не христианин", то отношение Витгенштейна к религии не было
столь однозначным. По убеждениям ему было ближе всего толстов-
ство. На фронте первой мировой войны он носил в своем ранце тол-
стовское переложение "Евангелий" (солдаты называли его "человек
с Библией"), а в 1930-е гг. читал в Кембридже лекции о религии,
восстановленные и опубликованные его учениками.
Для ранней аналитической философии, то есть для логического
позитивизма (см.), отношение к религии и к Богу было таким же,
как ко всем прочим проблемам традиционной философии, то есть
оно не признавалось реальной философской проблемой.
Однако в 1930-е гг., когда логический позитивизм себя исчерпал,
а особенно в 1970-е гг., когда философия лингвистического анализа
подвергала анализу все подряд (подобно семиотике и структурной
поэтике (см.), вопрос о Боге опять был поднят и появилось самосто-
ятельное ответвление аналитической философии - Л. а. во главе с
философами-аналитиками У. Хадсоном и Д. Филипсом.
Л. а. говорит, что для того чтобы ответить на вопрос, существует
ли Бог, надо разобраться в одном из сложнейших языковых преди-
катов - слове "существовать". Поскольку существование одновре-
менно является предикатом и квантором (см. математическая логи-
ка), то здесь сразу возникает парадокс. То есть если мы хотим ска-
зать: "Бога не существует", то мы тем самым утверждаем: "Сущест-
вует такая вещь, как Бог, которая не существует" (подробно см. су-
ществование).
Л. а. обратилась к сочинениям позднего Витгенштейна. Д. Фи-
липс подчеркивал, что "философия призвана не апологетизировать
религию и защищать веру, а всего-навсего описать их, проанализи-
ровать "грамматику" религиозного языка, прояснить всякого рода
путаницу, связанную с употреблением слова "Бог", снять необосно-
ванные и фальшивые претензии предшествующей религиозной апо-
логетики".
На вопрос, является ли Бог реальностью (см.), У. Хадсон отвечал,
что надо каждый раз определять, что именно понимается под сло-
вом "реальность", ибо в различных языковых играх это слово при-
обретает различные значения.
Наконец, и сама религиозная "речевая деятельность" рассматри-
вается Л. а. как языковая игра с достаточно условными, но необхо-
димыми для верующих правилами (ср. описание Л. Н. Толстым
церковной службы в романе "Воскресение").
Верующий и атеист играют в разные языковые игры: слова, кото-
рые они употребляют, имеют разное значение. Можно сказать, что
они не один и тот же мир видят по-разному, но видят разные миры
(ср. семантика возможных миров).
Определяющую роль в формировании Л. а. сыграла теория рече-
вых актов (см.) Дж. Остина. Сила воздействия религиозного языка
на верующего стала рассматриваться в терминах успешности / неус-
пешности. Молитва - речевой акт: для того чтобы молитва дошла
до Бога, она должна быть успешной, обладать исчерпывающей "ил-
локутивной силой". Для этого необходим ряд условий, например
искренность верующего, принадлежность его к той или иной кон-
фессии и т. п.
На старый вопрос, существует ли Бог, Л. а. отвечала вопросом
"Существует в какой языковой игре, в каких модальностях (см.)?"
Для верующего Бог существует прежде всего в модальности прось-
бы, то есть в императиве ("хлеб наш насущный дай нам на сей
день"). Религия, говорит Л. а., не описывает факты, а сама являет-
ся частью совокупности форм жизни, совокупного экзистенциаль-
ного опыта.
Лит.:
Вейш Я.Я. Аналитическая философия и религиозная апологе-
тика. - Рига, 1991.
ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ
- направление аналитичес-
кой философии (см.), связанное с техникой психоанализа и рассма-
тривающее анализ языковых проблем, с одной стороны, как лече-
ние языка и, с другой - как терапию самого аналитика.
В Э 225 "Философских исследований" Витгенштейн пишет: "Фи-
лософ лечит проблемы, как болезни".
Логический позитивизм" (см.) рассматривал традиционную фи-
лософию с ее псевдопроблемами - свободы воли, бытия, сознания,
истории - как болезнь языка. Метафизика, говорили логические
позитивисты, возникает от неправильного употребления языка или
злоупотребления (misusing) неоднозначными и темными (vague)
выражениями. Задача философа состоит в том, чтобы очистить,
прояснить, наконец, вылечить язык от путаницы мyогозyачных на-
слоений, ведущих к непониманию, заводящих в тупик (misleading),
и построить идеальный логический язык, в котором таким "болез-
нетворным" выражениям не будет места.
Поздний Витгенштей называл Фрейда своим учителем. Действи-
тельно, многое в методологии философов-аналитиков и аналитиков-
психотерапевтов совпадает: прежде всего анализ неправильностей
языка, ошибок речи, чему посвящены, по меньшей мере, две книги
Фрейда - "Психопатология обыденной жизни" и "Остроумие и его
отношение к бессознательному". В 1930-е гг. Витгенштейн читал в
Тринити-колледже Кембриджского университета лекции о Фрейде,
которые были впоследствии опубликованы его друзьями-ученика-
ми вместе с лекциями о религии и эстетике.
В 1953 г. философ-аналитик Джон Уиздом выпустил книгу "Фи-
лософия и психоанализ", которая стала началом нового направле-
ния в аналитической философии - Л. т. Дж. Уиздом полагал, что в
процессе анализа языка аналитик подвергает терапии не только
язык, но и самого себя, выздоравливает в философском смысле, по-
добно тому как это происходит в психоанализе (непременным усло-
вием для начинающего аналитика было пройти анализ на себе, толь-
ко после этого он имел право начинать психоавалитическую практи-
ку (как сказано в Евангелии (Лк. 4:23): "Врачу, исчелися сам").
Поздние философы-аналитики, как правило, брали одну фразу-
проблему - например: "Существуют ли ручные тигры?" (Дж. Э.
Мур) или "Как странно, что этот мир существует!" (Л. Витген-
штейн) - и "обкатывали" ее со всех сторон, обычно не приходят
ни к каким утешительным выводам.
Во всяком случае, как утверждает Уиздом, вывод аналитика все-
гда один: язык богаче любого вывода. Поэтому дело, в общем, не в
выводе, а в самом процессе анализа, который происходит таким об-
разом, что к концу его в голове аналитика проясняется сама эта
сверхценная для него идея сложности языка, несводимости его к
тем или ивым аналитическим операциям над ним.
Чтобы добиться такого результата, философ-аналитик прибегал к
тем же приемам, что и психоаналитик-практик, то есть сочетал
утонченную рассудочность на поверхности и глубинную интуитив-
ную аналогичность, как это делает дзэнское мышление (см.).
Так, уже в "Логико-философском трактате" Витгенштейна соче-
таются рационализм и мистика, когда важно, как писал В.В. Нали-
мов, не то, что выражено в словах, а то, что стоит за ними, когда сло-
ва не доказывают мысль автора, но заставляют задуматься, что же
должно находиться в сознании человека, способного мыслить та-
ким образом. Не логика, а симуляция, то есть моделирование логи-
ки, сопровождающееся назойливым повторением одних и тех же
квазилогических предложений - "мантр", заставляющих зачаро-
ванного читателя в какой-то момент перестать думать об этом ана-
лизе и погрузиться в некую иную - не логической природы - мен-
тальвую стихию и в этот момент осознать, что стоит за словами,
понять их невыразимый смысл.
Таким образом, путь философа, исповедующего Л. т., таков: от
мишуры дискретных логических выводов - к чистоте континуаль-
ного поствербального опыта.
Лит.:
Витгенштейн Л. Лекция об этике // Даугава. - Рига, 1989.
- Э2.
Налимов В.В. Вероятностная модель языка: О соотношении
естественных и искусственных языков. - М., 1979.
ЛОГАЭДИЗАЦИЯ
- один из путей динамики развития культур-
ных явлений в первой пол. ХХ в., противоположный верлибриза-
ции (см.).
Логаэд - это тип метрической композиции (см. система стиха),
суть которого заключается в том, что внутри стихотворной строки
ударения и безударные слоги могут располагаться произвольно, но
в дальнейшем эта произвольность сохраняется на протяжении всех
строк (ср. додекафония, серийное мышление). Пример логаэда:
Сегодня дурной день: 3/2+ 2/2+ 1
Кузнечиков хор спит, 3/2+ 2/2+ 1
И сумрачных скал сень 3/2+ 2/2+ 1
Мрачней гробовых плит. 3/2+ 2/2+ 1
(О. Мандельштам)
("Основание" "степени" означает количество слогов в слове; "по-
казатель" - место ударения).
В противоположность верлибру в логаэде количество ритмичес-
ких типов слов резко ограничено, что создает эффект метрической
семантизации - каждое слово, стремящееся занять определенное
место в решетке логаэда, стремится к тому, чтобы быть близким
этой позиции по смыслу, так как сама эта позиция уже семантизи-
руется. Чтобы объяснить этот принцип. приведем еще один пример:
По холмам - круглым и смуглым, 3/3+ 2/1+ 3/2
Под лучом - сильным и пыльным, 3/3+ 2/1+ 3/2
Сапожком - робким и кротким - 3/3+ 2/1+ 3
За плащом - рдяным и рваным, 3/3+ 2/1+ 3
(М. Цветаева)
Все стихотворение делится по вертикали на две части - первую с
ритмическим словом 3/3, выражающим идею движения, и вторую с
ритмическими словами 2/1 и 3/2, выражающим идею затрудненности
этого движения.
Логаэд - размер, принадлежащий своими корнями античной ме-
трике, но именно в ХХ веке поэзия (особенно русская) стала очень
часто обращаться к этой композиции (особенно много логаэдов напи-
сали М. Цветаева и Вяч. Иванов). Это было частью более общего дви-
жения, которое мы называем Л. и суть которого состоит в том, что оно
предствляет фрагмент системы как всю систему. Механизм Л. - по-
вышенная ограниченность структуры, то есть в конечном счете ре-
дукционизм. Но это особый, мифологический редукционизм. По-
скольку сама позиция, в которой должен стоять данный элемент, се-
мантически маркируется, то фактически любой элемент приобрета-
ет черты, присущие именно этой позиции. В этой позиции происхо-
дит иррадиация смыслов. То же самое имеет место в мифологичес -
ком сознании (см.), где аккумулируется система отождествлений од-
ного и того же места: сыра земля - это мать Богородица; вульва -
амбивалентный материально-телесный низ (см. карнавализация).
Л. захватила очень многие слои культуры ХХ в. Так, например,
система взаимных отождествлений характерна для неомифологиче-
ского романа-логаэда А. Белого "Петербург": Аполлон Аполлоно-
вич - Николай Аполлонович; Кант - Конт; Шишнарфнэ - Енф-
раншиш; все герои отождествляются с мифологическими персона-
жами и одновременно - с реальными прототипами. И все это напи-
сано с резким ограничением на состав слов - метрической прозой,
как будто одним бесконечным трехсложным размером.
Музыкальная Л. - это серийная музыка (см. додекафония), там
ограничения накладываются на интервалы, и серии вторично семан-
тизируются. В живописи непосредственный аналог Л. - кубизм.
Наиболее интересны аналогии Л. в философии ХХ в. Это логиче-
ский позитивизм, который действует таким же редукционистским
