тени отступили, они не доходили до меня, отказывались прятать, а мои
преследователи на своих длинных ногах бежали за мной по пятам. Я вылетел
из улочки, грудь моя разрывалась. Я повернул направо только потому, что
так было ближе, на улочку, оказавшуюся всего лишь проулком, - налево она
обрывалась в сверкающее открытое море. Я выскочил прямо на причал. Но то,
что я увидел в воде, заставило меня остановиться и замереть, как ничто
другое, и я замер, дрожа от страха более сильного, чем тот, что нагоняли
на меня преследовавшие меня фигуры. В эту ужасную минуту я совершенно
позабыл о них.
Вода была видна только из-за освещавшего ее звездного света - черная
лужа, внезапно превратившаяся в зеркало из черного стекла, слегка
рябившее. Но именно изображение в этом зеркало приковало меня к месту:
паутина черных линий, гуща лишенных листьев стволов. В полном изумлении,
забыв про все на свете, я поднял глаза, уже зная, что скрывалось от меня
за тенями и что я должен увидеть.
Я знал и все же был к этому не готов. Чащоба была лесом - лесом
высоких мачт, переплетенного такелажа и рангоута на корме, рассекавшего
ночь. Они простирались во все стороны, насколько хватало глаза, четко
выделяясь на фоне неба, высокие и величественные. Доки, которые я видел
пустыми и заброшенными всего несколько часов назад, теперь были заполнены
множеством высоких кораблей, пришвартованных группами и совсем близко. Их
было так много, и стояли они так высоко, что почти закрывали море и небо.
Лужа, которую я видел, сверкала между натянутым бушпритом и высоким
транцем кормы. Может, я и слышал топот ног за своей спиной, но не обращал
на него внимания. Я столкнулся с чудом, которое было выше моего понимания,
я словно заглянул в бесконечность, и это ошеломило меня. Словно ветер,
дувший с океана, оно сотрясло меня, обдало холодом, показало, как ничтожен
я сам и все мои тревоги. Я слишком хорошо понимал, что это не иллюзия,
если кто и чувствовал себя здесь нереальным, - это я. Там, где могло
случиться такое, страх казался неуместным.
До последней секунды, когда топот башмаков стал слишком громким,
чтобы можно было не обращать на него внимания, пока я не услышал пыхтения
моих преследователей. Тогда, в ужасе от сознания собственной глупости, я
повернулся, чтобы снова бежать. Но было слишком поздно. Чья-то рука
ухватила меня за рукав. Я споткнулся о камень, развернулся и повалился
навзничь. Тяжелые башмаки больно придавили мне руки. Беспомощный, едва
переводя дыхание, я ловил ртом воздух. Их длинные физиономии склонились
надо мной, безмолвные, бесстрастные, свинцово-серые в неясном свете.
Блеснуло острие меча - широкой абордажной сабли, показавшееся мне ржавым,
зазубренным и не очень острым. Она лениво покачивалась взад-вперед перед
моими глазами, так близко, что задевала ресницы, затем стала подниматься,
чтобы нанести сокрушительный удар. Во мне снова проснулся животный
инстинкт. Отчаянно, со всхлипом, я набрал воздуха в легкие и изо всех
позвал на помощь.
Меч не опустился. Я почувствовал, как напряглись придавившие меня к
земле ноги. На нас сетью упал луч пронзительно желтого света, и всякое
движение замерло. Кто-то отозвался на мой крик, и со стороны моря
прозвучал резкий голос - чистый и вызывающий. Глухо, как угрожающий гонг,
застучали шаги по дереву. Я изловчился повернуть голову и заморгал. По
спущенному трапу одного из стоявших поблизости судов сбежала новая фигура,
высокая и гибкая. Широкие плечи и обнаженные руки, мускулистые и длинные,
заливала растрепанная грива волос, сиявших золотом в свете палубного
фонаря.
- Ну, что, щенки? - снова прозвучал голос, жизнерадостный и дерзкий.
- Что сегодня тявкаем? А ну, оставьте его и брысь в свою конуру! Или мне
лично отправить вас туда кнутом? Я не позволю, чтобы какие-то собачонки
шлялись у этого причала!
Наполовину окаменевшему, в полуобморочном состоянии, мне послышалось
в этом голосе что-то странное, и дело было не только в слегка картавом
произношении. Но тут впервые заговорил один из моих преследователей, и я
поразился - невозможно было представить себе голоса более странного, чем у
него. Он был похож на бульканье, рычание, скрип шагов по морозному гравию,
от его звука в моих жилах застыла кровь - это был ужасающий, совершенно
нечеловеческий голос:
- ТЕБЕ ЖАЛЬ ДЛЯ ВОЛКОВ ИХ ЧЕСТНО ЗАРАБОТАННОГО МЯСА? ИЗЫДИ ПРОЧЬ В
СВОИ НЕДРА, СУКА, И НЕ СУЙСЯ КУДА НЕ СЛЕД!
Сука?
Ответом им был звонкий беспечный смех. Глаза мои привыкли к темноте,
и я во все глаза уставился на вновь прибывшую. Поверх облегающей черной
куртки и бриджей, очень похожих на костюм Джипа, был надет пояс из золотых
пластинок, и с него свисал длинный меч. Но хотя костюм плотно прилегал к
ее телу, мне потребовалась целая минута, чтобы сообразить, что это
женщина, причем женщина весьма привлекательной наружности. Когда она
взглянула на меня, ее лицо затуманил гнев, и гнев прозвучал в ее голосе:
- Стало быть, теперь вы кидаетесь на чужих, а? Прочь отсюда,
убирайтесь восвояси на свой "Сарацин", не то я проучу вас, разукрасив вам
шкуры! Не годится это мясо для щенков!
Они быстро встали надо мной, и их хохот прозвучал жутко:
- ЧТО Ж, ВЫХОДИ НА БОЙ, ЛИСИЦА! ВЫХОДИ И ОТНИМИ ЕГО У НАС!
Еще до того, как прозвучали эти слова, она выхватила меч и в резком
свисте металла бросилась на них. Их реакция была по-звериному быстрой, они
зарычали, встали в боевую позицию - и я был забыт. Они убрали ноги с моих
плеч.
- Вставай, мальчик! - крикнула женщина. - Вставай и ноги в руки!
Беги! - С этими словами она бросилась прямо на мужчин.
Снова бежать. Бежать, как мне сказали, и оставить другого человека в
трудном положении. Причем - женщину, которая спасла мне жизнь, даже не
зная, кто я. А, может, на меня подействовало то, что меня назвали
МАЛЬЧИКОМ...
- ЧЕРТА С ДВА! - крикнул я и набросился на лодыжки Волка, стоявшего
ко мне ближе других. Это было все равно что ухватиться за фонарный столб,
но когда-то в школе я играл в регби. Он взвизгнул от удивления и рухнул на
камни причала. Его меч покатился по мостовой. Я хотел прыгнуть на него, но
тут женщина и остальные Волки встретились звоном стали. Один из Волков,
пошатываясь, отступил при столкновении, но в схватку вступил другой, его
абордажная сабля высоко взлетела и со свистом опустилась. Казалось,
остановить ее невозможно, но меч женщины отразил удар, а ее меч был
длиннее и почти такой же ширины - огромная прямая сабля. Ее эфес закрывал
руку женщины замысловатой корзинкой позолоченной гравировки. Клинок Волка
ударился о нее и застрял. Неожиданный удар повернул меч на него,
высвободил, направил вверх - и прямо ему в горло. Волк завертелся, сделал
несколько неверных шагов, темная кровь ручьем лилась между его скрюченных
пальцев, а затем он упал, дергая ногами, и женщина круто развернулась,
чтобы встать лицом к лицу со следующим противником...
По моему виску ударил башмак, и я растянулся на земле, голова у меня
наполнилась звоном, в глазах двоилось. Перекатившись на живот и пытаясь
прояснить сознание, я увидел, как женщина и второй Волк скрестили мечи в
стремительной схватке, нападая и парируя удары. Она открылась. Волк
бросился вперед и пролетел мимо женщины, в то время, как она легко, словно
танцуя, отклонилась в сторону и с безжалостной легкостью вонзила меч прямо
в его незащищенную подмышечную впадину. Однако у третьего Волка - моего -
было время, чтобы поднять свой меч, и когда сабля женщины глубоко вошла в
бок его товарища, он нацелился на нее, нанося сокрушительный удар.
Точнее, попытался нанести, потому что, с трудом поднявшись на ноги, я
обеими руками ухватился за руку, в которой он держал меч, и повис на ней.
Волк был силен настолько, что мог протащить меня за собой, но удар нанести
он не мог. А затем над моей головой запел воздух, словно от взмаха
могучего крыла, и я почувствовал, как от шока у меня опускаются руки. Тело
дернулось и согнулось, как стебель в жатке, и я поспешно отпустил его,
когда за темным фонтаном крови взлетела вверх его голова. Я закрыл глаза и
отчетливо услышал два всплеска воды внизу.
Когда я поднял глаза, женщина быстро обшаривала карманы двух других
волков, рассовывая найденную добычу по своим. Она усмехнулась:
- Цел, а? Для безоружного ты поработал просто молодцом. Как эти гиены
напали на твой след?
- Джип... - хрипло прокаркал я и замолк.
- Джип, говоришь? - рявкнула она. - Что с ним? И где?
- На складе... надо помочь ему...
Она схватила меня под руку и подняла как ребенка.
- Тогда за мной! БЫСТРО!
Я остановился только, чтобы подобрать один из брошенных мечей, но она
уже оставила меня далеко позади. Все еще держа в руке меч, она уже
заворачивала за угол, ее башмаки из мягкой кожи стучали по булыжнику. Но я
нагнал ее, когда она добежала до двора, и вместе, не говоря ни слова, мы
атаковали дверь. Никто не запирал ее, она было растворилась, но застряла,
натолкнулась на еще один труп - не Джипа, а другого Волка - и с крыши
заструился тусклый свет. Откуда-то из глубины склада раздался звон металла
и крик. Женщина бросилась туда, я - следом, в длинный проход между рядами
упаковочных ящиков. В дальнем конце промелькнула тень, за ней - другие,
более высокие, размахивавшие мечами и какими-то другими штуками, похожими
на гарпуны и страшные трезубцы. Некоторые из них остановились, заметили
нас и угрожающе повернулись.
Она не остановилась. Она ринулась прямо в гущу Волков. Ее меч крушил
направо и налево с таким звуком, с каким ветер свистит в телефонных
проводах, и раздался жуткий хриплый крик, один Волк повалился, дергая
ногами, но другой поднырнул под ее руку. Он шел на меня! Абордажная сабля
в моей руке, казалось, весила целую тонну, но я выставил ее вперед, из
всех сил стараясь подражать удару женщины. Волк, все еще выпрямлявшийся,
подбежал как раз к нужной точке, но я был слишком далеко. Он с
пронзительным ругательством отскочил назад и сделал выпад в мою сторону, я
попытался парировать, но одна сила удара вышибла эфес из моей руки, а я
сам свалился на какой-то ящик. Сабля пронзила ящик и прошла сквозь него,
срезав несколько волосков с моей шеи, пока ее не остановило расщепившееся
дерево. Волк зарычал, рывком вытащил оружие... и был повержен там, где
стоял, ударом в затылок.
Он свалился, как пальто с вешалки. Женщина сделала выпад назад и
ударила Волка, валявшегося на полу, затем схватила меня за плечо и
потащила за собой, встряхивая мои болевшие пальцы. Вместе мы промчались по
другому проходу, мимо другого извивающегося тела и снова вокруг. Впереди
нависала куча дров, воздух был тяжелым от сладковатого сочного запаха
колотой древесины. А около дров разыгрывалась небольшая битва, где Волки
подпрыгивали и яростно наносили удары по чему-то такому, чего я не видел.
Одни из них лез вверх, как огромный паук, он почти уже добрался до
вершины, но последняя доска, за которую он зацепился, неожиданно
зашаталась, вылетела и обрушила Волка и небольшую лавину досок прямо на
головы его товарищей.
Женщина с развевающимися белокурыми волосами ринулась в гущу свалки с
победным боевым кличем. Волки рванулись ей навстречу, хором отвратительно
рыча, и узкий проход превратился в бедлам из глухих ударов, грохота,
расщепляющегося дерева и воплей. Они сражались с ней и так и этак, но в
узком проходе до нее могли дотянуться от силы двое или трое, а среди
разбросанных досок женщина передвигалась гораздо легче, чем Волки. Я
