Приблизить к себе не спеши.
Коль нет у него мошны золотой,
Открытой и доброй души.
Я снова вздохнул. Моя душа не была открытой, мошна быстро таяла;
правда, я не жалел ни о едином пенни. Клэр улыбнулась, словно принимая к
сведению то, что сказала Молл, и уселась рядом со мной. Она взяла меня за
руку и принялась кормить чем-то вроде паштета, намазанного на бисквит.
- Не знаю, - продолжал я, когда рот у меня уже не был набит. - Какой
трудный выбор - труднее просто не бывает. Господи, я испытываю такой
соблазн, я разрываюсь. Почти в буквальном смысле, - добавил я,
почувствовав, как рука Клэр крепче сжала мою руку, ощутив давление
невысказанных слов. - Но как мне кажется...
Они все наклонились вперед в ожидании моего ответа. Это было
поразительно и само по себе прекрасно - то, что я мог для них что-то
значить. И если разобраться, они много значили для меня - даже этот злодей
Ле Стриж, в своем роде. И как минимум, я был в долгу перед ними. Я никогда
прежде ничего подобного не испытывал.
- Мне кажется, что в той жизни, которую я знал, в старой жизни - я
все испортил, наделал целую кучу ошибок. И совершенно случайно вышло так,
что не продолжал совершать ошибки, если не что похуже. И хотя я кое-чему
научился, дело еще не закончено. В новой жизни, которую мне предлагают, -
я ведь тоже мог бы ее запороть, разве нет? Только последствия могли быть
хуже, бесконечно хуже. Господи, да почти так и получилось!
Я содрогнулся при мысли, чем я мог бы уже быть в этот момент, вот так
запросто.
- Я сделал так, что оказался открытым одному виду зла. Значит, лучше
будет мне убедиться, что я не так открыт и для других его проявлений,
прежде чем я начну снова болтаться в тех местах, где они есть. Я не хочу
со всеми вами расставаться, но мне кажется, лучше мне это сделать. Я
должен вернуться назад, чтобы как следует прожить мою первую жизнь, и
тогда, может быть, я смогу думать о том, чтобы искать какие-то другие
жизни. Я постараюсь не забыть! Я буду бороться, чтобы не терять контакт с
вами - и, может быть, у меня это получится. Но если нет - значит, так тому
и быть. Так будет лучше для всех нас.
- Смелое решение, - спокойно произнесла Молл, - и, на мой взгляд,
истинно правильное. Оно может оказаться тебе больше на пользу, чем ты
думаешь, мой Стивен. Я... я не забуду.
- Да, что ж, в этом есть смысл, - сдался Джип.
- Здесь во внешнем мире, и вправду попадаются очень мерзкие личности.
Мы не можем позволить тебе летать здесь, как бомбе, готовой разорваться в
руках любого, кто ее подберет. Что ж - ступай! - Он вздохнул. - Забудь про
все остальное, если так надо, - но не забывай про доки и Дунайскую улицу.
И прежде всего Таверну! Запиши это в своей памяти. Борись за это. Тогда,
может быть, останется и все прочее. А когда ты созреешь, просто продолжай
искать свой путь и, в конце концов, ты найдешь его, если по-настоящему
захочешь. Но до тех пор... что ж, думается мне, самое безопасное для тебя
- держаться подальше...
Ле Стриж фыркнул - это прозвучало, как я теперь знал, гораздо ближе к
нормальному смеху, чем его обычное злобное кудахтанье. Должно быть,
презрение осталось его единственным связующим звеном с человеческими
чувствами:
- Самое безопасное? Я не был так в этом уверен, мальчик. Держись
подальше, если хочешь, от нашего более широкого мира - и молись ради
твоего же блага, чтобы он держался подальше от тебя! Интересно, будет ли
это так. Твоя судьба неясна, даже в моих глазах - известно ли тебе об
этом? Но если случится так, что она выйдет за пределы того, что ты познал
до сих пор, меня это не удивит. А случись такое - как бы ты ни боролся,
чтобы избежать своей судьбы, она все равно непременно отыщет тебя.
Я сглотнул. Палуба подо мной вдруг стала ледяной, но рука Клэр,
лежавшая в моей, была теплой и крепко держала меня. Словно она нетерпеливо
стремилась увести меня...
Я поднялся, и Клэр поднялась со мной:
- Сколько осталось до того, как мы доберемся домой? - спросила она.
- Ну, еще много часов, моя дорогая, - прогремел Пирс. - Пока мы снова
не пересечем рассвет. На закате - котором закате, штурман?
Джип ухмыльнулся:
- На закате того дня, когда мы отплыли. Они и не успеют тебя
хватиться.
Я разинул рот, но Молл только коротко рассмеялась:
- Недаром он зовется Штурманом. Во Времени для него существует совсем
немного мелей.
Я удивленно покачал головой. Клэр, по-прежнему принимавшая все как
должное, только прыснула и потянула меня за собой к трапу. Смеясь и легко
подпрыгивая под музыку Молл, она повела меня за руку вниз на палубу. Я шел
не оглядываясь. Но у дверей моей каюты я заколебался, вглядываясь в ночь.
Там, далеко впереди, прямо над горизонтом - была ли эта чуть более темная
полоска первым признаком земли или просто очертаниями темного облака? Что
бы там ни было, она висела там, как граница между морем я небом или барьер
между широким миром и узким, между многими снами и единственным холодным
пробуждением. И я вдруг испугался ее, испугался, что мне вновь придется
пересечь темный барьер и ступить в объятия стен гавани, дающих укрытие и
заключающих в темницу одновременно. Там я снова мог обрести свою надежную
гавань и никогда не покидать ее, крепко врасти корнями в грязь. А все моря
мира, все бесконечные океаны времени и пространства будут биться между
берегом и тенью, оставаясь всего лишь ширью воспоминания, мне
недоступного. Я боялся вернуться домой.
Но тут Клэр потихоньку открыла дверь и потянула меня внутрь.
Почему бы и нет? Если она скоро забудет... если я тоже могу забыть,
кому из нас станет от этого хуже? Мы заработали свой праздник, а я - свой
первый урок жизни. И любви; у меня было время, чтобы немножко отдаться и
этому. Достаточно времени - до утра.
ПРИЛОЖЕНИЕ
КОНСИСТОРИЯ ИЗ ЛОНДОНСКОЙ КНИГИ НАКАЗАНИЙ
ЯНВАРЯ 27, 1612 ГОДА...
ЦЕРКОВНЫЙ СУД ПРОТИВ МЭРИАМ ФРАЙД
В означенный день и указанное место юная Мэри явилась самолично и
прямо здесь добровольно призналась что давно уже и часто посещала все или
многие недозволенные и порочные места в нашем Городе, а именно: в мужском
обличье появлялась в питейных заведениях, Тавернах, Табачных лавках и
театрах дабы лицезреть пьесы и действа, и сама лицедействовала тому уже в
продолжении трех четвертей года в мужском облачении, сапогах, с мечом на
поясе... И так же сидела она на сцене выставляя себя на публичное
обозрение всех лиц там присутствовавших в мужском обличье, и играла там на
лютне и распевала песни...
И также имела она обыкновение якшаться с важно расхаживающими
бандитами и распутниками, то бишь грабителями, срезающими кошели, и
безбожными пьяницами, и прочими лицами, имеющими дурную репутацию и самого
вызывающего поведения, с коими она к вящему стыду особы своего пола часто
(по ее собственным словам) тяжко пила и одурманивала голову хмельными
напитками.
И далее она призналась... что в ночь Рождества Христова привели ее в
Церковь Святого Павла с юбкой подоткнутой под пояс на манер мужского
одеяния и в мужском накидке к величайшему возмущению достойных особ, кто
явились тому свидетелями и к позору всего женского рода...
И далее, когда велено ей было поведать не обесчестила ли она свое
тело и не завлекала ли других женщин к распутникам своими посулами и тем
что держала себя как блудница, она все совершенно отрицала и отвергала все
подобные обвинения...
"Mulholland, R.E.S., новая серия XXVIII (1977), 31"
МЭРИ ФРАЙД, ИЗВЕСТНАЯ В НАРОДЕ КАК БЕШЕНАЯ МОЛЛ, БЫЛА ОСТАВЛЕНА ПОД
СТРАЖЕЙ ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО РАССЛЕДОВАНИЯ, ОДНАКО, ПОХОЖЕ, НЕ ПОНЕСЛА
СЕРЬЕЗНОГО НАКАЗАНИЯ - ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ, ТОЧНО НЕ ПРИГОВАРИВАЛАСЬ К
НАКАЗАНИЮ ПЛЕТЬМИ, ОБЫЧНО ПРИМЕНЯВШЕГОСЯ К "БЛУДНИЦАМ". В ПОСЛЕДНИЙ РАЗ О
НЕЙ СЛЫШАЛИ СПУСТЯ ПОЧТИ ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ - ПО ТЕМ ВРЕМЕНАМ ОНА ДОСТИГЛА
ПОРАЗИТЕЛЬНОГО ВОЗРАСТА - И, СУДЯ ПО ВСЕМУ, ОНА ПО-ПРЕЖНЕМУ БЫЛА В ПОЛНОМ
РАСЦВЕТЕ СИЛ.
