название для дел, в которых ни один уважающий себя житель Тринидада не
пожелает быть замешанным - он скорее умрет, простите мне это выражение.
Однако в тех местах они гораздо больше распространены.
Полицейский захлопнул свою записную книжку и перетянул ее резинкой:
- Для меня это китайская грамота - все равно, что компьютеры... Да.
Что ж, это все-таки ниточка, я полагаю. Я не думаю, чтобы мы в последнее
время наступали на пятки кому-то из Вест-Индии, сэр, верно? Никаких
случаев с Бюро по расовым отношениям?
Все расхохотались. Конечно, таких случаев у нас не было. Мы были
респектабельной компанией, и наш бизнес был международным. У нас были
высокие стандарты, и необычное или экзотическое происхождение считалось
плюсом, так что мы нанимали людей откуда угодно и могли проводить
дискриминацию в каких угодно отношениях, но только не в расовом.
Единственным служащим, замешанным за последнее время в каких-либо
скандалах, похоже, был я. И я никоим образом не собирался упоминать об
этом, уж во всяком случае, не о случае, в реальности которого я сам не был
уверен. Даже если это произошло в действительности, те здоровенные
громилы, во всяком случае, были не из Вест-Индии.
Однако они были грабителями. Или замешаны в чем-то незаконном, причем
в таком, что, не раздумывая, готовы были пожертвовать ради этого жизнью.
Здесь был какой-то мотив, который не сразу бросался в глаза... не больше,
чем в случае с нашей конторой. Полиция явно собиралась списать его как
работу пьяниц, наркоманов или подростков, которые просто случайно на нас
наткнулись, не нашли ничего стоящего, чтобы украсть, и в отместку
разгромили весь офис. Они будут держать ухо востро, но...
Этого я принять не мог. Глодавшая меня тревога становилась все
сильнее, темнее, крепко вцепившись в меня и следуя по пятам. Она маячила
за всеми моими мыслями, хотя оставшаяся часть дня должна была прогнать ее
- день был суматошный, но ободряющий. Наш офис заполнило что-то вроде
маленькой весны, когда воздух стал стал сосновым и острым от
дезинфектантов, затем - пьянящим и цветочным - от ароматизированного
полироля, и, наконец, - прохладным, чистым и нейтральным, когда включился
кондиционер; где-то на заднем плане жизнерадостно трещали телефоны, как
яркие насекомые, жужжали и стрекотали принтеры, восстанавливая нашу
отчетность в твердые копии. Нормальная жизнь распускалась, как
нетерпеливый росток, наливалась и расцветала в обычный статус-кво, яркий,
как подсолнечник. Ее ровная скорость была, пугающей, это было так, словно
мы смотрели быстротекущий фильм; у нас здесь был хорошо отлаженный бизнес
и компетентная рабочая сила. Это должно было ободрить меня. Но не
ободрило.
Два взлома, от которых никуда не денешься, оба странно бессмысленные
- с одним связующим звеном, а именно - мной. Эта идея мне ни капельки не
нравилась, я не мог найти в ней никакого смысла. Предположим, меня в тот
вечер действительно преследовали, - но я добрался до своей машины и был
таков. Ни одна машина не следовала за мной от Тампере и даже от Дунайской
улицы. Они могли запомнить номер, но как-то я не очень представлял себе их
использующими полицейский компьютер, чтобы меня выследить. И потом им надо
было следить за мной не только до дома, но и до офиса на следующий день; к
чему такие хлопоты? Зачем врываться в офис, когда они могли добраться до
меня дома? Нет, это была безумная идея, но безумная или нет, она все
глубже застревала в моем мозгу. Если бы я смог найти способ вычислить эти
два инцидента, найти какое-то разумное объяснение для одного или
другого...
Начнем сначала. Modus operandi [образ действия (лат.)]. Налет на офис
должен быть быстрой и хорошо спланированной операцией с целью нанести как
можно больший ущерб, не привлекая внимания. Зато другой - нет; на самом
деле трудно придумать более грязную работу. Что затевали налетчики,
врываясь таким образом в переднюю дверь под ничтожнейшим предлогом? Зачем
кому-то вообще вламываться таким образом на склад, да еще с убийством в
придачу, причем прямо на улице, хотя чуть-чуть сообразиловки - и они могли
проделать все это при закрытых дверях? Как будто... почти словно они
хотели обставить все так, чтобы ни у кого не вызвало сомнений, что это
ограбление. И без зазрения совести прибавить к этому человеческую жизнь
для пущей наглядности.
Вот теперь ЧТО-ТО вырисовывалось. Я встречался с такими случаями,
когда кто-то пытался использовать взлом... чтобы что-то объяснялось именно
взломом. Нечто, чего не было, но должно было быть. Или нечто, что было, но
не должно...
- Господи, да!
Я не удержался от восклицания вслух. По моей коже пробежал холодок
уверенности. Я нашел мотив, который искал.
Из-за вновь сияющих чистотой столов изумленно поднял голову Дэйв,
погруженный в проверку своих восстановленных записей:
- Чего у тебя там?
- Ничего. - Мне хотелось вскочить и бежать. Я заставил себя
успокоиться и держаться естественно; и все же у меня могло быть не так уж
много времени. Если все это мне действительно не приснилось... - Просто
снова завелся из-за этого налета. Так бессмысленно, черт побери. Или
кажется, что бессмысленно. Но иногда за такими вещами есть скрытый мотив.
- Понял. - Дэйв откинулся и постучал по своей пачке сигарет. К моему
облегчению, они у него кончились. - Проклятие! Вроде той тонны гашиша,
которую надо было вытащить из груза шерсти до того, как он выйдет из
заклада, и при этом как-то объяснить дыру, которая останется, - так они
инсценировали взлом...
- Именно. Здесь, конечно, не могло быть такого. Тут много не утащишь
- с коносаментами.
- Может, стоит попробовать! - ухмыльнулся Дэйв, роясь в карманах
пиджака. - Устроить старушке Джемме хороший удар! Ага... - и он сорвал
целлофан с новой черно-золотой пачки.
Я поднялся:
- Если ты намерен зажечь еще один из этих гвоздей для гроба, я ухожу.
Уже поздно, и ты, по-моему, уже доконал меня ими за день. Ты что, никогда
не слышал о пассивном курении? Если я схвачу рак, подам на тебя в суд.
- Валяй, парень! А я заявлю, что меня довел до этого бездушный босс,
который свалил пораньше и бросил меня здесь со всем этим. В буквальном
смысле!
- Нехорошо так говорить о Барри! - с упреком сказался. Эта шутливая
перепалка давала мне прекрасное прикрытие для ухода, а пораненная рука
была хорошим поводом для того, чтобы уйти раньше остальных, даже в этот
боевой вечер. Когда Клэр помогала мне надеть куртку, я вздрогнул - и это
была не игра.
- Ох, прости... Послушай Стив, хоть раз будь разумен. - Ее чистые
глаза смотрели на меня с выражением, которого я не мог распознать, почти
так, словно она прекрасно видела лихорадочную тревогу, которую я пытался
скрывать. И, черт побери, она снова покусывала палец. - Давай, я отвезу
тебя домой. Иди...
Этого мне только не хватало.
- Не суетись! Я просто немного устал, вот и все - так же, как и ты.
Ты тоже поскорее выбирайся отсюда. Скоро уже будет завтра.
Прощание Джуди было даже еще более сочувственным, чем накануне. Но
как только я вышел за дверь, я едва удержался, чтобы не броситься бегом к
машине.
Я рванул по направлению к дому, злясь на то, что попал в самый час
пик; я несколько раз глупо рискнул, перепрыгивая через бордюры, потому что
ехал я не домой, и могло быть уже слишком поздно. Мне надо было сообщать
Джипу, и быстро, а я и так уже допустил, что одни сутки была упущены. К
тому времени, когда я добрался до Дунайской улицы, солнце уже скрылось за
высокими зданиями, и я мчался в гущу теней. Здесь все выглядело обыденным,
как никогда, за верхушками крыш не было никаких мачт. Меня мучили
сомнения, но я продолжал ехать вперед.
Шины моего автомобиля настойчиво, как барабан, стучали по булыжнику,
звук эхом отдавался среди бурых потрескавшихся стен. Я свернул на Тампере
- вид у нее был такой, словно там так и летала все та же грязная бумага,
но в этот раз я не стал останавливаться. Мне казалось, я сообразил, в
какой стороне должны быть доки, но, как выяснилось, все было не так
просто. Улица с односторонним движением погнала меня метаться, как мячик,
по туманным безликим боковым улочкам, и я потерял дорогу так же, как
тогда, когда бродил здесь пешком. Часто я проезжал мимо узкого поворота, и
мне казалось, что там, дальнем конце, я что-то видел краем глаза, но когда
я сворачивал на следующем, оказывалось, что он беспросветно ведет кругом и
в другом направлении. Либо я притормаживал, разворачивался и въезжал в тот
поворот, что казался мне нужным, но обнаруживал только, что отблеск света,
который я принял за море, был отражением света, проникавшего из
зашторенного окна, а красная вспышка, так похожая на вывеску таверны,
оказывалась лишь забытой старой афишей, хлопавшей по стене. Когда,
наконец, одна такая улочка выплюнула меня на более широкую дорогу, которую
я заметил раньше, оказалось, что это все та же Дунайская улица, только
значительно дальше за улицей Тампере. А там, под сияющим рыжим уличным
фонарем, висела блестящая новенькая бело-коричневая вывеска для туристов,
которую в свой первый приезд сюда я мог бы увидеть, только если бы проехал
дальше: К ГАВАНИ.
Почему-то от ее вида сердце у меня еще больше упало. Но я повернул
туда, куда показывал знак, и поехал дальше. Ехал я до тех пор, пока
совершенно неожиданно мрачные стены впереди не исчезли, и Дунайская улица
вышла на небольшую аккуратную круглую площадку с яркими огнями,
растениями, высаженными в бетонных тумбах, и голубыми знаками стоянки,
разбегавшимися во всех направлениях. А за ней, в обрамлении ряда зданий,
просто-таки сверкавших в последних лучах солнца отчищенным камнем и свежей
краской, находился док, где не было кораблей, зато висели белые цепи,
такие же, какие можно увидеть в пригородных садиках. Я подъехал туда, к
свободной стоянке, и вышел из машины. Я оглядел док в том месте, где он
выходил в открытое море, но воды его были пусты. В поле зрения не было ни
одного корабля - только склад, на верхнем этаже которого я разглядел
розовую неоновую вывеску диско-клуба. Морской ветер был приправлен пылью с
окруженного лесами здания, находившегося за моей спиной, и запахом
застоявшихся специй из расположенного неподалеку индийского ресторана. Я
нашел только то, что за чем гонялся в тот прошедший вечер, но сейчас это
казалось почти насмешкой, своего рода приговором.
Просите - и дастся вам; ищите - и обрящете. Что я же я нашел здесь в
тот памятный вечер? Галлюцинацию? Призрачную мечту? В глубине души я не
был даже уверен, что она существовала; мои воспоминания об этом были
смутными. И все же мои ощущения кричали, что она где-то здесь, что я
должен найти дорогу назад, пока еще не поздно. Я лихорадочно боролся со
снедавшими меня сомнениями. Но что я мог сделать? Я снова был ребенком,
снова заблудился. Меня отрезали.
3
Это место...
Всего два дня назад оно бы мне понравилось. Возможно, я бы даже зашел
взглянуть, что представляет из себя этот диско-клуб; он выглядел стильным
и современным. Разумеется, от этого коктейли не стали бы менее
обжигающими, а дурацкие удары музыки - менее оглушительным, зато публика
была бы как бы более размытой, и не было бы нужды разговаривать. Глаза в
глаза, тело к телу - все просто: никаких избитых фраз, показного внимания,
привычной лжи. Тем, кто приходил туда, так больше нравилось: короткая,
потная, бессонная ночь, размазанный грим и животные запахи, а если все
