облик-то человеческий принять?
- Об этом потом расскажу, - отвечает старец. - А сейчас поведай, Ер-
милушка, зачем пожаловал.
Тут ящер заплакал, зарыдал и с обидой в голосе говорит:
- Вот погляди, дядя Зенон, на того злодея, что на шее у меня пристро-
ился. Он мне покушать вволю не давал, он меня по носу стукнул, он гро-
зился, что землю пахать на мне будет да еще в кузнице работать заставит!
- Нешто покушать вволю не давал? - удивился старец.
- Не дава-а-а-л, - хнычет Ермила.
- И по носу стукнул?
- Стукнул, - жалуется Ермила.
- Больно стукнул или так себе?
- Бо-о-о-льно! Бо-о-о-льно! - твердит Ермила, а сам рыдает пуще преж-
него.
Старичок племянника слушает, по голове его поглаживает, все жалеет да
успокаивает, на кузнеца с укоризной поглядывает.
- Ай-ай-ай, - говорит, - и откуда же в тебе, мил человек, столько
жестокости, столько злости взялось? Нешто можно дитятю малую обижать?
- Дитятю? - удивляется Дементий. - Ничего себе дитятя, зверюга крово-
жадная.
- Ну вот, мил человек, опять ты за свое, - вздыхает старичок, - никак
понять меня не желаешь. А коли так, то послушай, что я тебе сейчас ска-
жу.
Тут он снял с шеи висевший на цепочке медальон, открыл его и достал
крохотную-прекрохотную книжицу. Полистал книжицу, нашел нужную странич-
ку, потом указал пальцем на Дементия и вслух, громко и отчетливо прочи-
тал заклинание. Стоило ему это сделать, как Дементий тут же с Ермилиной
шеи свалился и обратился в высокий, вросший в землю железный столб.
То-то обрадовался Ермила, то-то развеселился, принялся вокруг столба
плясать, ножищами топать. А дядюшка тем временем ворота открывает, пле-
мянника в крепость обедать зовет.
Надо сказать, что дядюшка Зенон от рождения змеем был, но не простым
змеем, а колдовским. И не случайно с самого детства, сызмальства прист-
растился он к нечистому делу, с годами в чернокнижных премудростях из-
рядно преуспел, а на склоне лет до того изощрился, до того исхитрился,
что сумел человеческий облик принять.
С давней поры жил он в своей крепости, никого к себе не пускал - все
боялся, как бы кто колдовские секреты у него не похитил. А секретов было
предостаточно, одни заклинания чего стоили. Было у него заклинаний этих
превеликое множество, почти на любой случай жизни, и записаны они были в
той самой книжице, которую он против Дементия употребил. Вот, к примеру,
надо Зенону супчик приготовить. Так он достает книжицу, находит нужную
страничку, заклинание тихонечко прошепчет и - р-раз! - суп уже готов,
причем без воды, без огня, сам собой сварился. Дров наколоть или печь
истопить - то же самое. Не жизнь, а одно удовольствие! Так и жил он себе
преспокойненько, делом своим колдовским занимался, кабы не прилетел к
нему племянничек.
Так вот, повел Зенон Ермилу в трапезную, сам в уголочке сел, книжицу
полистал, под нос себе что-то нашептал - и тут же неведомо откуда два
жареных быка появились, с десяток гусей, фаршированных яблоками, бочка
вина. Племянничек яства эти оком окинул, мигом все смолотил, облизнулся,
добавки просит. Зенон - снова за книжицу, добавку сотворил: пять бара-
нов, тушенных с овощами, двух отварных осетров, огромный пирог пудов
этак на восемь да бочонок пива.
Наконец-то накормил гостя, спать уложил, а сам, не мешкая, опять за
чернокнижные опыты принялся. Спустился в подземелье, над огнем колдует,
баночки да скляночки открывает, пузырьки откупоривает, всякий настой да
зелье, порошки да травки из них извлекает, вместе все замешивает, закли-
нания твердит. Только в дело вошел, только в хитросплетения мыслей углу-
бился, как вдруг слышит рев наверху. "Дядюшка, есть хочу! - ревет пле-
мянник, да так, что вся крепость трясется, того и гляди развалится. -
Полдничать пора! С голода помираю!"
Делать нечего, пришлось все бросить да в трапезную подняться, Ермилу
кормить. Пополдничал Ермила, снова спать завалился, а через часок-другой
опять дядюшку зовет. И так каждый день, каждую ночь, все одно и то же.
Терпел Зенон неделю, терпел другую, терпел третью, а на четвертую и го-
ворит:
- Не пойму я, Ермилушка, отчего ты прожорливый такой. То и дело от
опытов меня отвлекаешь, прямо напасть какая-то!
- С дороги устал, - отвечает племянник, - проголодался. Да и возраст
у меня такой, что организм растет, питания требует. Ты, дядюшка, вместо
того чтобы скаредничать да куском хлеба меня попрекать, покормил бы хоть
разок мяском свеженьким, живым, а то все жареное да вареное - надоело
уже.
- Вот чего не могу, того не могу, - отвечает дядюшка. - Заклинаний
таких еще не придумал, чтобы живое существо сотворить. День и ночь
бьюсь, а все попусту.
- Плохо, - с сожалением в голосе говорит Ермила. - Может быть, приле-
жания, усердия тебе не хватает? Ты уж постарайся, дядюшка, не ленись -
больно мне мяска живого поесть хочется.
- Это дело не простое, - объясняет Зенон, - не скорое. А ежели тебе и
впрямь невтерпеж, так вокруг крепости леса бескрайние, и дичи в них пре-
достаточно.
- А кто же дичь эту для меня добудет?
- Сам и добудешь.
Поразмыслил Ермила да поутру на охоту отправился. Все вокруг исходил,
и оленей, и косуль встречал, да только поймать не сумел. Набрел на
большущий муравейник, целиком его проглотил, но ни капельки не наелся,
лишь аппетит еще больше нагулял. Вернулся в крепость, рев поднял пуще
прежнего, в который раз мяса свежего просит. А Зенон для Ермилы и так и
сяк старается, да все угодить не может - больно уж привередливый, больно
разборчивый племянничек стал. Что ему ни приготовь, что ни подай - все
на скудность пищи жалуется, все упреками дядьку изводит.
Но и это не все! Как-то раз после ужина, перед сном, задумался Ерми-
ла, умолк, а потом этак томно вздохнул и говорит:
- Мысль у меня есть, дядюшка. А отчего бы не жениться мне? Так что ты
особо не мешкай, невесту мне подбирай...
Зенон помалкивает, а сам думает: "Этого еще не хватало. Тут одного не
прокормишь, а уж вдвоем-то они меня из собственного дома выживут".
А Ермила оглоблей в зубах ковыряет, глазищи на дядьку таращит да
мысль свою продолжает:
- Ты мне не просто невесту найди, а красавицу, да знатного рода, что-
бы всем на зависть.
- Может быть, царскую дочь тебе? - спрашивает Зенон, да этак с ехид-
цей, насмешливо.
- И то неплохо, - соглашается Ермила. - Дело стоящее. Ты умом-то по-
раскинь, дядюшка. Коли я у царя в зятьях буду, так неужто он меня не
прокормит?
Тут Ермила зевнул, на бок увалился и дал храпака, а Зенон, недолго
думая, огромным орлом оборотился да пустился в дальний путь, все для
племянника старается.
К полуночи в столицу прилетел, вокруг царских теремов кружит, все в
окна заглядывает, дочку царскую выискивает.
Нашел-таки, разглядел. Вот она, царевна, на пуховых перинках-подушеч-
ках в кружевной рубашечке спит себе, почивает. "Хороша невеста, глаз не
оторвать, - думает Зенон, - для Ермилы сгодится". Тут он через окно в
спальню забрался, схватил царевну и был таков.
К утру возвратился в крепость, невесту Ермиле принес, а она - вот не-
задача! - замуж идти за него отказывается. И так и этак упрашивали - все
попусту!
Не стерпел Ермила, рассердился, на дядюшку с обидой поглядывает.
- Что же это за невеста, - спрашивает, - коли она идти за меня не хо-
чет? Зачем ты ее принес-то?
- Ты уж извини, - оправдывается Зенон. - Видать, ошибочка вышла.
- Ничего себе ошибочка! - возмущается племянник. - Как же мне теперь
зятем-то царевым стать? Ты, дядюшка, об этом подумал?
- Ой, и не говори, - сокрушается Зенон. - Не подумал! Теперь, видно,
придется царевну уговаривать, пока не согласится.
- И то верно, - поддакивает Ермила. - Ты ее привез - ты и уговаривай.
Да терпением запасись. Ты ей и нарядов, и сластей, и подарков всяких
раздобудь - глядишь, и одумается.
С этого дня Зенон окончательно потерял покой. Мало того что племянник
на шее сидит, так еще и царевне угождай.
Спустится, бывало, в свое подземелье, целый день колдует, наряды для
царевны творит, потом наверх тащит, примерить просит, а она к ним и при-
коснуться не желает. Ермила же, как узнает об этом, сразу дядьке упрек:
"Наряды никудышные, коли невесте моей не подошли. Ленишься ты, дядя Зе-
нон, усердия не проявляешь".
Зенон снова под землю, всяких шкатулок да ларцов, ожерелий да
перстней наколдует, а царевна к ним и не притронется. Ермила же опять
его нерадивостью корит. И так каждый день, одно и то же. Не жизнь у Зе-
нона стала, а сущая каторга! Но и это еще не все.
Как-то раз среди ночи приснился ему страшный сон, будто бы костлявая
старуха с косой к крепости подошла, будто бы в ворота стучится. Проснул-
ся Зенон в холодном поту, прислушался - тишина кругом. Спустился во
двор, к воротам подошел - тоже тихо. Ворота приоткрыл, наружу выглянул -
и там никого нет.
Постоял он возле ворот, а успокоиться-то никак не может, не в силах с
чувством страха совладать. Сам не поймет, в чем тут дело. Еще раз прис-
лушался, и почудилось ему, будто бы издалека, из-за гор, конский топот
раздался. Да-да, конский топот, причем топот-то тяжелый, гулкий - видно,
и конь силен, и всадник на нем не из легких.
Оборотился колдун летучей мышью да на звуки конских копыт полетел.
Недолго летел, увидел воина на коне, принялся вокруг него круги выписы-
вать Кружил-кружил, а потом сел у дороги на дерево и спрашивает:
- Как звать тебя, удалец?
- Гордей, - отвечает воин.
- А кто ты такой? Куда путь держишь? По какому такому делу в наши
края наведался?
- Царский богатырь я, - отвечает воин. - Надобно мне царевну разыс-
кать да в отчий дом вернуть, а того злодея, что похитил ее, - в железах
в острог заточить.
- Ну что же, дело не простое, - смеется Зенон.
- Не простое? - переспрашивает богатырь. - Это почему же?
- А вот послушай, что я скажу, и сам поймешь, почему.
Тут он открыл свою книжицу да прочитал заклинание, чтобы Гордея, как
и Дементия, в железный столб превратить. Прочитал, а проку-то нет! Бога-
тырь как ни в чем не бывало едет себе дальше и в ус не дует. Лишь
кольчуга на нем словно колокольчик зазвучала, серебряным звоном на зак-
линание отозвалась.
"Вот те на! - думает колдун. - Кольчужка-то, видать, не простая. Не
иначе как волшебная, от всякой напасти богатыря бережет". Испугался Зе-
нон, в воздух поднялся да обратно в крепость полетел. Возвратился, тут
же давай Ермилу будить.
- Поднимайся, - говорит. - Беда пришла! Видно, придется царевну роди-
телю возвратить.
- Как возвратить? - удивляется Ермила. - Не бывать тому!
Как ни старался дядюшка племянника вразумить, да так и не вразумил.
Уперся Ермила - и все тут! Спорили-спорили они, а в конце концов пореши-
ли на том, что Зенон царевну в высокие горы отнесет, да в пещере спря-
чет, да вход в пещеру здоровенным камнем закроет.
Тут Зенон снова за книжицу, дочку царскую в золотую куклу превратил,
сам волчье обличье принял да с куклой в зубах к горным вершинам поспе-
шил.
Вот бежит он лесными дорожками, ущельями пробирается, поторапливает-
ся, а Гордей тем временем уже к крепости подъезжает. Подъехал, в ворота
стучит да покрикивает:
- Эй, хозяин, открывай по-хорошему! Не то ворота сломаю!
Ермила из окна высунулся, непрошеного гостя оглядел да как рявкнет:
- Ишь чего захотел! Может быть, тебе еще и дочку царскую отдать? Ви-
дишь железный столб, что у ворот стоит? А ведь раньше не столб, а добрый
молодец был, все силой со мной тягался.
Осерчал богатырь, ворота вышиб да принялся ящера по крепости гонять.
Мечом здоровенным размахивает, все на своем пути крушит-ломает, Ермилу
изрубить норовит. А тот тоже не промах, пару раз Гордея подкараулил да
из-за угла оглоблей огрел. Бились они бились, да всю-то крепость разво-
