ствляется с ним. Различные похожие люди, например близнецы,
Принимались за различные ипостаси одного человека, равного при
этом всему космосу Когда появлялось линейное время, цикличес-
кий миф начинал превращаться в линейный текст тогда появля-
лись двойники и близнецы исторического и условно-художествен-
ного повествования.
Второе значение понятие М. как мифотворческого космогенеза -
рождения мира из хаоса - более корректно, но ведь нас в первую
очередь М. интересует потому, что в ХХ веке он стал одной из важ-
нейших культурных категорий, а стал он таковым благодаря треть-
ему значению - М. как особому состоянию сознания. Это такое со-
стояние сознания, которое является нейтрализатором между всеми
фундаментальными культурными бинарными оппозициями (см.),
прежде всего между жизнью и смертью, правдой и ложью, иллюзи-
ей и реальностью. Вот почему во времена тоталитарного сознания,
например, во времена сталинских репрессий, миф действует так бе-
зотказно. Когда арестовывают всю семью и человек понимает, что
тот, кто все это заварил, - негодяй и тиран, а его арестованные или
убитые родственники явно ни в чем не виноваты, он долго не может
психологически удерживать в себе это непосильное для него знание.
И он регрессирует в мифологическое сознание; оппозиция "злодей /
жертва" сменяется для него оппозицией "вождь / герой" или
"вождь / его враги". Сознание человека затемняется, и им полно-
стью овладевает бессознательное, которое, как показал Юнг, как
раз и состоит из М. (см. аналитическая психология).
Вот почему миф так важен для ХХ в. Но мифологическое прони-
зывает не только политику, но и фундаментальную культуру, кото-
рая в ХХ в. становится тотально мифологической (см. неомифоло-
гическое сознание). Чтобы изучать это сознание, важно знать
структуру классического М. (пусть реконструированную этим же
неомифологическим сознанием).
Для структуры М. прежде всего характерно то, что Люсьен Леви-
Брюль назвал партиципацией, то есть сопричастием. В мифе каж-
дый объект, каждое действие сопричастно другим объектам и дейст-
виям. Изображение человека - это не просто изображение, это
часть того человека, которого оно изображает, одна из его форм. По-
этому достаточно проделать какие-то манипуляции с изображени-
ем, и нечто произойдет с изображаемым человеком, например если
проколоть изображение булавкой, человек умрет (контагиозная ма-
гия). Потому что часть - это то же, что целое, одно из проявлений
целого.
Как писал А. Ф. Лосев, для М. характерно всеобщее оборотниче-
ство - все связано со всем и отражается во всем. Для этого нужен
особый язык и особое сознание. Например, когда человек говорит:
"Я вышел из дома", то он просто описывает свое действие. Такой
язык не может быть мифологическим, в нем слишком четко разде-
лены объект, субъект и предикат. Но М. не разделял ни субъекта,
ни объекта, ни предиката М. вообще не знал слов в современном
смысле и синтаксиса в современном смысле: членов предложения,
частей речи - ничего этого не было.
В мифологическом сознании господствовал наиболее примитив-
ный синтаксический (досинтаксический) строй - инкорпорирую-
щий: в нем слово и предложение - это одно и то же, нерасчленен-
ные смыслы нанизываются друг на друга. Не "я вышел из дома", а
нечто вроде "меня-дом-наружу-хождение". Конечно, в таком нерас-
члененном языке и сознании не может быть ни разграничения прав-
ды и лжи (оно возникает как функция членораздельного предложе-
ния), ни деления на иллюзию и реальность (оно возникает, когда
есть предметы и есть слова), ни разграничения жизни и смерти (оно
возникает, когда появляется начало и конец предложения и вообще
начало и конец - то есть линейное время).
Леви-Строс охарактеризовал М. мышление как бриколаж (фр.
bricolage- отскок шара в бильярде ), то есть всеобщее взаимное от-
ражение (утонченным вариантом бриколажа является, например,
"Игра в бисер" Гессе).
Рассмотрим особенности мифологического сознания на примере
мифа об Эдипе (см. также Эдипов комплекс). Эдип по неведению
убивает своего отца и женится на своей матери. Важно при этом, что
он становится царем и что отец его был царь. Вот первая характер-
ная черта архаического М.: ритуальное убийство престарелого ца-
ря, ветхого жреца - этому посвящена огромная книга Дж. Фрейзе-
ра "Золотая ветвь". Ритуальное убийство царя связано с культом
умирающего и воскресающего бога - в мифологическом сознании
Эдип и отец его Лай суть две стадии одного человека, это и есть
умирающий и воскресающий бог-царь.
А что такое соитие с матерью? Как говорили в древней Руси, "Бо-
городица - мать-сыра земля": земля, мать - это олицетворение
плодоносящего начала и одновременно субститут царской власти
как овладения матерью-родиной. Ведь Эдип, овладев Иокастой,
своей матерью, тем самым овладел городом Фивы, стал царем Фив.
Почему же Эдип ослепил себя? В М. об Эдипе действует особая ди-
алектика зрения как слепоты и слепоты как зрения. Об этом хоро-
шо пишет Я. Э. Голосовкер. Эдип видел своего отца, видел свою
мать, но тем не менее совершил все эти поступки, а слепой старец-
