кухни. Там была сотня таких, названия которых я не знал, и еще парочка
тех, что мне не нравились, но был и запах чеснока, и сладкого перца, и
пива, и жареного лука. Однако теперь от этой смеси мой больной желудок
просто съежился.
- Это ты, что ли, штурман? - раздался хриплый голос изнутри. Затем
последовал звук, словно кто-то подбросил лопатой уголь в печь. - Малинки
нет, так что придется тебе довольствоваться мной.
- У меня тут приятель, Мирко, - крикнул Джип.
- Эй, как тебя зовут? Стивен? Мирко, тут со мной Стив, он помог мне
разделаться с парочкой Волков, да вот пока с ними возился, получил
раз-другой. Нужно что-нибудь, чтобы поставить его на ноги. КАТЬКА! Ты тут
понадобишься! Да притащи свою сумку для ремонта проколов! А теперь,
дружище, садись-ка ты сюда...
Я плюхнулся на деревянную скамью с высокой спинкой, изо всех сил
стараясь не дернуть рукой или головой, и стал оглядывать помещение. Мне
доводилось раньше видеть греческие туристические бары с претензией на
именно такой вид. Теперь я понял, чему они старались подражать. Однако
здесь пучки сухих трав и связки колбас, свисавшие с крюков, окорока в
кулях, огромные куски соленой трески, осьминоги, похожие на
мумифицированные руки, пузатые фляги с вином, снабженные грубыми
этикетками, изображающими танцующих крестьян и какие-то еще, с трудом
распознаваемые силуэты, были не из пластика; их тяжелый аромат наполнял
воздух, а чуть дрожащий свет висевших между ними фонарей странным образом
оживлял их тени. Фонари были настоящими, масляными, чувствовался их запах.
Я бросил взгляд по сторонам и не обнаружил на стенах никаких признаков
выключателей или розеток; кстати, фонари на улице тоже были масляными. Они
освещали строго ограниченный участок, так что яркий свет был только в
центре помещения; столики здесь были пусты, но от менее освещенных
столиков, стоявших в углах, раздавался гул голосов, мужских и женских, и
звон бокалов и столовых приборов.
Передо мной стукнул о стол поднос с бутылью, наполненной бледной
жидкостью, и небольшой узкогорлой фляжкой с той же жидкостью, без стакана.
Коротконогий круглый человек небольшого роста с лицом, напоминавшим
приветливую жабу, наклонился надо мной и прорычал:
- Заведение угощает, дрруг! Всякий, кто дает Волкам по зубам,
оказывает нам услугу! - Он говорил с акцентом, таким же сильным, как запах
специй, витавший в воздухе, - сильным и гортанным. Из затененных глубин
комнаты донеся рокот одобрения, и я с изумлением увидел блеск
поднимающихся бокалов.
- Ты бы видел его, Мирко! - взахлеб рассказывал Джип. - Они свалили
меня, отобрали мой ножичек - и тут появляется он, идет на них с огромным
железным бруском, черт побери! Их трое, он сбивает двоих, а третьему дает
по мозгам прежде, чем я успеваю схватить свой клинок и немного пустить ему
кровь! Пошел на них с голыми руками, право слово, вот просто так и пошел!
Мирко с серьезным видом кивнул:
- Жаль, шшто я не видел. Это очень смело, мой мальчик. А теперь
глотни-ка вот этого, это ведь для питья, веррно? Великолепное срредство!
Я осторожно взял маленькую фляжку и поднес к губам. Как оказалось,
форма фляжки была с секретом: ее содержимое тут же целиком вылилось мне в
глотку. Если хотите знать, какое было ощущение, советую привязать сливу к
ракете и выстрелить ей себе в глотку, причем желательно во время
землетрясения. Я с трудом выдохнул, ожидая, что в воздухе появятся искры,
а Мирко снова наполнил фляжку, пока я еще держал ее в руке. Неожиданно
холод в моей груди смягчился, дрожь прекратилась; я почувствовал пульсацию
крови в жилах, а гулкие удары, отдававшиеся в голове, стали вполне
терпимыми. Я проглотил вторую фляжку и позволил Мирко налить мне третью,
прежде чем поднял бутыль и взглянул на этикетку:
- "Туйка", - сказал я, неожиданно поняв, что это такое. - Сливовица.
Только раза в три крепче, чем та, что мне доводилось пробовать.
Мирко раскрыл рот в ухмылке, как жаба, готовая в любую минуту поймать
муху.
- Ссливовицца, да, если тебе угодно ее так называть. Настоящщая
горная, лучшая по эту сторону Карпат. Эгей, а вот и Катька!
Я моргнул. Из ароматного полумрака возникла девушка - очень даже
симпатичная. В своем цветистом костюме она вполне вписывалась в интерьер;
она могла сойти с одной из винных этикеток - крестьянская девушка из
книжки с картинками, родом откуда-нибудь с верховий Дуная. Может, и не
совсем крестьянская: вышивка на широкой красной юбке и черном переднике
была чуть-чуть слишком раззолоченная и вычурная, вырез белой блузки над
полной грудью - чуть-чуть низковат и стянут. Ее волосы казались белокурыми
от природы, но лицо под ними было тонким и немного лисьим - строго говоря,
даже не слишком хорошенькими, а глубокие морщины по обе стороны рта
свидетельствовали об опыте, какой не часто приобретают крестьянки. Если
отвлечься от этого удивительного расхождения, самыми лучшими в ее лице
были глаза - огромные, серые и встревоженные.
- Что случилось? - нетерпеливо спросила девушка. Ее голос неожиданно
оказался глубоким, и акцент - менее заметным, чем у Мирко. - Кто ранен,
Джип? Ох... - Прежде, чем кто-либо успел ответить, она бросилась ко мне,
кудахча, как мать-наседка, и ругая остальных за то, что не позвали ее
раньше. Она стащила с меня куртку так быстро и мягко, что я едва
почувствовал ее прикосновение, а пуговицы моей рубашки, казалось, сами
расстегивались, когда ее проворные пальчики порхали вдоль моей груди; она
сняла и рубашку, оставив меня смущенно вздрагивать. Но если кто и наблюдал
за нами, я их видеть не мог, в гуле голосов не произошло никаких
изменений; в любом случае эту девушку - Катьку - казалось, это ничуть не
волновало. Она без обиняков притянула мою голову к себе на грудь, и когда,
пыхтя, появился Мирко с горячей водой, за которой она его посылала, стала
промывать и обследовать мой пульсирующий скальп невероятно чуткими
пальцами, втирая какую-то острую, похожую на водоросли, субстанцию из
горшочка. - Расслабься, - проворковала она. Однако на такой пикантной
подушке сделать это было и трудно, и одновременно слишком легко; в конце
концов, я просто смирился со своим положением и обмяк.
Похоже, ей это было приятно, но я был не очень уверен в этом. Хотя
она была премилым созданием, со своей позиции я не мог не заметить в ней
одной особенности. Запах не был таким уж неприятным, это была не та
обычная вонь, что стоит в раздевалках на кортах для сквоша, но все же он
присутствовал, и ощущался довольно сильно. Это было не хуже, чем могло
быть у наших предков, наших прадедов, или людей, живущих в странах, где
ванны все еще считаются роскошью. Я припомнил, как служащий отдела по
экспорту угля из Восточного блока жаловался, что на его родине девушки
никогда не мылись достаточно из-за постоянной нехватки топлива; он знал, о
чем говорил. Но в нашей просвещенной стране Бьющей Ключом Жизни, где
горячая вода льется из крана, этому не было оправданий, это не было
вызвано необходимостью - вот почему у меня возникло неприятное ощущение. А
может, все-таки было? Я снова бросил взгляд вверх, на лампы. Возможно, они
были не декорацией, нужной для атмосферы; может, здесь и в самом деле не
было электричества и даже газа. В таком случае у девушки могли быть
проблемы с мытьем. Только вот где в наше время может не быть газа или
электричества? Даже мелкие фермы в горной Шотландии получают газ в
баллонах. И потом, как может заведение общественного питания обойти без
этого инспекторов санэпидемстанции?
Под действием сливовицы и прочих событий голова у меня еще слегка
кружилась, подобные мысли бесцельно бродили в ней и уходили в никуда. Но
постепенно я ощутил, что в голове прояснилось, и - чудо из чудес! -
пульсирующая боль почти прошла. Похоже, Катька это почувствовала,
поскольку мягко заставила меня выпрямиться, и осторожные пальцы занялись
моей раненной рукой. Я бросил на нее только один взгляд и тут же отвел
глаза - рука выглядела гораздо хуже, чем я предполагал, - устрашающее
месиво из застывшей крови. Кроме того, я предпочитал смотреть на девушку:
красивая или нет, она была симпатичным созданием. А теперь она прижимала
мою руку к груди, оставив кисть свободно лежать на ее коленях; это весьма
отвлекало. Рядом с нами я слышал разговор Мирко и Джипа, но то, что они
говорили, доходило до меня лишь постепенно.
- Так скажи мне, штурман, как же тогда все случился? Как это такой
прыткий парень, как ты, позволил нескольким шелудивым Волкам свалить тебя?
- Простая небрежность, наверное. Выследили меня до двери и
навалились. По их меркам, это вроде как тонкая хитрость.
- Да. Будем надеяться, что они не набирраются ума. Только из-за чего
весь сырр-борр? Что там такое в этом складе?
- Да все, как обычно, - голос Джипа звучал озадаченно. - Несколько
старых грузов, они там уже месяцами валяются, и вещи с "Искандера" - он
причалил утром, пришел с Запада. Там ничего из ряда вон выходящего. Черный
лотос для Пэтчи, пара толстых шкур морских лошадей, которых прислали от
Мендозы из Те Арахоа на свой страх и риск, а они померли на рынке. Груз
дров на продажу, индиго, перец и кофе из Хай Бразил, пух гагарки -
двадцать тюков! - и несколько тонн сушеного Корня Победителя и Ночного
Глаза для магазинов в Аллее Дамбалла. Ничего такого, что выгодно было бы
спереть, а чтобы вытащить хоть что-то стоящее, нужно больше троих. Там,
правда, действительно был груз рома черного дьявола, пятьдесят больших
бочек, да Дик-Маркитант забрал его меньше чем за четыре часа до того, как
я пришел.
- Может, никто не сказать об этом Волкам, - пропыхтел Мирко.
- Может быть... - эхом отозвался Джип, но по голосу чувствовалось,
что его это не убедило. Я как раз собирался спросить, что означают эти
товары с дикими названиями, когда мое внимание отвлекла Катька - и как
отвлекла! Я дернулся в агонии и едва не опрокинул стол. Ощущение было
таким, словно, осторожно промыв рану, она неожиданно развела ее края,
вонзила в нее зубы и с силой стала отсасывать кровь. Я бросил взгляд вниз
и увидел, что именно это она и сделала. Более того, она продолжала это
делать. Я, дрожа, откинулся назад, не в силах вымолвить ни слова, и увидел
улыбавшегося мне Джипа.
- В ране может быть грязь, ты забыл? Пакостные вещи, клинки Волков,
никогда нельзя знать наверное. А Катькин народ - они справляются с ними
вот так, и могу поручиться, что это срабатывает, уж ты мне поверь. Имей в
виду, там, в своем родном уголке они все вампиры!
Катька подняла глаза и выплюнула мою кровь точно на брюки Джипа,
сшитые из материала, похожего на лоснящуюся кожу. Джип фыркнул и стер
кровь.
- При том, с кем ты водишься, нечего тебе эдак задаваться, штурман!
Сейчас уже не так больно, нет, мой Стефан?
Я умудрился выдавить некое подобие улыбки, а Катька взяла бутыль со
сливовицей и стала промывать рану обжигающим спиртом.
- Если уж быть съеденным, так только тобой, лучшей кандидатуры я бы
не придумал, - выдавил я, и девушка хихикнула.
- Особенно под маринадом? О'кей! Тогда я положу сюда еще немного
бальзама, вот так, и забинтую, и через день-два ты будешь совсем как
новенький - хорошо, да?
Я с силой выдохнул и изобразил полуулыбку. Джип передал мне бутыль,
но я покачал головой:
- Спасибо, но мне достаточно. Надо ехать домой.
- С такой рукой? Думаешь, будешь в порядке? Лучше оставайся-ка ты
здесь на ночь. Попробуй разбойничий бифштекс Мирко с французским жареным
