Сии умы и чувств широкие каналы,
На расписных столах разложены лежат
И любопытством всех читателей манят.
Чего угодно вам? Газет каких? Французских?
Немецких, аглицких, отечественных - русских?
Для возбуждении душевного в вас жару
Хотите ль раскурить гаванскую сигару?
К услугам гостей Вольф и Беранже все важные события в мире представ-
ляли в виде кондитерских изделий. По взятии Бастилии ими был изобретен
торт, точно воспроизводивший сию мрачную обитель, а штурм Очакова был
ознаменован пасхальными яйцами с изображением павшей цитадели султана...
- С чего начнем шиковать? - спросил братец братца.
Выбор был богатый. После "Фокшан" и "Рымника" пришла очередь брать
"Килию" и "Бендеры", но более всего впечатлял гигантский торт из шокола-
да, изображавший неприступный Измаил, украшенный башнями из марципанов,
вокруг него торчали пушки из леденцов, фасы были обложены мармеладом.
- Возьмем "Измаил"? - робко спросил Петр.
- Дорогой. Может, попробуем "Бендеры"?
- Да там ничего нет, одни цукаты.
- Боюсь, "Измаил" нам не по карману, - сказал Петр. - А, ладно! Чего
спорим-то? Одна матушка породила нас в одночасье, и деньги у нас об-
щие... Берем!
Заказали они "Измаил", разрезали его на четное число кусков и стали
истреблять их. Скоро от шоколадно-крсмовой цитадели остался ничтожный
фундамент - из вафель.
- Пожалуй, - изрек Петя, - и с подлинным Измаилом станется нечто по-
добное. Оставит от него Суворов один фундамент! Хорошо, что нам не
кровью, а рублями расплачиваться...
Однако расплата за "Измаил" была жестокая: Курносовы покинули конди-
терскую, невольно ощутив первые признаки надвигающейся бедности. И не
было у них в Петербурге родственников, чтобы подкормиться обедами, и не
были ребята испорчены, чтобы посещать дома купеческие, выдавая себя за
женихов приглядных.
Скоро жить стало невмоготу. Кормились близнецы копеечными сайками с
лотков уличных торговцев. Дорого далось им взятие "Измаила"! Выручил их
флотский бригадир Слизов, приехавший на побывку из Фридрихсгама; заметив
мичманское убожество, он кормить их не стал, зато пожалел - от чистого
сердца:
- Эх, беднота наша флотская! Сам бывал в таких случаях, ребятушки...
Неужто вы каждый день хотите обедать?
- Хотим, - жалобно отвечали близнецы.
- Тогда научу я вас, как за счет царицы кормит-ься...
Слизов открыл им секрет. Оказывается, балтийские офицеры давно кор-
мятся с царской кухни, что расположена в подвалах Зимнего дворца. Слуги
и повара дворцовые воруют безжалостно, от свиты тоже много чего остается
вкусного, потому офицеры флотские там обедают чуть ли не каждый день.
- Только меня не выдавайте! - сказал Слизов. - Берут за обед гривен-
ник, но всего там горой. И вина царские текут по усам, виноград да дыни,
иной день и ананасы бывают...
Когда близнецы Курносовы спустились в подвал кухонь дворцовых, там
столы были уже накрыты, за ними в ряд сиживали господа офицеры, иные уже
в чинах, но бедность флотская всему миру известна... Петр шепнул Павлу:
- Гляди, и вино и фрукты - ого! Теперь заживем...
Но в самый разгар дешевого пиршества, громко шелестя одеждами, в под-
вал кухонный спустилась императрица. Все едоки мигом вскочили из-за сто-
ла, начали кланяться.
- Так вот куда мои денежки вылетают! - сказала Екатерина. - По мунди-
рам вижу, кто вы такие: щит и надежда столицы моей, флот славный Бал-
тийский... Что ж, - усмехнулась императрица, - на флоте всегда было мно-
го науки, зато денег мало платят. Я не сержусь. Виноваты не вы, а воры
мои дворцовые... Прошу вас всех, господа, продолжать кушать.
Очень плотная, с высоким бюстом, величавая в жестах, она старалась не
раскрывать рот широко, чтобы офицеры не заметили отсутствия передних зу-
бов.
- Вы какой фамилии? - спросила она близнецов.
- Курносовы. Дворяне херсонские.
- О! Не ваш ли батюшка флота сюрвайер?
- Так точно, ваше величество. Он и поныне в Николаеве у строительства
фрегатов состоит на верфях тамошних.
- А ваша мать из какого роду вышла?
- Из турчанок. Была женой янычарской. Ее наш папенька в Кафе за пять
рублей выторговал.
Это заинтересовало императрицу:
- Турецкий говор ведом ли вам?
- Понаслышке. От матушки научились.
- Так вам, молодые люди, прямой резон остаться сейчас на флоте Бал-
тийском - на галерах послужите мне...
Курносовы получили назначение: провести до Выборга колонну пленных
турок, взятых еще при Очакове, для служения их на гребной флотилии прин-
ца Нассау-Зигена. Турки были удивлены, когда мичманы сказали им, что у
них маменька из турчанок. Хотя конвоя и не было, до самого Выборга ни
один турок не убежал.
Они вышли из столицы пешком как раз в день коронации императрицы - 22
сентября, когда Екатерина объявила при дворе - в присутствии всего дип-
ломатического корпуса:
- Шестьдесят лет мною прожито, но у меня наберется сил царствовать
еще двадцать лет! Уж я постараюсь конечно же, чтобы никакая Европа не
посмела задеть престиж России, ставший за эти годы моим личным прести-
жем!
6. ПОД МУЗЫКУ
В ставку Потемкина атаман Платов с казачьим конвоем доставил пленен-
ный при Рымнике янычарский оркестр - со всеми инструментами, сваленными
на телегу. Но даже сейчас, опутанные веревками, янычары еще рыпались,
рассыпая плевки в сторону нсверных. Молодой Матвей Платов, белозубый
ухарь и пьяница, сказал Потемкину, что башибузуков в Россию везти бояз-
но: они же по дороге весь конвой передушат.
Потемкин велел ему пленных развязать:
- И пусть разберут с телеги погремушки свои...
Он взял медные тарелки, сдвинул их с удовольствием выслушав звон, за-
вершенный таинственным "шипением".
- Ага! - сказал Потемкин. - Не эти ли турецкие тарелки и употребил
Глюк в опере своей "Ифигения в Тавриде"?
Янычар развязали. Один из них рассмеялся.
- Ты разве понял меня? - спросил его Потемкин.
- У меня бабушка была... калужская.
- Это твои тарелки?
- Мои. Вот как надо! - И он воспроизвел гром, в конце которого зага-
дочно остывало ядовитое "шипение" меди.
Потемкин пригляделся к лицам янычар. Лица вполне европейские, иные
как у русских парней. Янычарский корпус турки формировали из детей хрис-
тиан. Похитив мальчиков у матерей, турки обращали их в свою веру, а фа-
натичное воспитание превращало их в озверелых головорезов. Нехотя они
разобрали инструменты с телеги. Над головами янычар качался шест с пе-
рекладиной, на шесте висели, позванивая, колокольчики.
- Ну, играйте! Хотя бы свой знаменитый "Марш янычар"...
Разом сомкнулись тарелки, заячьи лапки выбили первую тревогу из бара-
банов. Полуголый старик лупил в литавры с такой яростью, словно убивал
кого-то насмерть. Звякали треугольники, подвывали тромбоны, звенели три-
акгсли и колокольчики. В это варварское созвучие деликатно (почти нежно)
вплетались голоса гобоев, торжественно мычали рога, а возгласы
труб-нефпров рассекали музыку, как мечи. Янычары увлеклись сами, играя
самозабвенно, словно за их оркестром опять двигались в атаку боевые бай-
раки...
"Марш янычар" [39] закончился. Платов спросил:
- Ну дык што? Опять мне вязать эту сволочь?
Потемкин взял "нсфир" и выдул из него хриплое звучание.
- Не надо. Лучше мы их покормим, дадим выспаться. А утречком вместе с
инструментами поедут они в Петербург, и пусть наши гудошники еще поучат-
ся, как надо играть, чтобы кровь стыла в жилах от ужаса, чтобы от музыки
шалел человек, не страшась ни смерти, ни черта лысого, ни ведьмы стриже-
ной...
Столичные аристократки, падкие до низменных удовольствий, слетались в
ставку Потемкина, как мухи на патоку. Образовался гарем из женщин, мужья
которых, будучи в чинах генеральских, состояли в подчинении светлейшего.
Среди рогоносцев один только князь Василий Голицын посмел вступиться за
свою жену. Это дорого ему обошлось: Потемкин запустил в князя шахматной
доской:
- Я ее не принуждаю - она сама тому рада!
Была поздняя осень. Усталые лошади едва вытаскивали разломанный шара-
бан из грязи молдавских дорог. Кое-где еще догнивали разбухшие тела уби-
тых и скотины. Каркало воронье. Потемкин грыз чеснок, а доктор Массо
сказал ему:
- Подумайте о своей печени, раздувшейся от угождения вашей светлости.
Вчера вы осилили кадушку соленых огурцов, утром почтили светлейшим вни-
манием жареного гуся, сопроводив его в дальнюю дорогу кастрюлькою шоко-
лада. Сейчас чеснок, а в ближайшей деревне вас ожидает ветчина с ведром
винограда... Какой организм выдержит все это?
- Пл евать, - хмуро отозвался Потемкин и послал казака, чтобы нарвал
для него с поля гороху. - Мой желудок подобен самой великой России, ко-
торая способна переварить все, как переварила она и татар, и шведов...
После побед Суворова воевать стало легче. Матвей Платов с казаками
взял Аккерман (Белгород на Днестре), молдаване радостно встретили русс-
ких в Кишиневе, австрийцы вступили в Белград, но тут Вена выклянчила у
турок перемирие, очень невыгодное для русских... Потемкина сейчас беспо-
коило поведение Берлина: при войне на два фронта опасно заиметь третий-с
Пруссией.
- Где-либо, - рассуждал он, - то ли здесь, то ли на Балтике, но одну
лапу из грязи надо скорее вытаскивать...
Эски-Гасан, сидючи в Измаиле, тоже подумывал о мире. Он слал курьеров
к Потемкину, выведывая в письмах его настроение. Потемкин с учтивостью
дипломата отвечал "крокодилу", что Россия не ради удовольствия войну на-
чала и согласна к миру прочному, но с земель освоенных назад не сдвинет-
ся...
Он приехал в Вендоры, выбрался из шарабана. К нему, выдирая ботфорты
из слякоти, поспешал племянник Самойлов.
- Ну, что у вас тут, Санька?
- Деремся по малости. Вылазки отразили. В атаке взяли сераскира, ко-
торый открыто сказывал мне, что жители Бендср склонны сдаться, да паши
побаиваются.
- А лишней крови не надобно, - напомнил Потемкин.
Он представил гарнизону Бендер все ужасы сопротивления, заслал в кре-
пость жителей Аккермана, которые поведали осажденным о добром отношении
русских, - и паша бендсрский сам выехал к Потемкину на белом коне:
- Можете войти в Бонд еры, и я надеюсь на ваше благородство. Но в Се-
рале султана меня ждет шелковая петля.
- Не волнуйтесь, - утешил его Потемкин, - я напишу ЭскиГасану, что вы
отчаянно и храбро сопротивлялись...
О бескровном взятии Вендор он сообщил Екатерине, как всегда, забыл
письмо датировать. (Часов тоже при себе не носил: "Зачем, если часы име-
ются у моих адъютантов!") Бендеры казались страшным захолустьем. Но если
здесь после Полтавы рсзиденствовал шведский король Карл XII, почему бы
не пожить тут и Потемкину? Ставка его перебралась под Бендеры.
Сюда заехал польский чиновник из Вены, захвативший и варшавскую поч-
ту. Потемкин спросил его:
- Какие новые сплетни в Варшаве?
- В свете блистают три замужние дамы. Это княгиня Любомирская, обога-
щающая любовников, это княгиня Чарторыжская, обирающая любовников, и,
наконец, прекрасная Софья Витт, понимающая любовь как продолжение поли-
тики.
- А что поделывает нежная пани Ланскоронская?
- Она бежала от мужа в Вену, где и пост под музыку Моцарта. Дирижиру-
ет ей Сальери, который недавно выругал герцогиню Доротею Курляндскую,
имевшую неосторожность заметить, что музыка Моцарта для нее темна и не-
понятна.
- Так многие говорят, - призадумался Потемкин...
Андрей Разумовский из Вены оповестил светлейшего, что Моцарт ("лучший
композитор Германии") не совсем-то счастлив на родине и, если ему пред-
ложить независимую жизнь в России, наверное, не откажется покинуть Вену.
Попов с удивлением сказал Потемкину:
- Покинуть блистательную Вену... ради чего? Ради проживания в Вендо-
рах, где главный аккорд-пушки?
- Моцарт меня поймет, - отвечал Потемкин. - Композитор Шампсн в своей
