как по сигналу, вбежало несколько молодых людей в непромокаемых спортив-
ных куртках. Прижимаясь к стене, они устремились к двери, ведшей в зал
собрания. Передний рванул дверь и все ворвались внутрь.
- Ударная группа, - сказал Кестер. - Иди сюда, к же, станем за пивны-
ми бочками.
В зале поднялся рев и грохот. В следующее мгновение звякнуло стекло и
кто-то вылетел из окна. Дверь распахнулась, и через нее стала протиски-
ваться плотно набившаяся куча людей. Передние были сбиты с ног, задние
повалились на них. Какая-то женщина, истошно зовя на помощь, пробежала к
воротам. Затем выкатилась вторая группа. Все были вооружены ножками от
стульев и пивными кружками; они дрались, ожесточенно вцепившись друг в
друга. Огромный плотник отделился от дерущихся и, заняв удобную позицию,
продолжал бой: всякий раз, заметив голову противника, он ударял по ней
дугообразным движением длинной руки и загонял его обратно в свалку. Он
проделывал это совершенно спокойно, словно колол дрова.
Новый клубок людей подкатился к дверям, и вдруг в трех метрах от себя
мы увидели всклокоченную светлую шевелюру Готтфрида, попавшего в руки
какого-то буйного усача.
Кестер пригнулся и исчез в свалке. Через несколько секунд усач отпус-
тил Готтфрида. С выражением крайнего удивления он поднял руки кверху и,
точно подрубленное дерево, рухнул обратно в толпу. Сразу вслед за этим я
увидел Кестера, тащившего Ленца за шиворот.
Ленц сопротивлялся.
- Отто, пусти меня туда... только на одну минутку... - задыхаясь, го-
ворил он.
- Глупости, - кричал Кестер, - сейчас нагрянет полиция! Бежим! Вот
сюда!
Мы опрометью помчались по двору к темному парадному. Спешка была от-
нюдь не напрасной. В тот же момент во дворе раздались пронзительные
свистки, замелькали черные фуражки шупо [10], которые оцепили двор. Мы
взбежали вверх по лестнице, чтобы скрыться от полицейских. Дальнейший
ход событий мы наблюдали из окна на лестнице. Полицейские работали блес-
тяще. Перекрыв выходы, они вклинились в свалку, расчленили ее и тут же
стали увозить народ на машинах. Первым они погрузили ошеломленного плот-
ника, который пытался что-то объяснить.
За нами отворилась дверь. Какая-то женщина в одной рубашке, с голыми
худыми ногами и свечой в руке, высунула голову.
- Это ты? - угрюмо спросила она.
- Нет, - сказал Ленц, уже пришедший в себя. Женщина захлопнула дверь.
Ленц повернулся и осветил карманным фонариком табличку на двери. Здесь
ждали Герхарда Пешке, каменщика.
Внизу все стихло. Полиция убралась восвояси, и двор опустел. Мы по-
дождали еще немного и спустились по лестнице. За какой-то дверью тихо и
жалобно плакал ребенок.
- Плачет малыш и правильно делает, - сказал Готтфрид.
- Авансом расплакался.
Мы прошли через передний двор. Покинутый всеми астролог стоял у карт
звездного неба.
- Угодно господам получить гороскоп? - крикнул он. - Или узнать буду-
щее по линиям рук?
- Давай рассказывай, - сказал Готтфрид и протянул ему руку.
Астролог недолго, но внимательно рассматривал ее.
- У вас порок сердца, - заявил он категорически. - Ваши чувства раз-
виты сильно, линия разума очень коротка. Зато вы музыкальны. Вы любите
помечтать, но как супруг многого не стоите. И все же я вижу здесь троих
детей. Вы дипломат по натуре, склонны к скрытности и доживете до восьми-
десяти лет.
- Правильно, - сказал Готтфрид. - Моя фройляйн мамаша говорила всег-
да: кто зол, тот проживет долго. Мораль - это выдумка человечества, но
не вывод из жизненного опыта.
Он заплатил астрологу, и мы пошли дальше. Улица была пуста. Черная
кошка перебежала нам дорогу. Ленц сказал на нее рукой:
- Теперь, собственно, полагается поворачивать обратно.
- Ничего, - сказал я. - Раньше мы видели белую. Она нейтрализует дру-
гую.
Мы продолжали идти. Несколько человек шли нам навстречу по другой
стороне. Это были четыре молодых парня. Один из них был в новых кожаных
крагах светло-желтого оттенка, остальные в сапогах военного образца. Они
остановились и уставились на нас.
- Вот он! - вдруг крикнул парень в крагах и побежал через улицу к
нам. Раздались два выстрела, парень отскочил в сторону, и вся четверка
пустилась со всех ног наутек. Я увидел, как Кестер рванулся было за ни-
ми, тут же как-то странно повернулся, издал дикий, сдавленный крик и,
выбросив вперед руки, попытался поднять Ленца, тяжело грохнувшегося на
брусчатку.
На секунду мне показалось, что Ленц просто упал; потом я увидел
кровь. Кестер распахнул пиджак Ленца разодрал на нем рубашку.
Кровь хлестала сильной струей. Я прижал носовой платок к ране.
- Побудь здесь, я пригоню машину, - бросил Кестер и я побежал.
- Готтфрид, ты слышишь меня? - сказал я.
Его лицо посерело. Глаза были полузакрыты. Веки не шевелились. Под-
держивая одной рукой его голову, другой я крепко прижимал платок к ране.
Я стоял возле него на коленях, стараясь уловить вздох или хрип; но не
слышал ничего, вокруг была полная тишина, бесконечная тишина.
- Я улица, бесконечные ряды домов, бесконечная ночь, - Услышал
только, как на камни лилась кровь, и знал, что с ним уже не раз могло
случиться такое, но теперь я не понять, что это правда.
Кестер примчался на полном газу. Он откинул спинку левого сиденья. Мы
осторожно подняли Готтфрида и уложили его. Я вскочил в машину, и Кестер
пустился во весь опор к ближайшему пункту скорой помощи. Здесь он осто-
рожно затормозил:
- Посмотри, есть ли там врач. Иначе придется ехать дальше.
Я вбежал в помещение. Меня встретил санитар.
- Есть у вас врач?
- Да. Вы привезли кого-нибудь?
- Да. Пойдемте со мной! Возьмите носилки.
Мы положили Готтфрида на носилки и внесли его. Врач с закатанными ру-
кавами уже ждал нас. Мы поставили носилки на стол. Врач опустил лампу,
приблизив ее к ране:
- Что это?
- Огнестрельное ранение.
Он взял комок ваты, вытер кровь, пощупал пульс, выслушал сердце и
выпрямился:
- Ничего нельзя сделать.
Кестер не сводил с него глаз:
- Но ведь пуля прошла совсем сбоку. Это не может быть опасно!
- Тут две пули! - сказал врач.
Он снова вытер кровь. Мы наклонились и ниже раны, из которой сильно
шла кровь, увидели другую - маленькое темное отверстие около сердца.
- Он, видимо, умер почти мгновенно, - сказал врач. Кестер выпрямился.
Он посмотрел на Готтфрида. Врач затампонировал раны и заклеил их полос-
ками пластыря.
- Хотите умыться? - спросил он меня.
- Нет, - сказал я.
Теперь лицо Готтфрида пожелтело и запало. Рот чуть искривился, глаза
были полузакрыты, - один чуть плотнее другого. Он смотрел на нас. Он
непрерывно смотрел на нас.
- Как это случилось? - спросил врач.
Никто не ответил. Готтфрид смотрел на нас. Смотрел неотрывно.
- Его можно оставить здесь, - сказал врач.
Кестер пошевелился.
- Нет, - возразил он. - Мы его заберем!
- Нельзя, - сказал врач. - Мы должны позвонить в полицию. И в уголов-
ный розыск. Надо сразу же предпринять все, чтобы найти преступника.
- Преступника? - Кестер посмотрел на врача непонимающим взглядом. По-
том он сказал: - Хорошо, я поеду за полицией.
- Можете позвонить. Тогда они прибудут скорее.
Кестер медленно покачал головой:
- Нет. Я поеду.
Он вышел, и я услышал, как заработал мотор "Карла". Врач пододвинул
мне стул:
- Не хотите пока посидеть?
- Благодарю, - сказал я и не сел. Яркий свет все еще падал на окро-
вавленную грудь Готтфрида. Врач поднял лампу повыше.
- Как это случилось? - спросил он снова.
- Не знаю. Видимо, его приняли за другого.
- Он был на фронте? - спросил врач.
Я кивнул.
- Видно по шрамам, - сказал он. - И по простреленной руке. Он был
несколько раз ранен.
- Да. Четыре раза.
- Какая подлость, - сказал санитар. - Вшивые молокососы. Тогда они
еще, небось, в пеленках лежали.
Я ничего не ответил. Шоттфрид смотрел на меня. Смотрел, не отрывая
глаз.
Кестера долго не было. Он вернулся один. Врач отложил газету, которую
читал.
- Приехали представители полиции? - спросил он.
Кестер молчал. Он не слышал слов врача.
- Полиция здесь? - спросил врач еще раз.
- Да, - проговорил Кестер. - Полиция. Надо позвонить, пусть приезжа-
ют.
Врач посмотрел на него, ничего не сказал и подошел к телефону. Нес-
колько минут спустя пришли два полицейских чиновника. Они сели за стол и
принялись записывать сведения о Готтфриде. Не знаю почему, но теперь,
когда он был мертв, мне казалось безумием говорить, как его звали, когда
он родился и где жил. Я отвечал механически и не отводил глаз от черного
карандашного огрызка, который чиновник то и дело слюнявил.
Второй чиновник принялся за протокол. Кестер давал ему необходимые
показания.
- Вы можете приблизительно сказать, как выглядел убийца? - спросил
чиновник.
- Нет, - ответил Кестер. - Не обратил внимания.
Я мельком взглянул на него. Я вспомнил желтые краги и форму.
- Вы не знаете, к какой политической партии он принадлежал? Вы не за-
метили значков?
- Нет, - сказал Кестер. - До выстрелов я ничего не видел. А потом я
только... - он запнулся на секунду, - потом я только заботился о моем
товарище.
- Вы принадлежите к какой-нибудь политической партии?
- Нет.
- Я спросил потому, что, как вы говорите, он был вашим товарищем...
- Он мой фронтовой товарищ, - сказал Кестер.
Чиновник обратился ко мне:
- Можете вы описать убийцу? Кестер твердо посмотрел на меня.
- Нет, - сказал я. - Я тоже ничего не видел.
- Странно, - заметил чиновник.
- Мы разговаривали и ни на что не обращали внимания. Все произошло
очень быстро.
Чиновник вздохнул:
- Тогда мало надежды, что мы поймаем этих ребят.
Он дописал протокол.
- Мы можем взять его с собой? - спросил Кестер.
- Собственно говоря... - Чиновник взглянул на врача. - Причина смерти
установлена точно?
Врач кивнул:
- Я уже составил акт.
- А где пуля? Я должен взять с собой пулю.
- Две пули. Обе остались в теле. Мне пришлось бы... - Врач медлил.
- Мне нужны обе, - сказал чиновник. - Я должен видеть, выпущены ли
они из одного оружия.
- Да, - сказал Кестер в ответ на вопросительный взгляд врача.
Санитар пододвинул носилки и опустил лампу. Врач взял инструменты и
ввел пинцет в рану. Первую пулю он нашел быстро, она засела неглубоко.
Для извлечения второй пришлось сделать разрез. Он поднял резиновые пер-
чатки до локтей, взял скобки и скальпель. Кестер быстро подошел к носил-
кам и закрыл Готтфриду глаза. Услышав тихий скрежет скальпеля, я отвер-
нулся. Мне захотелось вдруг кинуться к врачу и оттолкнуть его - на мгно-
вение мне показалось, что Готтфрид просто в обмороке и что только теперь
врач его в самом деле убивает, - но тут же я опомнился и осознал все
снова. Мертвецов мы насмотрелись вдоволь...
- Вот она, - сказал врач, выпрямляясь. Он вытер пулю и передал ее чи-
новнику: - Такая же. Обе из одного оружия, правда?
Кестер наклонился и внимательно рассмотрел маленькие тупые пули. Они
тускло поблескивали, перекатываясь на ладони чиновника.
- Да, - сказал он.
Чиновник завернул их в бумагу и сунул в карман.
- Вообще это не разрешено, - сказал он затем, - но если вы хотите
забрать его домой... Суть дела ясна, не так ли, господин доктор? - Врач
кивнул. - К тому же вы судебный врач, - продолжал чиновник, - так что...
как хотите... вы только должны... может статься, что завтра придет еще
одна комиссия...
- Я знаю, - сказал Кестер. - Все останется как есть.
Чиновники ушли. Врач снова прикрыл и заклеил раны Готтфрида.
- Вы как хотите? - спросил он. - Можете взять носилки. Только завтра
пришлите их обратно.
- Да, спасибо, - сказал Кестер. - Пойдем, Робби.
- Я могу вам помочь, - сказал санитар.
Я покачал головой:
- Ничего, справимся.
