- Ура.
Это уж чересчур много для городского патрульного, поду-
мал Бодряк. Он опять выглянул из-за фонтана.
Немедленно над ним прогромыхал голос. - Скажите, что
вам нравится, и богом клянусь, что это будет нечто замеча-
тельное.
Бодряк медленно поднял глаза вверх, пока его взгляд не
уперся в верхнюю чашу фонтана.
- Как вы могли заметить. - сказал Сибил Рэмкин, выпол-
зая из-за проржавевшей статуи и появляясь перед ним. - что
каждый раз как мы встречаемся, возвращается дракон? - Она
криво улыбнулась. - Это становится немного похожим на соб-
ственный мотив. Или нечто в этом роде.
- Он просто там сидит. - поспешно сказал Бодряк. - Про-
сто осматривается. Ожидая, что произойдет.
Дракон моргнул с терпением создания юрского периода.
Дороги вне площади были запружены людьми. Инстинкт жи-
телей Анк-Морпорка, подумал Бодряк. Убежать прочь, а затем
остановиться и смотреть, не происходит ли что-нибудь инте-
ресное с другими.
В обломках, около переднего когтя дракона что-то заше-
велилось, и Верховный Преосвященник Слепой Ио, шатаясь,
поднялся на ноги, пыль и осколки каскадом летели из его
мантии. Он все еще держал в одной руке эрзац-корону.
Бодряк наблюдал, как старый человек поднял глаза, упер-
шись взглядом в пару горящих красных глаз в нескольких фу-
тах поодаль.
- Могут ли драконы читать мысли? - прошептал Бодряк.
- Убеждена, что понимают каждое слово, сказанное мною.
- прошипела леди Рэмкин. - Ах, нет! Глупый старый дурак
вручает ему корону!
- Но разве это не разумное решение? - сказал Бодряк. -
Драконы любят золото. Это все равно что швырять палку со-
баке, не так ли?
- Бог мой. - сказала леди Рэмкин. - Он не может, пони-
маете. У драконов слишком чувствительная пасть.
Гигантский дракон, моргая поглядел на крошечное кольцо
из золота. Затем, с чрезвычайной осторожностью, он протя-
нул метровую лапу и выдернул из дрожащих пальцев преосвя-
щенника побрякушку.
- Что вы имеете в виду, чувствительная? - сказал Бод-
ряк, наблюдая, как гигантская лапа медленно странствует
перед длинной, лошадинообразной мордой.
- Совершенно невероятные вкусовые ощущения. Они, как
бы это сказать, сильно химически ориентированы.
- Вы хотите сказать, что он может чувствовать вкус зо-
лота? - прошептал Бодряк, наблюдая, как тщательно облизы-
вают корону.
- Ах, несомненно. И ощущать его запах.
Бодряк задумался, каковы шансы, что корона сделана из
золота. Не велики, решил он. Возможно золотая фольга, по-
крывающая медь. Достаточно для глупых человеческих су-
ществ. А потом он вообразил, какова могла быть чья-нибудь
реакция, если бы тому предложили сахар, который превратил-
ся, как только вы положили три полные ложки в кофе, в
соль.
Изящным движением дракон вытащил лапу из пасти и поймал
верховного преосвященника, пытавшегося ускользнуть, уда-
ром, который подбросил его высоко в воздух. Он закричал,
взлетая вверх и попав в огромную арку разинутой пасти, и
- Боже! - сказала леди Рэмкин.
Зрители в едином порыве застонали.
- У чудовища температура! - сказал Бодряк. - Полагаю,
что ничего не осталось! Только колечко дыма!
Кто-то еще зашевелился среди развалин. Человек с трудом
встал и обалдело склонился над разбитым древком.
Это был Люпин Обычный, покрытый копотью и сажей.
Бодряк видел, как тот поднял взгляд на огромные ноздри,
размером с водосточную трубу.
Обычный бросился бежать. Бодряк удивился, что этот бег
выглядел, как-будто спиной прикоснулись, лишь на краткий
миг, к чему-то, имеющему температуру плавления железа. Он
мог только предполагать.
Обычный пробежал уже половину площади, как вдруг дракон
метнулся вперед, с удивительным проворством для такой гро-
мадины, и схватил его. Коготь продолжал подниматься вверх,
пока не воздел сопротивляющегося человека на уровень морды
дракона.
Дракон казалось осматривал Обычного некоторое время,
поворачивая его так и сяк. Затем, двигаясь на трех свобод-
ных ногах и хлопая крыльями для сохранения равновесия, он
прошествовал по площади и направился к... тому, что еще
недавно было Дворцом Патриция. А также Дворцом Короля.
Он игнорировал перепуганных зрителей, молча прижав их
к стенам. Сводчатые ворота с поразительной легкостью под-
дались удару плеча. Сами же двери, высокие и оббитые желе-
зом, продержались на удивление десять секунд, пока не рас-
сыпались кучкой тлеющего пепла.
Дракон шагнул вовнутрь.
Леди Рэмкин в изумлении повернулась к Бодряку. Тот на-
чал смеяться.
В всем этом было что-то маниакальное, в глазах у него
стояли слезы, но это был смех. Он смеялся без остановки,
сползая на край фонтана, выкинув вперед свои длинные ноги.
- Ура, ура, ура! - провозгласил, хихикая, он, находясь
в шоковом состоянии.
- Что, черт побери, все это значит? - спросила леди
Рэмкин.
- Поднимайте флаги! Ударьте в цимбалы, жарьте в набат!
Мы будем короновать чудовище! Наконец у нас будет король!
О-го-го!
- Вы что напились? - спросила она.
- Еще нет! - захохотал Бодряк. - Еще нет! Но обязатель-
но напьюсь!
Он продолжал смеяться, понимая, что как только он оста-
новится, зеленая тоска навалится на него свинцовым бреме-
нем. Но как он мог видеть, будущее, маячившее прямо перед
ними...
... помимо всего прочего, было благородным. И оно не
могло носить денег, и впрочем отвечать тоже. Но без сомне-
ния могло кое-что сделать с другими городами Мира Диска.
Например испепелить их дотла, до самого основания.
А ведь мы сделаем это, подумал он. Это как раз в духе
Анк-Морпорка. Если вы не можете побить его или подкупить,
то притворитесь, что ваша идея была первой.
Виват Дракон.
Он заметил, что маленький ребенок опять появился в поле
зрения. Ребенок помахал ему флагом и спросил. - Можно мне
опять покричать ура?
- Почему бы и нет? - сказал Бодряк. - Каждый может.
Из дворца доносились приглушенные звуки производимого
полного разрушения...
Эррол протащил по полу ручку от метлы, держа ее в пас-
ти, и, вереща от натуги, поднял ее вверх. После долгого
визга и многочисленных фальстартов он сумел встромить ее
конец между стеной и большой канистрой лампового масла.
Он на миг остановился, дыша как кузнечные меха, и толк-
нул канистру.
Канистра качнулась, недолго сопротивляясь, из стороны в
сторону, раз или два, и затем рухнула, ударившись о булыж-
ники. Необработанное, плохо очищенное масло хлынуло стру-
ей, разлившись черной лужей.
Огромные ноздри Эррола дернулись в предвкушении. Где-то
в глубине его мозга далекие синапсы щелкнули как телеграф-
ные ключи. Громадные потоки информации хлынули по толстому
нервному пучку к его носу, неся необъяснимую информацию о
тройных связях, ненасыщенных углеводородах и геометричес-
ком изометризме. Однако, большая часть ее миновало ту ма-
ленькую часть мозга Эррола, которая использовалась для су-
ществования Эрролом.
Все, что он знал, сводилось к одному, он испытывал ог-
ромную, преогромную жажду.
Что-то важное происходило во Дворце. Время от времени
раздавался треск полов или удары падающего потолка...
В своей наполненной крысами темнице, за дверью с боль-
шим количеством замков, чем в сети каналов, Патриций Анк-
Морпорка, в полной темноте, лежал и улыбался.
А снаружи, в сумерках разгорались костры.
Анк-Морпорк торжествовал. Никто правда толком не пони-
мал зачем, но они готовились к торжествам всю ночь, бочки
были откупорены, быки были возложены на вертела, бумажная
шляпа и юбилейная кружка были выданы каждому младенцу, и
казалось постыдным испортить всю эту подготовку. В любом
случае это был интересный день, а люди Анк-Морпорка прида-
вали большое значение увеселениям.
- Смею заметить. - сказал один из гуляк, наполовину
проглотив громадный жирный кусок полусырого мяса. - дра-
кон, как король, может оказаться не так уж и плох. Если
вы вдумаетесь в то, что я имею в виду.
- Он без сомнения выглядит весьма изящно. - вмешалась
женщина справа, как бы проверяя высказанную мысль. - При-
лизанный, вполне. Чудесный и разумный. Не неряшливый. Гор-
дится собой в меру. - Она бросила быстрый взгляд на моло-
дых гуляк, сидевших поодаль за столом. - Беда некоторых
людей в том, что они не имеют собственной гордости.
- А это уже, разумеется, внешняя политика. - сказал
третий, угощаясь ребром. - Если только вы задумаетесь над
этим.
- Что вы имеете в виду?
- Дипломатия. - категорически ответил едок ребер.
Они задумались над этим. И вы могли видеть, как они по-
ворачивают мысль и так, и сяк, размышляя над ней под дру-
гим углом зрения, в тщетной попытке понять, что, черт
возьми, происходит.
- Не знаю. - медленно сказал эксперт монархических во-
просов. - Полагаю, что у вашего ныне здравствующего драко-
на есть две возможности вести переговоры. Разве не так? Он
может зажарить вас заживо, или не зажарить. Поправьте ме-
ня, если я не прав. - добавил он.
- Это моя точка зрения. Полагаю, что если вы только по-
пробуете сказать это появившемуся послу из Пересуда, сами
знаете, какими заносчивыми они бывают, предположим, он го-
ворит: мы хотим это, мы хотим то, мы хотим еще чего-то.
Ну. - сказал он, улыбаясь окружающим. - а вот что мы ему
скажем, заткни свой рот, иначе если не хочешь вернуться
домой в горшке.
В едином порыве они попытались обдумать высказанную
мысль. Она казалась вполне подходящей.
- У них есть большой флот, в Пересуде. - неуверенно
сказал монархист. - Может оказать немного опасным поджари-
вать дипломатов. Люди увидят кучку угольков, вернутся к
себе на корабль и будут посматривать искоса.
- А тогда мы скажем, эй ты, Джонни Пересудский, если
тебе не нравится, то большая ящерица под небесами изжарит
принадлежащие тебе дома и землю, изрубит на куски.
- Мы что так на самом деле сможем так сказать?
- Почему бы и нет? А затем мы скажем, посылайте поболь-
ше дани, всякого добра.
- Мне никогда они не нравились, Пересудцы. - твердо
сказала женщина. - И та гадость, которую они едят! Отвра-
тительно. Все время болтают на своем языческом наречии...
В темноте вспыхнула спичка.
Бодряк прикрыл ладошкой разгоревшееся пламя, пососал
вонючий табак, швырнул спичку в сточную канаву и побрел,
покидая, мокрый, весь в лужах переулок.
Ничто не угнетало его сильнее, чем собственный цинизм,
но как очень случалось, реальная жизнь оказывалась еще бо-
лее циничной.
Мы же ладили с другими парнями в течение столетий, по-
думал он. Ладить с другими - в этом практически и состояла
вся наша внешняя политика. А сейчас я думаю, что услышу,
как мы так запросто объявляем войну древней цивилизации, с
которой мы всегда уживались, более или менее, хотя они и
разговаривают очень забавно. А потом и всему миру. Что ху-
же всего, мы ведь вполне можем победить.
Подобные мысли, хотя и с различными перспективами, при-
ходили в голову магистрам гильдий и цехов, когда, на сле-
дующее утро, они получили коротенькую записку, обязующую
их явиться во дворец на ланч, согласно приказа.
Там не было сказано, чьего приказа. И, как заметили
они, чей ланч.
Сейчас они все собрались в прихожей.
Здесь были видны разительные перемены.
Прихожая никогда не была тем, что можно назвать избран-
ным местом. Патриций всегда понимал, что если сделать мес-
то уютным для людей, то они могут захотеть остаться. Ме-
бель состояла из немногих весьма древних стульев и, на
стенах вокруг, портретов предыдущих правителей города,
держащих в руке свитки и прочие атрибуты.
Стулья находились по-прежнему здесь. Но портреты отсут-
ствовали. Или, точнее, перепачканные и потрескавшиеся хол-
сты были сброшены в углу, а золоченые рамки исчезли.
Советники пытались не глядеть друг другу в лицо, бара-
баня пальцами по коленям.
Наконец пара весьма озабоченно выглядящих слуг распах-
нула двери в главный зал. В зал вошел, пошатываясь, Люпин
Обычный.
Большинство советников провело всю ночь на ногах, пыта-
