кого-нибудь курорта или для косметического крема, но никак не для прода-
жи автомобиля.
От неожиданности Ленц раскрыл рот.
- Не торопись, Готтфрид, - продолжал я. - Ведь нас ты считаешь прист-
растными. Поэтому я предлагаю: давай спросим Юппа. Юпп - это глас наро-
да.
Юпп был нашим единственным служащим - пятнадцатилетний подросток,
что-то вроде подмастерья. Он обслуживал бензоколонку, заботился о завт-
раке и убирал мастерскую по вечерам. Он был маленького росточка, усеян
веснушками и обладал такими оттопыренными ушами, каких я не видел больше
ни у кого. Кестер шутил, что если, мол, Юпп выпадет из самолета, то ни-
чего с ним не случится: на таких ушах он плавно спланирует на землю.
Мы позвали его, и Ленц прочитал ему объявление.
- Ты заинтересовался бы таким автомобилем, Юпп? - спросил Кестер.
- Автомобилем? - переспросил Юпп.
Я рассмеялся.
- Ну, конечно, автомобилем, - буркнул Ленц. - Или, по-твоему, тут го-
ворится о саранче?
- А какой это автомобиль? Есть ли у него ускоряющая передача, расп-
редвал с верхним управлением эксцентриками, гидравлические тормоза? -
спокойно осведомился Юпп.
- Дурья твоя башка, да это же наш "кадиллак"! - прошипел Ленц.
- Не может этого быть! - возразил Юпп, ухмыляясь от уха до уха.
- Слыхал, Готтфрид? - сказал Кестер. - Вот это и есть романтика се-
годняшнего дня.
- Топай к своей колонке, Юпп, проклятый сын двадцатого века!
Раздосадованный Ленц направился в мастерскую, решив внести в свое
объявление чуть побольше технических данных, но обязательно сохранить
его поэтический пафос.
Несколько минут спустя к нам совершенно неожиданно нагрянул старший
инспектор Барзиг. Мы его встретили, как самого почетного гостя. То был
инженерэксперт общества по страхованию автомобилей "Феникс", важная пер-
сона, от которой зависело получение заказов на ремонт. Он был знающим и
дотошным автомобилистом, требовал от нас безукоризненной работы. Но был
он еще и специалистом по бабочкам, и, играя на этой его страсти, мы мог-
ли вить из него веревки - Однажды мы пополнили его и без того богатую
коллекцию "мертвой головой" - крупной ночной бабочкой, залетевшей на
огонек в нашу мастерскую. С торжественной миной, побледнев от непод-
дельного волнения, Барзиг принял от нас этот дар, - чрезвычайно редкий
экземпляр, о котором он уже давно мечтал. Этот эпизод запомнился ему и
авторемонтные работы так и сыпались на нас. Со своей стороны, мы стара-
лись ловить для него любую моль, попадавшуюся нам на глаза.
- Не угодно ли рюмку вермута, господин Барзиг? - спросил Ленц, снова
овладевший собой.
- До вечера ни капли спиртного, - ответил Барзиг. - Мой железный
принцип!
- От принципов необходимо иногда отступать, иначе они не доставляют
радости, - заявил Готтфрид и разлил вермут по рюмкам. - Предлагаю за
процветание "перламутровок", "бражников" и "павлиноглазок"!
- Ну, знаете ли, у вас такой тонкий подход, что попробуй-ка откажись,
- сказал Барзиг после недолгих колебаний. - Но уж коли на то пошло, то
заодно выпьем еще и за "бычий глаз". - Он застенчиво улыбнулся, точно
сболтнул нечто двусмысленное о дамах. - Дело в том, что я обнаружил но-
вую разновидность - со щетинистыми усиками.
- Вот это да! - воскликнул Ленц. - Снимаю шляпу и низко кланяюсь вам!
Выходит, вы первооткрыватель и ваше имя будет вписано в анналы истории
естественных наук.
Мы выпили еще по одной за щетинистые усики. Барзиг вытер собственные
усы.
- Я к вам с приятной новостью: можете забрать "форд". Дирекция решила
поручить ремонт вам.
- Прекрасно! - сказал Кестер. - Это нам вполне подойдет. А как насчет
предложенной нами сметы?
- Ее утвердили.
- Неужто не урезали? Барзиг хитро прищурил глаз.
- Сперва эти господа сопротивлялись, но в конце концов..."
- Еще раз выпьем до дна за успехи страховой компании "Феникс", - зая-
вил Ленц и снова налил всем.
Барзиг встал и откланялся. Уходя, он сказал:
- А женщина, находившаяся в "форде" во время аварии, несколько дней
назад все-таки скончалась, хотя у нее были только резаные раны. Видно,
из-за слишком большой кровопотери.
- А сколько ей было лет? - спросил Кестер.
- Тридцать четыре, - ответил Барзиг. - Беременность на четвертом ме-
сяце. Покойная была застрахована на двадцать тысяч марок.
Мы сразу поехали за машиной. Она принадлежала одному булочнику. Позд-
но вечером в полупьяном виде он наехал на кирпичную стену. Его жена по-
лучила ранения, он же нисколько не пострадал.
Когда мы готовили машину к буксировке, он пришел в гараж. С минуту
молча глядел на нас, поникший, с изогнутой спиной, короткой шеей, слегка
подавшись вперед. Как у всех пекарей, у него был нездоровый серовато-бе-
лый цвет лица, и в полумраке он вдруг показался мне каким-то большим и
печальным мучным червем. Медленно он подошел к нам.
- Когда машина будет готова? - спросил он.
- Недели через три, - ответил Кестер.
Пекарь показал на складной верх автомобиля.
- Это тоже входит в оплату?
- О чем вы говорите? - удивился Кестер. - Ведь верх совершенно цел.
Пекарь раздраженно передернулся.
- Сам вижу. Но разве из общей суммы нельзя выкроить деньги на новый
верх? Вы получили довольно крупный заказ, и я надеюсь - мы поймем друг
друга.
- Нет, не поймем, - сказал Кестер.
Он отлично понимал булочника. Этот тип желал бесплатно заполучить но-
вый верх, на который страховка вообще не распространялась. Во что бы то
ни стало он хотел контрабандой протащить его стоимость в смету. Мы нача-
ли было спорить с ним. Тогда он пригрозил аннулировать заказ и предло-
жить составление сметы более сговорчивой мастерской. В конце концов Кес-
тер сдался. Будь у нас побольше работы, он бы ни за что не пошел на по-
пятный.
- Чего же сразу не согласился! - сказал булочник и криво усмехнулся.
- В ближайшие дни зайду выбрать ткань. Хотелось бы бежевого цвета. Люблю
нежные оттенки...
Мы двинулись. По дороге Ленц показал нам на сиденьях "форда" крупные
черные пятна.
- Кровь его умершей жены. А он выклянчил себе новый верх. Бежевый,
видите ли! Нежные оттенки! Вот уж действительно мертвая хватка. Он еще,
чего доброго, выжмет страховую сумму сразу за двух покойников: ведь жена
была беременна.
Кестер пожал плечами.
- Что ж, он, видимо, считает, что, мол, жена женой, а деньги деньга-
ми.
- Очень может быть, - сказал Ленц. - Говорят, есть люди, для которых
страховка - это как бы утешение в горе. А наш убыток составляет ровно
пятьдесят марок.
Во второй половине дня я под каким-то предлогом отправился домой. Мое
свидание с Патрицией Хольман было назначено на пять часов, но в мастерс-
кой я об этом никому не сказал. И не потому, что хотел что-то утаить.
Просто все это вдруг показалось мне самому довольно неправдоподобным.
Она попросила меня прийти в какое-то неизвестное мне кафе. От кого-то
я слышал, что оно небольшое, но элегантное и уютное. Не ожидая ничего
плохого, я поехал туда. Но, едва переступив порог, испуганно остановил-
ся: помещение было переполнено целой оравой болтливых кумушек. Я попал в
типичную дамскую кондитерскую.
С трудом мне удалось захватить только что освободившийся столик. Ис-
пытывая чувство неловкости, я осмотрелся. Из мужчин, кроме меня, здесь
были еще только двое, но они мне не понравились.
- Кофе, чай, шоколад? - осведомился кельнер и салфеткой смахнул мне
на костюм разбросанные по столешнице крошки от пирожных.
- Двойной коньяк, - ответил я.
Он принес его. А заодно приволок группу любительниц кофе, искавших,
где бы им сесть. Их возглавляла атлетического телосложения дама уже
весьма зрелого возраста. На ней была шляпка с траурным крепом.
- Вот, пожалуйста, четыре места, - проговорил кельнер и указал на мой
столик.
- Простите! - ответил я. - Столик не свободен. Я здесь ожидаю кое-ко-
го.
- Не полагается, сударь! - сказал кельнер. - В эти часы у нас нельзя
резервировать места.
Я посмотрел на него. Затем перевел взгляд на корпулентную даму, сто-
явшую теперь вплотную у столика, крепко ухватившись за спинку стула.
Приглядевшись к ее лицу, я решил не сопротивляться. Дама была полна та-
кой решимости завоевать столик, что даже артиллерийский залп и тот не
поколебал бы ее.
- Тогда не могли бы вы по крайней мере принести мне еще один коньяк?
- с досадой обратился я к кельнеру.
- Слушаюсь! Опять двойной?
- Да.
- Пожалуйста! - он поклонился мне. - Ведь столик-то на шесть персон,
сударь! - как бы извиняясь, добавил он.
- Ладно, пусть! Только поскорее принесите мне коньяк.
Дама, поразившая меня своими могучими телесами, видимо, состояла чле-
ном какого-нибудь клуба трезвенниц. Она уставилась на мою рюмку с таким
отвращением, словно это была протухшая рыба. Чтобы позлить ее, я заказал
еще рюмку и, в свою очередь, принялся разглядывать ее крупнокалиберные
формы. Но внезапно все происходящее представилось мне в каком-то совер-
шенно дурацком свете. Чего ради я приплелся сюда? Чего хотел от девушки,
которую ожидал?
Я даже сомневался, узнаю ли ее среди всей этой кутерьмы и гула. С не-
добрым чувством к самому себе я единым духом выпил рюмку.
- Салют! - сказал кто-то за моей спиной.
Я вскочил на ноги. Она стояла передо мной и улыбалась.
- А вы, я вижу, не теряете время даром! Я поставил рюмку, которую все
еще держал в руке, на столик. Я растерялся. Девушка выглядела совсем
иной, чем запомнилась мне. Среди этого множества упитанных баб, поглоща-
ющих пирожные, она казалась стройной юной амазонкой, холодной, сияющей,
уверенной в себе и неприступной. Ничего у меня с ней не выйдет, подумал
я и сказал:
- Как же это вы возникли здесь, как привидение? Я ни на секунду не
спускал глаз с дверей.
Она указала направо.
- Там есть другой вход. Но я опоздала. А вы давно уже ждете?
- Не более двух-трех минут. Я тоже пришел только что.
Компания за моим столиком умолкла. Затылком я чувствовал оценивающие
взгляды этих четырех солидных матерей семейств.
- Мы останемся здесь? - спросил я.
Девушка посмотрела на столик, огляделась вокруг, и ее губы смешливо
искривились.
- Вероятно, все кафе на один лад.
Я покачал головой.
- Лучше, когда они пустые. А в этом чертовом заведении человека охва-
тывает комплекс неполноценности. Приятнее посидеть в каком-нибудь баре.
- В баре? А разве бары бывают открыты днем?
- Я знаю один такой бар, - сказал я. - Правда, там очень тихо. Если
это вас устраивает...
- Иногда, пожалуй, устраивает.
Я посмотрел ей в глаза, не сразу поняв, что она имеет в виду. Вообще
я не против иронии - если, конечно, она не в мой адрес. Но теперь со-
весть моя была почему-то нечиста.
- Тогда идемте.
Я окликнул кельнера.
- Три двойных коньяка, - заорал этот жалкий неудачник таким голосом,
будто хотел докричаться до посетителя, уже лежавшего в гробу. - Три мар-
ки тридцать пфеннигов.
Девушка обернулась ко мне.
- Три коньяка за три минуты! Вот это темп!
- Два были выпиты вчера.
- Нет, каков врун! - прошипела мне вслед пышнотелая дама. Она слишком
долго молчала, и наконец ее прорвало.
Я повернулся к столику и поклонился.
- Благословенного вам рождества, милые дамы!
Затем я быстро пошел.
- Вы что, поссорились с ними? - спросила девушка уже на улице.
- Да ничего особенного. Просто я обычно произвожу неважное впечатле-
ние на хорошо обеспеченных домохозяек.
- И я тоже, - ответила она.
Я посмотрел на нее. Какое-то существо из другого мира. Я начисто не
мог себе представить, какова она и как живет.
В баре я почувствовал себя более уверенным. Когда мы вошли, бармен
Фред стоял за стойкой и надраивал до блеска конусовидные коньячные рюм-
ки. Он поклонился мне так, будто увидел меня впервые в жизни и словно не
