- Я и чувствую себя хорошо, Робби. Как будто проспала целую ночь. У
меня все быстро меняется.
- Да, видит бог. Иногда так быстро, что и не уследить.
Она прислонилась к моему плечу и посмотрела на меня:
- Слишком быстро, Робби?
- Нет. Просто я очень медлительный человек. Правда, я часто бываю не
в меру медлительным. Пат?
Она улыбнулась:
- Что медленно - то прочно. А что прочно - хорошо.
- Я прочен, как пробка на воде.
Она покачала головой:
- Ты гораздо прочнее, чем тебе кажется. Ты вообще не знаешь, какой
ты. Я редко встречала людей, которые бы так сильно заблуждались относи-
тельно себя, как ты.
Я отпустил ее.
- Да, любимый, - сказала она и кивнула головой, - это действительно
так. А теперь пойдем ужинать.
- Куда же мы пойдем? - спросил я.
- К Альфонсу. Я должна увидеть все это опять. Мне кажется, будто я
уезжала на целую вечность.
- Хорошо! - сказал я. - А аппетит у тебя соответствующий? К Альфонсу
надо приходить очень голодными.
Она рассмеялась:
- У меня зверский аппетит.
- Тогда пошли! Я вдруг очень обрадовался.
Наше появление у Альфонса Сказалось сплошным триумфом. Он поздоровал-
ся с нами, тут же исчез и вскоре вернулся в белом воротничке и зеленом в
крапинку галстуке. Даже ради германского кайзера он бы так не вырядился.
Он и сам немного растерялся от этих неслыханных признаков декаданса.
- Итак, Альфонс, что у вас сегодня хорошего? - спросила Пат и положи-
ла руки на стол.
Альфонс осклабился, чуть открыл рот и прищурил глаза:
- Вам повезло! Сегодня есть раки! Он отступил на шаг, чтобы посмот-
реть, какую это вызвало реакцию. Мы, разумеется, были потрясены.
- И вдобавок найдется молодое мозельское вино, - восхищенно прошептал
он и отошел еще на шаг. В ответ раздались бурные аплодисменты, они пос-
лышались и в дверях. Там стоял последний романтик с всклокоченной желтой
копной волос, с опаленным носом и, широко улыбаясь, тоже хлопал в ладо-
ши.
- Готтфрид! - вскричал Альфонс. - Ты? Лично? Какой день! Дай прижать
тебя к груди!
- Сейчас ты получишь удовольствие, - сказал я Пат.
Они бросились друг другу в объятия. Альфонс хлопал Ленца по спине
так, что все вокруг звенело, как в кузне.
- Ганс, - крикнул он затем кельнеру, - принеси нам "наполеон"!
Он потащил Готтфрида к стойке. Кельнер принес большую запыленную бу-
тылку. Альфонс налил две рюмки:
- За тебя, Готтфрид, свинья ты жареная, черт бы тебя побрал!
- За тебя. Альфонс, старый каторжник!
Оба выпили залпом свои рюмки.
- Первоклассно! - сказал Готтфрид. - Коньяк для мадонн!
- Просто стыдно пить его так! - подтвердил Альфонс.
- А как же пить его медленно, если так радуешься! Давай еще по одной!
Альфонс налил еще и поднял рюмку.
- Эх, ты! Все тебе мало.
Ленц рассмеялся.
- Дорогой ты мой старик.
У Альфонса навернулись слезы на глаза.
- Еще по одной, Готтфрид! - сказал он, сильно волнуясь.
- Всегда готов! - Ленц подал ему рюмку. - От такого коньяка я отка-
жусь не раньше, чем буду валяться на полу и не смогу поднять головы!
- Хорошо сказано! - Альфонс налил по третьей.
Чуть задыхаясь, Ленц вернулся к столику. Он вынул часы:
- Без десяти восемь "ситроен" подкатил к мастерской. Что вы на это
скажете?
- Рекорд, - ответила Пат. - Да здравствует Юпп! Я ему тоже подарю ко-
робку сигарет.
- А ты за это получишь лишнюю порцию раков! - заявил Альфонс, не отс-
тупавший ни на шаг от Готтфрида. Потом он роздал нам какие-то скатерки.
- Снимайте пиджаки и повяжите эти штуки вокруг шеи. Дама не будет возра-
жать, не так ли?
- Считаю это даже необходимым, - сказала Пат.
Альфонс обрадованно кивнул головой:
- Вы разумная женщина, я знаю. Раков нужно есть с вдохновением, не
боясь испачкаться. - Он широко улыбнулся. - Я вам, конечно, дам нечто
поэлегантнее.
Кельнер Ганс принес белоснежный кухонный халат. Альфонс развернул его
и помог Пат облачиться.
- Очень вам идет! - сказал он одобрительно.
- Крепко, крепко! - ответила она, смеясь.
- Мне приятно, что вы это запомнили, - сказал Альфонс, тая от удо-
вольствия. - Душу мне согреваете.
- Альфонс! - Готтфрид завязал скатерку на затылке так, что кончики
торчали далеко в стороны. - Пока что все здесь напоминает салон для
бритья.
- Сейчас все изменится. Но сперва немного искусства.
Альфонс подошел к патефону. Вскоре загремел хор пилигримов из "Тан-
гейзера". Мы слушали и молчали.
Едва умолк последний звук, как отворилась дверь из кухни и вошел
кельнер Ганс, неся миску величиной с детскую ванну. Она была полна дымя-
щихся раков. Кряхтя от натуги, он поставил ее на стол.
- Принеси салфетку и для меня, - сказал Альфонс.
- Ты будешь есть с нами? Золотко ты мое! - воскликнул Ленц. - Какая
честь!
- Если дама не возражает.
- Напротив, Альфонс! Пат подвинулась, и он сел возле нее.
- Хорошо, что я сижу рядом с вами, - сказал он чуть растерянно. - Де-
ло в том, что я расправляюсь с ними довольно быстро, а для дамы это
весьма скучное занятие.
Он выхватил из миски рака и с чудовищной быстротой стал разделывать
его для Пат. Он действовал своими огромными ручищами так ловко и изящно,
что Пат оставалось только брать аппетитные куски, протягиваемые ей на
вилке, и съедать их.
- Вкусно? - спросил он.
- Роскошно! - Она подняла бокал. - За вас, Альфонс.
Альфонс торжественно чокнулся с ней и медленно выпил свой бокал. Я
посмотрел на нее. Мне не хотелось, чтобы она пила спиртное, и она по-
чувствовала мой взгляд.
- За тебя, Робби, - сказала она.
Она сияла очарованием и радостью.
- За тебя, Пат, - сказал я и выпил.
- Ну, не чудесно ли здесь? - спросила она, все еще глядя на меня.
- Изумительно! - Я снова налил себе. - Салют, Пат!
Ее лицо просветлело:
- Салют, Робби! Салют, Готтфрид! Мы выпили.
- Доброе вино! - сказал Ленц.
- Прошлогодний "граахский абтсберг", - объяснил Альфонс. - Рад, что
ты оценил его!
Он взял другого рака и протянул Пат раскрытую клешню.
Она отказалась:
- Съешьте сами, Альфонс, а то вам ничего не достанется.
- Потом. Я ем быстрее всех вас. Наверстаю.
- Ну хорошо. - Она взяла клешню. Альфонс млел от удовольствия и про-
должал угощать ее. Казалось, старая огромная сова кормит птенчика в
гнезде.
Перед уходом мы выпили еще по рюмке "наполеона". Потом стали про-
щаться с Альфонсом. Пат была счастлива.
- Было чудесно! - сказала она, протягивая Альфонсу руку. - Я вам
очень благодарна, Альфонс. Правда, все было чудесно!
Альфонс что-то пробормотал и поцеловал ей руку. Ленц так удивился,
что глаза у него полезли на лоб.
- Приходите поскорее опять, - сказал Альфонс. - И ты тоже, Готтфрид.
На улице под фонарем стоял наш маленький, всеми покинутый "ситроен".
- О! - воскликнула Пат. Ее лицо исказила судорога.
- После сегодняшнего пробега я окрестил его Геркулесом! - Готтфрид
распахнул дверцу. - Отвезти вас домой?
- Нет, - сказала Пат.
- Я так и думал. Куда же нам поехать?
- В бар. Или не стоит, Робби? - Она повернулась ко мне.
- Конечно, - сказал я. - Конечно, мы еще поедем в бар.
Мы не спеша проехали по улицам. Был теплый и ясный вечер. На тротуа-
рах перед кафе сидели люди. Доносилась музыка. Пат сидела возле меня.
Вдруг я подумал - но ведь она очень больна. От этой мысли меня обдало
жаром. Какую-то минуту я считал ее совсем здоровой.
В баре мы застали Фердинанда и Валентина. Фердинанд был в отличном
настроении. Он встал и пошел навстречу Пат:
- Диана, вернувшаяся из лесов под родную сень...
Она улыбнулась. Он обнял ее за плечи:
- Смуглая отважная охотница с серебряным луком! Что будем пить?
Готтфрид отстранил руку Фердинанда.
- Патетические люди всегда бестактны, - сказал он. - Даму сопровожда-
ют двое мужчин. Ты, кажется, не заметил этого, старый зубр!
- Романтики - всего лишь свита. Они могут следовать, но не сопровож-
дать, - невозмутимо возразил Грау.
Ленц усмехнулся и обратился к Пат:
- Сейчас я вам приготовлю особую смесь. Коктейль "колибри", бра-
зильский рецепт.
Он подошел к стойке, долго смешивал разные напитки и наконец принес
коктейль.
- Нравится? - спросил он Пат.
- Для Бразилии слабовато, - ответила Пат.
Готтфрид рассмеялся:
- Между тем очень крепкая штука. Замешано на роме и водке.
Я сразу увидел, что там нет ни рома, ни водки.
Готтфрид смешал фруктовый, лимонный и томатный соки и, может быть,
добавил каплю "ангостуры" [8]. Безалкогольный коктейль. Но Пат, к
счастью, ничего не поняла.
Ей подали три больших коктейля "колибри", и она радовалась, что с ней
не обращаются, как с больной. Через час мы вышли. В баре остался только
Валентин. Об этом позаботился Ленц. Он посадил Фердинанда в "ситроен" и
уехал. Таким образом. Пат не могла подумать, что мы уходим раньше дру-
гих. Все это было очень трогательно, но мне стало на минуту страшно тя-
жело.
Пат взяла меня под руку. Она шла рядом своей грациозной, гибкой по-
ходкой, я ощущал тепло ее руки, видел, как по ее оживленному лицу
скользили отсветы фонарей, - нет, я не мог понять, что она больна, я по-
нимал это только днем, но не вечером, когда жизнь становилась нежнее и
теплее и так много обещала...
- Зайдем еще ненадолго ко мне? - спросил я.
Она кивнула.
В коридоре нашего пансиона горел яркий свет.
- Проклятье! - сказал я. - Что там случилось? Подожди минутку.
Я открыл дверь и посмотрел. Пустынный голый коридор напоминал ма-
ленький переулок в предместье. Дверь комнаты фрау Бендер была широко
распахнута. По коридору протопал Хассе, согнувшись под тяжестью большого
торшера с абажуром из розового шелка. Маленький черный муравей. Он пере-
езжал.
- Добрый вечер, - сказал я. - Так поздно, а вы все переезжаете?
Он поднял бледное лицо с шелковистыми темными усиками:
- Я только час назад вернулся из конторы. Для переселения у меня ос-
тается только вечернее время.
- А вашей жены разве нет? Он покачал головой:
- Она у подруги. Слава богу, у нее теперь есть подруга, с которой она
проводит много времени.
Он улыбнулся, беззлобно и удовлетворенно, и снова затопал. Я быстро
провел Пат через коридор.
- Думаю, нам лучше не зажигать свет, правда? - спросил я.
...- Нет, зажги, дорогой. Совсем ненадолго, а потом можешь его опять
выключить.
- Ты ненасытный человек, - сказал я, на мгновение озарив ярким светом
красное плюшевое великолепие моей комнаты, и тут же повернул выключа-
тель.
От деревьев, как из леса, в открытые окна лился свежий ночной аромат.
- Как хорошо! - сказала Пат, забираясь на подоконник.
- Тебе здесь в самом деле нравится?
- Да, Робби. Здесь как в большом парке летом. Чудесно.
- Когда мы шли по коридору, ты не заглянула в соседнюю комнату слева?
- спросил я.
- Нет. А зачем?
- Из нее - можно выйти на этот роскошный большой балкон. Он полностью
перекрыт, и напротив нет дома. Если бы ты сейчас жила здесь, то могла бы
принимать солнечные ванны даже без купального костюма.
- Да, если бы я жила здесь...
- А это можно устроить, - сказал я небрежно. - Ты ведь заметила, что
оттуда выезжают. Комната освободится через день-другой.
- Она посмотрела на меня и улыбнулась:
- А ты считаешь, что это будет правильно для нас? Быть все время
вместе?
- И вовсе мы не будем все время вместе, - возразил я. - Днем меня
здесь вообще нет. Вечерами тоже часто отсутствую. Но уж если мы вместе,
то нам незачем будет ходить по ресторанам и вечно спешить расставаться,
словно мы в гостях друг у друга.
Пат уселась поудобнее:
- Мой дорогой, ты говоришь так, словно уже обдумал все подробности.
- И обдумал, - сказал я. - Целый вечер об этом думаю.
Она выпрямилась:
