принять дополнительные меры предосторожности и внести
определённые коррективы в первоначальный план моих действий.
Согласно первому исправленному сценарию мы должны были
изображать из себя брата и сестру, кем мы, собственно, и
являлись. Однако, когда дело дошло до переодевания,
обнаружилось, что Бренда совсем не умеет носить средневековые
дамские наряды; к тому же пышные многослойные юбки, длинные,
тяжёлые, сковывающие движения, вызывали в ней решительный
протест, и она всё время норовила задрать их повыше, давая
свободу ногам, что уж никак не вязалось с образом
благовоспитанной барышни-аристократки. Сценарий пришлось менять
вторично, хоть и не столь радикально, и из моей сестры Бренда
превратилась в хорошенького мальчика-оруженосца.
- Если ты собираешься жить со мной в Авалоне, - после паузы
заговорил я, - то должна пересмотреть свои привычки. Там женщины
носят похожие наряды, пусть и не такие громоздкие.
Улочка постепенно расширялась, и мы ускорили шаг наших лошадей.
- Ничего, - отозвалась Бренда. - Я введу новую моду. Уж в этом
не сомневайся.
Я в этом не сомневался.
- Только не всё сразу, - предупредил я. - Не нахрапом. Думаю, не
стоит шокировать благонравных вельмож, в первый же день представ
перед ними в шортах и тонкой блузке без рукавов, а тем более - в
купальнике... Гм. Может быть, я отстал от жизни, но по мне, те
так называемые купальники, что нынче в моде, ещё более бесстыжи,
чем неприкрытая нагота.
Бренда рассмеялась.
- Да, ты действительно отстал от жизни. Видно, твоя Земля
Артура, несмотря на её близость к Истокам, очень отсталый мир, и
люди там тоже отсталые. Но ты не беспокойся, я постараюсь быть
паинькой и не вредить целомудрию твоих знакомых. Первым делом я
приучу их к длинным платьям довольно консервативного покроя, но
без всяких нижних юбок и прочей ерунды.
- Правильно, - одобрил я. - Маленькими шажками к великой цели.
Даже это произведёт настоящий фурор в тамошнем высшем свете.
- Позже я начну щеголять в юбке лишь самую малость ниже колен, -
продолжала строить планы Бренда. - Потом чуть выше...
- А по пятам за тобой будут ходить толпы придворных, глазея на
твои красивые ножки и норовя заглянуть тебе под юбку, -
прокомментировал я, и Бренда снова рассмеялась.
Мы вели наш разговор в том же ключе, пока не подъехали к
массивным обитым железом воротам в высокой каменной стене,
ограждавшей от остальной части города главное командорство
ордена Святого Духа и резиденцию его гроссмейстера. Створы ворот
были распахнуты, решётка поднята, но путь нам преградили два
вооружённых алебардами стражника, один из которых был чисто
выбрит и выглядел лет на двадцать пять, другой, бородатый,
казался гораздо старше.
- Кто? - требовательно спросил тот, что был с бородой.
- Карл де Лумьер, рыцарь из Нормандии, с оруженосцем, -
ответствовал я на чистейшем прусском наречии, которое было
общепринятым в разношёрстой среде рыцарей Святого Духа. - Прибыл
к его светлости великому магистру с посланием от его высочества
герцога Нормандского.
Стражники посовещались между собой и с другими своими коллегами,
дежурившими у ворот, затем младший направился внутрь крепости и
исчез за углом караульной. Бородатый велел нам подождать,
объяснив, что о нашем прибытии сейчас доложат начальству.
Минут через десять ушедший докладывать о нас стражник вернулся.
Вместе с ним важно шествовал высокий голубоглазый блондин лет
сорока, типичный ариец, одетый в шикарный камзол из
тёмно-коричневой тафты со множеством серебряных позументов. Его
властный вид и почтительное отношение к нему со стороны
стражников свидетельствовали о его высоком положении в иерархии
ордена.
Когда он приблизился к нам, мы с Брендой спешились. Он сдержанно
поклонился, мы ответили ему тем же.
- Командор Гартман фон Ауэ, - представился он, - адъютант его
светлости великого магистра. С кем имею честь, господа?
- Карл де Лумьер к вашим услугам, сударь, - вежливо произнёс я.
- А это мой оруженосец и кузен Бран де Шато-Тьерри.
Командор неодобрительно взглянул на Бренду - её девичья
внешность произвела на него не лучшее впечатление - и
неопределённо кивнул.
- Мне доложили, что вы прибыли с посланием от герцога
Нормандского.
- Вернее, с поручением, - уточнил я. - С конфиденциальным
поручением. У меня есть рекомендательное письмо, адресованное
лично его светлости великому магистру, и я намерен
ходатайствовать о срочной аудиенции.
Я достал из-за отворота камзола пакет, скреплённый большой
гербовой печатью из красного воска; внутри пакета лежала записка
- мой привет Александру. Я решил не предупреждать заранее о
своём визите, чтобы не дать ему времени на подготовку к встрече
и по возможности застать его врасплох. Помимо всего прочего, мне
хотелось понаблюдать за его естественными реакциями, а не за
отрепетированными позами, на которые он был мастак.
Командор взял у меня пакет и внимательно изучил печать,
убеждаясь в её подлинности. На всякий случай я сделал ему лёгкое
внушение, направляя его мысли в нужное русло. То ли командор был
очень восприимчивым человеком, то ли он сам пришёл к такому же
решению, но никакого сопротивления с его стороны я не ощутил.
- Следуйте за мной, господа, - произнёс он, подтверждая своё
приглашение соответствующим жестом. - Я доложу о вас его
светлости.
Мы прошли под аркой ворот и очутились на краю широкого плаца, в
противоположном конце которого строем маршировали пешие
крестоносцы, распевая какую-то воинственную песню. Эта песня
показалась мне смутно знакомой, и только с некоторым опозданием
я признал в ней более энергичную, приспособленную к строевому
пению версию "Te Deum". Я мысленно выругался, затем так же
мысленно рассмеялся. Это было в духе моего братца; он мечтал
превратить весь этот мир в одну большую казарму, где все люди
будут ходить строем и распевать католические гимны.
Возле конюшен Гартман фон Ауэ поручил наших лошадей заботам
конюхов, затем повернулся ко мне и сказал:
- У вас славное имя, сударь. Вы случайно не родственник
знаменитого Артура де Лумьера, который тридцать лет назад
командовал армией Лангедока в войне с нашим орденом?
- Да, я его сын.
Командор с уважением поглядел на меня.
- Даже так! Надеюсь, ваш отец в добром здравии?
- Он давно умер, - замогильным голосом сообщил я.
Командор перекрестился. Я последовал его примеру, а Бренда чуть
было не осенила себя знамением Света, но вовремя спохватилась.
- Да упокоит господь его душу, - произнёс Гартман фон Ауэ. - Ваш
отец был великим воином, сударь, и в нашем ордене его уважают,
хотя он был нашим врагом. Мы свято блюдём традиции рыцарской
чести.
Я промолчал, сохраняя на своём лице скорбную мину. По правде
говоря, я был польщён, что Александр не предал моё имя анафеме.
Впрочем, не исключено было, что я обманывался, принимая желаемое
за действительное. Может, он хотел сделать это, но не смог,
потому что большинство его подчинённых чтили воинские традиции
своей эпохи. В Средние Века война является неотъемлемой частью
повседневного быта, и в этих условиях уважение к достойному
врагу не просто красивая поза, не благородный жест, а жизненная
необходимость, отдушина для гуманизма в мире, где царят
жестокость и насилие. Чтобы расстрелять пленного во Второй
мировой войне достаточно было того, что он - офицер вражеской
армии; а в XV веке, чтобы оправдать казнь пленённой Жанны д'Арк,
англичанам пришлось объявить её ведьмой. Почему-то многие
историки не обращают внимания на этот примечательный факт. Я
участвовал в нескольких средневековых войнах, но упаси меня бог
от участия в "цивилизованной" войне - даже если в ней будут
неукоснительно соблюдаться все положения Женевской конвенции...
За прошедшие с момента нашей последней встречи три десятилетия
Александр сильно изменился. Теперь он выглядел лет на пятьдесят
по меркам простых смертных; кожа на его гладко выбритом лице
потемнела, чуть загрубела, на лбу и переносице образовалось
множество морщин, а в густых каштановых волосах виднелись седые
пряди. Однако лицо его сохраняло прежнее жёсткое, волевое
выражение, серо-стальные глаза смотрели на мир властно и
решительно, с вызовом, ярче прежнего пылал в них огонь
фанатизма.
Несколько секунд после того, как он вошёл в комнату, где нам
велено было ждать ответа на просьбу об аудиенции, мы молча
рассматривали друг друга, освежая свою память и пополняя её
новыми сведениями о переменах во внешности. Я должен был
признать, что этот облик, обычно принимаемый только самыми
старыми из Властелинов, очень идёт Александру. В былые времена я
находил его юное лицо, отмеченное печатью одержимости, в
некотором роде смешным - но сейчас мне было не до смеха.
- Если ты хотел ошарашить меня своим визитом, - медленно
проговорил Александр, - то тебе это удалось. Я удивлён, брат. -
Он произнёс ключевые слова, приводящие в действие чары против
подслушивания, и вновь обратился ко мне: - По правилам
фамильного этикета нам следовало бы обменяться сердечными
рукопожатиями, но я не думаю, что это хорошая идея.
- Согласен, - кивнул я. - Нам можно присесть?
- Да, разумеется. Располагайтесь, где вам угодно, чувствуйте
себя как дома.
Мы с Брендой устроились в удобных креслах и немного
расслабились, хотя совету чувствовать себя как дома следовать не
собирались. Особенно я.
Александр тоже сел и перевёл свой жёсткий взгляд на сестру.
- Так, стало быть, ты и есть Бренда? В последний раз я видел
тебя совсем маленькой.
- Жаль, я не помню этого, - вежливо ответила Бренда.
- Ты была милым ребёнком и стала красивой девушкой, - продолжал
Александр. - В этом наряде ты выглядишь весьма соблазнительно.
- Да уж! - фыркнула Бренда. - По пути сюда твои рыцари вовсю
пялились на меня.
- Что делать. Ведь ты очень привлекательная женщина.
- Но они принимали меня за парня! Какое бесстыдство!
Александр пожал плечами.
- Порокам людским несть числа. Даже самые лучшие из них грешат,
если не делом, то мыслию и словом.
- Как ты, например, - ехидно вставил я; больше всего меня
раздражал в Александре его цинизм. - Ты согрешил, отрёкшись от
семьи, и твой проступок не остался безнаказанным. Харальд, твой
сын, взлелеянный и воспитанный тобой, отрёкся от истинного бога.
Александр закусил губу и зло посмотрел на меня.
- Будь ты проклят, Артур! - угрюмо проговорил он. - Умеешь же ты
достать человека! Зачем ты пришёл ко мне? Что тебе нужно?
- Своё я уже получил, - ответил я с кривой усмешкой. - Я застал
тебя врасплох и вынудил совершить ошибку.
- Какую?
- А вот такую, - сказал я и задействовал первое из моего
джентльменского набора заклинаний.
Мой старший брат был мгновенно парализован и лишён доступа как к
Формирующим, так и к своим внутренним колдовским ресурсам.
- Можешь говорить, - разрешил я. - Но звать на помощь не
советую. Все равно тебя никто не услышит. Ты сам позаботился об
этом.
- Негодяй! - гневно произнёс Александр, сидя без движения в
своём кресле. Глаза его горели бессильной злобой. - Ты подлый,
бесчестный человек! Ты стал ещё вероломнее, чем был раньше. Я
принял тебя как родственника, а ты...
- И своего ублюдка ты вызвал по той же причине? - едко
осведомился я. - Небось, для того, чтобы устроить трогательную
встречу дяди с племянником?
- Он вызвал Харальда? - удивлённо спросила Бренда.
- А что же ты думала? С того момента как Александру было
доложено о нашем прибытии, я непрерывно сканировал окрестности и
обнаружил то, что ожидал обнаружить. Он связывался с кем-то
через Самоцвет.
- С Харальдом?
- Уверен, что с ним. Мол, привалила удача, сынок. Птичка в
клетке, жду тебя с группой коммандос из Порядка.
- Идиот! - прорычал из своего угла Александр. - Думаешь, я
замешан в безумные планы Харальда? Вот дурак ты! Я так же, как и
все вы, не одобряю его сговор с Порядком.
- Тогда зачем ты вызвал его?
