дальнейшем он приобретается индивидуально, а еще позже -- только шаманом. С
приобретением его шаманом он приобретает новые функции -- функции посредничества
между двумя мирами, а охотничья природа помощника начинает отступать на задний
план. Фигура помощника также начинает меняться. Животное начинает уступать духу,
а среди животных начинают появляться животные, связанные с передвижением
человека: орел сливается с конем. Но если набросанная здесь схема верна, то
сказка отразила все стадии его развития: сказка знает и превращения, и
помощников -- зверей, и птиц, и духов, и группу искусников, связь которых с
охотничьими орудиями все еще ясна у алтайцев; и коня, и т. д. Вопрос же, как эта
фигура попадает в сказку, есть вопрос общий о том, как вообще религиозные
представления попадают в сказку. Об этом мы скажем в последней главе.
II. Волшебный предмет.
15. Предмет и помощник
Рассмотрение волшебного помощника облегчает и подготовляет рассмотрение
волшебного предмета. Между ними существует теснейшее родство.
Легко заметить, что эти предметы представляют собой лишь частный случай
помощника. Помощники, живые существа и волшебные предметы, принципиально
функционируют совершенно одинаково. Так, конь переносит героя за тридевять
земель, но то же достигается при помощи ковра-самолета или сапог-самоходов. Конь
побивает рать, но и дубина сама бьет врагов и даже берет их в плен и т. д.
Конечно, есть специфические помощники и специфические предметы, которые не могут
быть взаимозаменяемы. Но эти отдельные случаи не нарушают принципа
морфологического родства их. Число волшебных предметов в сказке так велико, что
описательное рассмотрение их не приведет ни к каким результатам. Нет, кажется,
такого предмета, который не мог бы фигурировать как предмет волшебный. Тут
различные предметы одежды (шапка, рубашка, сапоги, пояс) и украшения (кольцо,
шпильки), орудия и оружие (меч, дубина, клюка, лук, ружье, кнут, палка,
тросточка), всякого рода сумки, мешки, кошельки, сосуды (бочки), части тела
животных (волосы, перья, зубы, голова, сердце, яйца), музыкальные инструменты
(свистки, рожки, гусли, скрипка), различные предметы обихода (огниво, кремень,
полотенца, щетки, ковры, клубочки, зеркала, книги, карты), напитки (вода,
зелье), плоды и ягоды. Сколько бы мы ни классифицировали и ни перечисляли их,
этот перечень не дает ключа к их пониманию.
277
Не лучше будет, если мы подойдем к предметам со стороны их функций. Одни и те же
функции приписываются различным предметам и наоборот. Так, молодцы, исполняющие
приказания героя, могут являться из рожка (Аф. 186), из сумы (187), из бочки
(197), из ящичка (189), из-под тросточки, если ею ударить о землю (193), из
волшебной книги (212), из кольца (156, 190, 191). Функции эти будут нами изучены
специально. Так, функция переноса героя в тридесятое царство составит предмет
особой главы.
Поэтому мы будем классифицировать волшебные предметы иначе: мы рассмотрим их не
по группам предметов как таковых, и не по функциям, а по общности их
происхождения, поскольку это позволяют нам материалы.
16. Когти, волосы, шкурки, зубы.
Волшебные предметы не только морфологически родственны волшебным помощникам. Они
имеют такое же происхождение, как последние. Так, многие волшебные предметы
представляют собой части тела животного: шкурки, волоски, зубы и т. д. Мы знаем,
что при посвящении юноши получали власть над животными и что внешним выражением
этого было то, что им давалась часть этого животного. Отныне юноша носил ее с
собой в мешочке, или он ее съедал, или, наконец, эти части втирались в человека.
Таким образом, к этой категории надо еще отнести мази: они тоже животного
происхождения, как это легко прослеживается и в сказке.
Чаще, однако, часть животного дается в руки и служит средством власти над
животным. Это происходит даже при индивидуальном приобретении помощника. У
индейцев арапахо для этого уходят на вершину горы. "Через два-три, максимум семь
дней, мужчине является дух-покровитель, обычно -- маленькое животное в
человеческом облике, которое, однако, убегая, принимает животный вид" (Preuss
1911, 249). Шкура такого животного затем носится. Из этих и подобных случаев мы
заключаем, что древнейшая форма волшебных предметов -- части животных. Смысл
такого подарка в сказке сохранен с полной ясностью: волоски из хвоста коня дают
власть над конем. То же относится к птицам: "И вот главная птица встает, дает
ему перышко из головы: "Вот, этот волосок похрани, спрячь: какая бы беда ни
случилась, так ты только этот волосок вынь, из руки в руку перемени, -- мы тебе
поможем во всем"" (3В 129). Герой получает щучью косточку, в критический момент
щука прячет его в своем гнезде или глотает его, герой превращается в нее (Ж. ст.
265;
вариант: он получает воронью косточку, львиный коготь, рыбью чешуйку и пр.).
Финист Ясный Сокол также дарит девушке перо из своего крыла: "Махни им в правую
сторону "в миг перед тобой явится все, что душе угодно" (Аф. 235). Формула "все,
что
278
душе угодно", конечно, -- поздняя замена других, более древних и более точных
желаний. Эти желания сосредоточивались вокруг самого животного, вокруг животного
-- добычи. В американских мифах это сквозит совершенно ясно. "Он увидел
человека, сидящего на высоком берегу. Его ноги свисали над пропастью. У него
было две круглых трещотки. Он пел и бил трещотками о землю. Тогда буйволы
появлялись толпами по каждую сторону его, падали на берег и оказывались убитыми"
(Kroeber 1907, I, 75). Известно, что трещотки обычно делались в форме животного,
чаще всего -- птицы. Таким образом мы и здесь находим то явление, что вовсе не
надо обладать сильным животным, чтобы иметь власть над животными. Принципиально
ворон может дать хорошую охоту на буйволов. Такая вера имеется у многих народов,
в том числе у народов, не знающих обряда посвящения. Такая вера имеется у
вогульских охотников. Д. К. Зеленин говорит: "Вогульское поверье гласит: если
иметь при себе мордочку лисицы, соболя или горностая, то все будет удаваться"
(Зеленин 1929, 56).
Если наше наблюдение верно, если между животным помощником (субъектом помощи) и
животным, на которое охотятся (объект помощи), не обязательно существует связь,
то любое животное и любой предмет могут служить помощником, Тогда несоответствие
между помощником и его функцией, неприкрепленность функции к отдельным животным
или предметам, создающие впечатление фантастики, не просто прием поэтического
творчества, а также исторически обосновано в первобытном мышлении. Описывая
лекарские мешки, играющие роль при посвящении, Фрэзер говорит: "Эта сумка
изготовлена из кожи животного (выдры, кошки, змеи, медведя, енота, волка, совы,
горностая) и имеет форму, отдаленно напоминающую форму соответствующего
животного. Одна из таких сумок имеется у каждого члена общества; он держит в ней
нелепой формы предметы, являющиеся его амулетами или "чарами"" (Фрэзер 652) Эти
талисманы и амулеты, в основе своей связанные с животными, и есть прообраз наших
"волшебных даров", среди которых особый класс представляют всякого рода мешки,
сумки, кошельки, коробочки и т. д. Из этих сумок и ларчиков появляются
духи-помощники. Это приводит нас к предметам (не только животного
происхождения), из которых появляются духи. Но раньше, чем перейти к этим
предметам, надо рассмотреть те предметы, для которых можно показать их
происхождение из орудий.
17. Предметы-орудия.
Все, о чем говорилось до сих пор, показывает одну знаменательную черту в
мышлении первобытного человека. Главную роль в охоте играет якобы не орудие: не
стрелы, сети, силки, ловушки. Главное -- магическая сила, умение привлечь
животное. Если животное убивалось, то это
279
происходило не потому, что стрелок был ловок или стрела была хороша; это
происходило оттого, что охотник знал заклинание, подводящее зверя под его
стрелу, потому что он имел над ним магическую власть в виде мешочка с волосками
и т. д. Функция орудия испытывается пока как нечто вторичное. Энгельс говорит:
"...различные ложные представления о природе, о существе самого человека, о
духах, волшебных силах и т. д. имеют по большей части экономическую основу лишь
в отрицательном смысле; низкое экономическое развитие предысторического периода
имеет в качестве дополнения, а порой в качестве условия и даже в качестве
причины ложные представления о природе" (Маркс, Энгельс XXVII, 419). Частный
случай такого неправильного представления о природе мы имеем здесь. По мере
того, как совершенствуются орудия, можно наблюдать следующее явление: магическая
сила, приписываемая сперва животному-помощнику через какую-нибудь часть его,
переносится теперь на предмет. Человек в меньшей степени замечает свое усилие и
в большей -- работу орудия. Так получается концепция, что орудие работает не в
силу прилагаемых усилий (чем совершеннее орудие, тем меньше усилия), а в силу
присущих ему волшебных свойств. Получается представление об орудии, работающем
без человека, за человека. Орудие теперь обожествляется. Обожествленное орудие
наряду с волшебным волосами и пр. есть второй, более поздний, субстрат в истории
волшебных предметов. Функции орудия являются причиной его обожествления. Очень
наивно, но вместе с тем совершенно правильно об этом говорится в северорусской
рукописи XVI века "Сад спасения", посвященной обращению в христианство лопарей.
"Аще иногда камнем зверя убиет -- камень почитает, и аще палицею поразит ловимое
-- палицу боготворит" (Харузин 1890, 137). Это чисто охотничья вера 'держится
еще при примитивном земледелии: некоторые индейцы "молятся своим палкам,
которыми они копают коренья" (Штернберг 1936, 268). Представление, что орудие
действует не в силу прилагаемого труда, а исключительно в силу присущих ему
особых способностей, как указано, приводит к представлению об орудиях,
действующих без человека. Такие орудия имеются в охотничьих мифах и дошли до нас
в сказке. В мифе индейцев Таулипанг герой только всаживает свой нож в куст -- и
нож сам начинает срезать деревья. Он ударяет топором по дереву -- топор сам
начинает рубить его (Koch-Grilnberg 125). Стрела, пущенная наугад в воздух, сама
поражает птиц и т. д. (92).
В сказке топор сам вырубает корабль (Аф. 212) или рубит дрова (165), ведра сами
приносят воду. Интересно, что древняя связь с животным и здесь еще не утеряна.
Это делается по щучьему веленью. Но эта связь в сказке не обязательна. Дубинка
сама бьет врагов и забирает их в плен, при помощи помела и клюки "хоть какую
угодно силу победить можно" (185) и т. д. Здесь связь уже утеряна.
280
18. Предметы, вызывающие духов.
Приведенные материалы приблизят нас к пониманию предметов, при помощи которых
можно вызвать духов. Такие предметы могут быть как животного состава (волоски
коня), так и орудия (дубинка) и целый ряд других предметов (кольцо).
Вышеприведенные случаи показывают, как некогда понимали предметы, вещи и в
особенности -- орудия. В них живет сила. Но сила есть абстрактное понятие. Для
выражения понятия силы ни в языке, ни в мышлении нет средств. Тем не менее
процесс абстрагирования все же происходит, но это абстрагированное понятие
инкорпорируется, или, точнее выражаясь, представляется живым существом. Это
видно по волоскам, вызывающим коня. Сила присуща всему животному и всем частям
его. В волосках есть та же сила, что и во всем животном, т. е. в волосе есть
конь, так же как он есть в уздечке, так же как в кости -- все животное.
Представление силы невидимый. существом есть дальнейший шаг на пути к созданию
понятия силы, т. е. к потере образа и к замене его понятием. Так создается
концепция колец и других предметов, из которых можно вызвать духа. Здесь мы
видим уже более высокую ступень, чем поклонение орудию. Сила откреплена от
предмета и вновь прикреплена уже к любому предмету, внешне не представляющему
никаких признаков этой силы. Это и есть "волшебный предмет".
Однако мы до сих пор говорили о подобных предметах, как будто бы они были не
