Кто-то пел.
"Бог мой! " - сказал Гаспод. - "Ты только погляди. "
По улице маршировали четверо Дозорных. Два гнома и два
тролля. Любимица узнала Осколка.
"Грудь вперед! Без сомнения вы самые ужасные новобран-
цы, каких мне доводилось видеть! Выше ногу! "
"Я никогда не совершал ничего! "
"А сейчас, впервые в жизни, ты делаешь кое-что, младший
констебль Угольнолицый! Это настоящая мужская жизнь в До-
зоре! "
Отряд завернул за угол.
"Что происходит? " - спросила Любимица.
"Спроси меня. Я мог бы узнать побольше, если бы один из
них хоть на миг остановился. "
Вокруг Дома Дозора, на Подворье Псевдополиса, стояла
небольшая толпа. Они казалось тоже были Дозорными. Сержант
Двоеточие стоял под мигающим фонарем, царапая что-то в
своем планшете, и разговаривал с маленьким человеком с
огромными усами.
"И ваше имя, мистер? "
"САЙЛАС! НЕУКЛЮЖАЯ ВЫПЕЧКА! "
"Вам никогда не доводилось быть городским глашатаем? "
"ТАК ТОЧНО! "
"Точно. Дайте ему его шиллинг, констебль Жвачка! Один
для всего вашего отряда. "
"КТО ЭТО КОНСТЕБЛЬ ЖВАЧКА? " - спросил Неуклюжая-Выпеч-
ка.
"Здесь внизу, мистер. "
Человек бросил взгляд на Жвачку.
"НО ВЫ! ГНОМ! Я НИКОГДА... "
"Станьте 'смирно', когда вы разговариваете со старшим
офицером. " - заревел Жвачка.
"Послушайте, в Дозоре нет ни гномов, ни троллей, ни лю-
дей. " - сказал Двоеточие. - "Только Дозорные. Слышите!
Так всегда говорит капрал Морковка. Разумеется, если вы
желаете служить в отряде констебля Осколка... "
"МНЕ НРАВЯТСЯ ГНОМЫ. " - поспешно сказал Неуклюжая-Вы-
печка. "ТАК ВСЕГДА БЫЛО. НО ТОЛЬКО НЕ ЗДЕСЬ. НИ ОДИН. В
ДОЗОРЕ, ВОЗРАЖАЮ. " - добавил он после секундного размыш-
ления.
"Вы быстро усваиваете. Вы пройдете длинный путь в этой
армии настоящих мужчин. " - сказал Жвачка. "В один пре-
красный день вы обнаружите фельдмаршальскую железяку где-
нибудь у себя в носовом платке. Сомкнуть строй! Грудь впе-
ред! "
"Пятый новобранец пока что. " - сказал Двоеточие капра-
лу Валету в то время, как Жвачка со своим новым подчинен-
ным удалились в темноту. - "Даже Декан Университета пытал-
ся вступить. "
"Потрясающе. "
Любимица обменялась взглядами с Гасподом.
"Осколок без сомнения выстраивает их в ряд с помощью
кулаков. " - сказал Двоеточие.
"Через десять минут они глина в его руках. Подумай
только. " - добавил он. - "все что-угодно, через десять
минут глина в его руках. Припоминаю своего чертового сер-
жанта, который был у нас, когда я только вступил в ар-
мию... "
"Он был крутым? " - сказал Валет, подкуривая сигарету.
"Крутым? Бог мой! Тринадцать недель сплошных страданий,
что было, то было! Каждое утро пробежка на десять миль, по
уши в грязи половину времени, а он без умолку верещит и
кроет нас день-деньской! Однажды он заставил меня всю ночь
напролет чистить унитазы зубной щеткой! Чтобы поднять нас
с постелей, он колотил всех палкой с шипами! Мы должны бы-
ли прыгать сквозь обручи, мы смертельно его ненавидели и
могли бы выпустить ему кишки, если у кого-нибудь хватило
бы духу, но разумеется никто не отважился. Он предоставил
нам три месяца живой смерти. Но... знаешь... после выпуск-
ного парада... мы, глядя на самих себя, все в новеньких
мундирах, и вообще, наконец-то настоящие солдаты, глядя
какими мы стали... ну, мы увидели его в баре, и... не ду-
мал, что придется рассказать тебе... " Любимица с Гасподом
увидели, как Двоеточие вытер подозрительную слезу.
"... я с Гудком Джексоном и Боровом Картофелем подкара-
улил его в переулке и избили до полусмерти, так что у меня
костяшки три дня ныли. " - Двоеточие прочистил нос. -
"Счастливые денечки... хочешь тянучку, Валет? "
"Не беспокойся, особого желания нет, Фред. "
"Дайте одну маленькой собачке. " - попросил Гаспод.
Двоеточие дал, а потом долго удивлялся почему.
"Видишь? " - сказал Гаспод, разгрызая тянучку своими
ужасными зубами. - "Я - неподражаем. Неподражаем. "
"Лучше молись, чтобы Большой Фидо ничего не пронюхал."
- сказала Любимица.
"Не-а. Он меня не тронет. Я его беспокою. У меня есть
Власть. " Он яростно почесал ухо. "Послушай, тебе не стоит
здесь появляться, нам лучше уйти и..."
"Нет. "
"История моей жизни. " - сказал Гаспод. - "Это Гаспод.
Дайте ему пинка. "
"А я думала, что у тебя была большая счастливая семья,
куда можно вернуться. " - сказала Любимица, открывая толч-
ком дверь.
"Что? Ах, да. Конечно. " - поспешно сказал Гаспод. -
"Да. Но я люблю мою независимость. Я мог бы мигом оказать-
ся дома, если только пожелал."
Любимица промчалась наверх по лестнице и открыла лапой
ближайшую дверь.
Это была спальня Морковки. Его запах, какой-то золоти-
сто-розовый цвет заполняли ее от края до края.
На стене, аккуратно приколотый, висел чертеж шахты гно-
мов. На другой стене висел огромный лист дешевой бумаги,
на котором была нарисована, с многочисленными перечеркива-
ниями и помарками, карта города.
Перед окном, там где здравомыслящий человек мог бы его
поставить, чтобы обладать всеми возможными преимуществами
имеющегося света и и не испытывать нужды тратить свечей из
городского бюджета, стоял маленький стол. На нем лежала
бумага и стоял стаканчик с карандашами. Там же в комнате
стоял старый стул, под шатающуюся ножку которого был под-
ложен свернутый листок бумаги.
В комнате отсутствовал комод с одеждой и тем самым на-
помнившая Любимице комнату Бодряка. Это было место, куда
кто-то приходил спать, но не жить. Любимица задумалась, а
было ли время, когда любой Дозорный был по-настоящему сво-
боден от службы. Она не могла представить сержанта Двоето-
чие в гражданской одежде. Если вы были Дозорным, то оста-
вались им все время, что являлось выгодной сделкой для го-
рода, ибо он платил вам за службу в Дозоре только за де-
сять часов в день.
"Отлично. " - сказала она. - "Я могу взять простыню с
кровати. Закрой глаза. "
"Зачем? " - спросил Гаспод.
"Во имя благопристойности. "
Гаспод поперхнулся от удивления, а затем сказал. - "По-
маю. Да-а, я мог бы увидеть твою суть. Поверь, тебе не за-
ставить меня глядеть на обнаженную женщину, нет-нет. Стро-
ить глазки. Сумасшедшая мысль. Поверь,поверь мне. "
"Ты понимаешь, о чем я говорю? "
"Обо мне нельзя сказать, что я так поступаю. Отнюдь
нет. Одежда никогда не была тем, что ты могла бы назвать
собачьей вещью, достойной быть надетой ею. " Гаспод поче-
сал ухо. "Впрочем здесь присутствуют два метасинтаксиче-
ских варианта. Прости. "
"У тебя это совсем по-другому. Ты же знаешь, кто я. В
любом случае псы обыкновенно обнажены. "
"А потому люди... "
Любимица превратилась в женщину.
Уши Гаспода от ужаса прижались к голове. Сам того не
замечая, он завыл.
Любимица выпрямилась.
"Знаешь, что хуже всего? " - сказала она. - "Это мои
волосы. Их с трудом можно распутать. И мои ноги покрылись
грязью. "
Она стащила с кровати простыню и завернулась в нее, как
в импровизированную тогу.
"Ну. " - сказала она. - "Ты видел на улице и хуже, Гас-
под? "
"Что? "
"Можешь открыть глаза. "
Гаспод моргнул. Любимица в обеих ипостасях имела пре-
красный вид, но вторая или две одновременно, когда телес-
ный облик мчался от одной станции к другой, совсем не был
столь достопримечателен, чтобы вам захотелось увидеть его
на полный желудок.
"Я думал, что ты свернешься на полу, хрюкая, отращивая
волосы и распрямляясь. " - промычал он.
Любимица посмотрела в зеркало на свои волосы, удерживая
в памяти свой ночной облик.
"Но зачем? "
"Вся эта дребедень... не причиняет тебе вреда? "
"Это немного напоминает как-будто чихаешь всем своим
существом. Как ты думаешь, у него есть гребень? Я имею в
виду гребень? Ведь у каждого есть гребень... "
"Взаправду... огромный... чих? "
"Могла бы сгодиться и одежная щетка. "
Они замерли от скрипа открываемой двери.
Вошел Морковка. Он не заметил их в темноте, а побрел к
столу. Чиркнула спичка... вонь серы... а затем он зажег
свечу.
Он сдвинул со лба шлем, а потом окончательно снял его с
головы, так что тот повис у него на плечах.
Они услышали, как он бормочет. - "Не может быть что это
правда? "
"Что не может? " - спросила Любимица.
Морковка резко обернулся вокруг.
"Что вы здесь делаете? "
"Ее униформу украли, пока мы шпионили в Гильдии
Убийц. " - сообщил Гаспод.
"Мою униформу украли. " - сказала Любимица. - "пока я
находилась в Гильдии Убийц. Шпионя. " Морковка по-прежнему
разглядывал ее. "там был один старикан, бормотавший без
умолку. " - с отчаянием продолжала она.
"Как зубрилка? Рука тысячелетий и коротышка? "
"Да, именно так... "
"Скверный Оле Рон. " - вздохнул Морковка. - "наверное
продал ее за выпивку. Впрочем я знаю, где он живет. Напом-
ните мне, чтобы я сходил и поговорил с ним, когда будет
свободное время. "
"Не хотите ли спросить у нее, во что она одевалась, ко-
гда была в Гильдии. " - сказал Гаспод, забившись под кро-
вать.
"Заткнись! " - сказала Любимица.
"Что? " - спросил Морковка.
"Я разузнала о комнате. " - быстро сказала Любимица. -
"некто, именуемый... "
"Эдвард с'Мерть. " - сказал Морковка, усаживаясь на
кровать. Дряхлые пружины начали скрипеть-скрипеть-скрип...
"Как вы об этом узнали? "
"Думаю, что с'Мерть украл гоннилду. И он же убил Фа-
сольку. Но... Убийцы, убивающие без оплаты? Это еще хуже,
чем гномы и их инструменты. Это хуже, чем клоуны и их ли-
ца. Сдается, Крест по-настоящему взбешен. Он разослал
Убийц на поиски парня по всему городу. "
"А-а. Ну-ну. Не хотел бы оказаться в туфлях Эдварда,
когда они его найдут. "
"Я тоже не хотел бы сейчас оказаться в его туфлях. По-
слушай, я знаю, где Эдвард сейчас. Он попал им под руку.
Он мертв, вместе со своими туфлями. "
"Убийцы его отыскали? "
"Нет. Его нашел кто-то другой. А потом его труп обнару-
жили Жвачка и Осколок. Насколько могу судить, он мертв в
течение многих дней. Послушай! Этого не может быть! Но я
соскреб грим Фасольки и оторвал красный нос, и это был без
сомнения он. И парик того самого рыжего цвета. Он должно
быть помер сразу после Заложи-Молоток. "
Любимица села рядом с ним.
"Но... кто же стрелял в Осколка? И убил девушку-нищен-
ку... "
"Да. "
"Но это не мог быть Эдвард?.. "
"Ха! " Морковка стащил с себя нагрудник и кольчугу.
"Так что мы разыскиваем еще одного. Некоего третьего. "
"Но ведь нет никаких улик! Просто кто-то с гоннилдой в
руках! Где-то в городе! Где-угодно! И я устал! "
Пружины опять скрипнули, когда Морковка встал и пошаты-
ваясь поплелся к столу. Он сел, положил перед собой лист
бумаги, осмотрел карандаш, заточил его мечом, и, после ми-
нутного раздумья, начал писать. Любимица молча глядела на
него. У Морковки под кольчугой была кожаная жилетка с ко-
роткими рукавами. На левом предплечье виднелось родимое
пятно в виде короны.
"Вы все записываете, как это делал капитан Бодряк? "
"Нет. "
"А что же вы тогда делаете? "
"Я пишу моим папе и маме. "
"Правда? "
"Я всегда пишу моим папе и маме. Я обещал им. Как-бы то
ни было, это помогает мне думать. Я всегда пишу письма до-
мой, когда думаю. Мой отец дает мне массу хороших сове-
тов. "
Перед Морковкой стоял деревянный ящик, со сложенными в
нем письмами. Отец Морковки имел привычку отвечать Морков-
ке на обратной стороне собственных писем Морковки, ибо под
землей, в шахте гномов, было трудно отыскать бумагу.
"О чем же хорошие советы? "
"Обычно о добыче в шахте. Движущихся скалах. Вы понима-
ете. Подпорки и крепеж. В шахте нельзя делать плохо. Вы
обязаны делать хорошо. "
Его карандаш заскрипел по бумаге.
Дверь оставалась по-прежнему приоткрытой, но раздался
громкий стук, возвещавший неким метафорическим кодом Мор-
зе, что стучавший заметил Морковку в своей комнате со
скудно одетой женщиной и тщетно пытается быть услышанным.
Сержант Двоеточие кашлянул каким-то подозрительным каш-
