часа во время сиесты в конце третьей четверти, иначе терции. Я
упомянул об этом только для того, чтобы вы знали, что я имею в
виду, говоря, что проснулся в пятом часу примы.
Итак, я проснулся в пятом часу примы; голова у меня
раскалывалась от адской боли. Слава богу, желудок у меня
железный, переваривает даже гвозди, не то было бы ещё хуже.
Накануне вечером мы славно попировали, веселились от всей души,
то и дело смеялись по поводу и без всякого повода, болтали
безумолку о разных пустяках, вспоминали прошлое. Я напился в
стельку и под самый конец ни с того, ни с сего затянул Гимн
Света. Изрядно пьяные близняшки подхватили мою песнь, два наших
с Брендоном тенора и хорошо поставленный альт Бренды звучали в
лад, приподнято и торжественно, а Юнона и Пенелопа глядели на
нас с той терпеливой снисходительностью, с какой опытный
врач-психиатр смотрит на своего пациента-шизофреника в состоянии
невменяемости. Потом я в одиночку запел Гимн Сумерек, но моя
мать и моя дочь, решив, что я уже достаточно повеселился,
прервали моё сольное выступление и отвели меня в мою комнату.
Юнона сама раздела меня и уложила, как ребёночка, в кроватку.
Затем она долго сидела рядом со мной, а я, спьяну позабыв о
своих трезвых расчётах, выложил ей всё без утайки, всё-всё о
своей жизни в мире, названном мною Землёй Артура, даже
перечислил ей имена всех девушек, что были у меня на острове,
подробно рассказал ей о Дейрдре, не забыл также упомянуть о
Бранвене и Дане... Меня сморил сон, когда я начал описывать, что
происходило со мной, когда я купался в Источнике. В качестве
наглядной демонстрации я попытался вызвать Образ, и, кажется,
это вырубило меня окончательно.
Нет, я не жалел, что рассказал матери то, о чём рассказывать не
собирался. В конце концов, я вряд ли бы смог что-либо скрыть от
неё и, честно говоря, был рад, что мне не пришлось этого делать.
Но я горько сожалел о том, что ужрался как свинья. Что подумала
обо мне моя дочь, Пенелопа?..
Я выбрался из постели и на четвереньках вполз в душевую. Когда я
отвернул до упора кран, на меня обрушился поток горячей воды;
выложенная кафелем комнатушка мигом наполнилась паром. Я вызвал
Образ Источника и ускорил обмен веществ в моём организме, выводя
алкоголь и продукты его разложения. Кровь уже не текла, а
стремительно неслась по моим жилам; сердце стучало в бешеном
темпе, едва не вырываясь из моей груди. Я дышал глубоко и часто,
отвалив челюсть и вывалив наружу язык, как загнанная собака.
Минут через пятнадцать я выключил горячую воду и включил
холодную, ледяную. А ещё четверть часа спустя я вышел из
душевой, еле держась на ногах от истощения, зато трезвый как
стёклышко.
Физическую усталость я мог снять в два счёта, но не тут-то было
с усталостью психической. Как это ни парадоксально звучит,
общение с силами отнимает много сил. Нервная система - штука
тонкая, уязвимая, особенно у нас, Властелинов, которые то и дело
оказываются на грани безумия из-за постоянных стрессовых
перегрузок. К счастью, у нас нет проблем со старостью и
болезнями (кроме психических), поэтому мы можем позволить себе
много спать, давая отдых своим нервам, а время от времени мы и
вовсе удаляемся в какие-нибудь пасторальные миры, где забываем
обо всей этой чёртовой магии и предаёмся праздному безделью в
течение многих месяцев и даже лет. Лучший способ борьбы с
усталостью - отдых; эта азбучная истина прочно укоренилась в
моём мозгу ещё с раннего детства, посему я, не мудрствуя лукаво,
бухнулся на постель и сразу же заснул. Может быть, даже
захрапел.
Спал я крепко, без сновидений, и проснулся лишь вначале секунды
- второй четверти сумеречных суток. Я чувствовал себя
отдохнувшим, но немного опустошённым; тело моё ныло, мысли
лениво ворочались в голове. После недолгих размышлений я пришёл
к выводу, что это скорее от пересыпания, чем от усталости, и
решительно поднялся с постели.
Стоя под холодным душем, я думал о предстоящем путешествии в
Хаос и о том, как бы уговорить маму не сопровождать меня. Ничего
дельного я так и не придумал и решил действовать по
обстоятельствам.
Приняв душ, побрившись и почистив зубы, я просушил волосы под
струёй тёплого воздуха, затем снова воспользовался гардеробом
Брендона. Брат был значительно ниже меня ростом, но мне всё-таки
удалось подобрать одежду, которая пришлась мне впору - или почти
впору.
Пенелопу я нашёл в библиотеке на втором этаже. Она была одета в
коротенькое домашнее платье зелёного цвета и шлёпанцы на босу
ногу. Невольно я залюбовался её красивыми ногами - длинными,
сильными и стройными, и тут в голову мне пришла совершенно
неожиданная мысль: а пристало ли отцу так много думать о своей
дочери как о женщине? А если это и позволено, то как далеко
можно заходить в своих мыслях? Этого я не знал; слишком мал был
у меня опыт по части отцовства. На всякий случай я решил
подстраховаться и заставил себя думать о Пенни как о маленькой
девочке. Не скажу, что это было легко.
Увидев меня, Пенелопа отложила в сторону книгу, над которой
скорее размышляла, чем читала её, встала с кресла, подошла ко
мне и поцеловала меня в щеку.
- Привет, Артур. С тобой всё в порядке?
- Привет, крошка. Я в полном порядке.
Пенелопа приподняла брови и растерянно взглянула на меня.
Обращение "крошка" прозвучало в моих устах как-то фальшиво,
неуклюже, наиграно. Желая замять возникшую неловкость, я
торопливо спросил:
- Как близняшки?
- Ещё спят. Но, думаю, скоро проснутся.
- А Юнона?
- На Истинном Марсе. У неё появились неотложные дела.
- Когда она обещала вернуться?
- К концу сиесты.
- И небось, с целой толпой родственников?
Пенелопа отрицательно покачала головой.
- Я так не думаю. Юнона слишком соскучилась по тебе, чтобы
делиться тобой с другими, и наверняка попридержит свой язык. Но
ты не обольщайся, вскоре тебя изловят и без её помощи. Со мной
уже связывался дед Янус и спрашивал о тебе.
- Ну и?
- Боюсь, я солгала не очень убедительно. Его почти невозможно
обмануть, он видит людей насквозь.
В мыслях я посочувствовал Пенелопе. По своему опыту я знал,
какое это неблагодарное дело - кривить душой перед Янусом.
- Кстати. Юнона ничего не говорила о моём намерении побывать в
Хаосе?
- Нет. По-моему, она не подозревает об этом. Она интересовалась,
знаю ли я что-нибудь о твоих дальнейших планах.
- И что ты ответила?
- Ничего конкретного. Сказала только, что в ближайшей
перспективе у тебя поиски Дианы. В общем, я не солгала; лишь
умолчала о том, что ты собираешься повидаться с Врагом.
Я хмыкнул.
- Видно, попьяне я забыл ей это сказать. Или не успел. Что ж,
тем лучше... Ага! Как там компьютер? Всё ещё считает?
- Да.
- Ты просматривала промежуточные результаты?
- Час назад, - ответила Пенелопа, хмуря брови. - Кажется,
случилось то, чего мы боялись. Последовательность вошла в
область сильных нерегулярностей.
- Пошли посмотрим, - с тяжёлым вздохом произнёс я.
Потом мы сидели на кухне. Пенелопа потчевала меня завтраком, а я
расспрашивал её о родственниках из Царства Света и Страны Вечных
Сумерек - о сёстрах, родных и сводных, о дядьях и тётях, о
кузенах и кузинах, о племянниках и племянницах. Позже к нам
присоединились близняшки, и мы горячо заспорили, обсуждая план
предстоящей операции под кодовым названием "Рандеву с Нечистым".
В конце концов Бренда таки согласилась остаться здесь, чтобы
подстраховать нас и удерживать Юнону от попыток последовать за
нами. После достижения консенсуса в этом вопросе Брендон и
Пенелопа пошли переодеваться, а мы с Брендой ещё раз наведались
к компьютеру. Ничего утешительного он нам не сообщил.
По пути из кабинета в библиотеку, где мы договорились собраться,
я зашёл к себе и прихватил свою шпагу. Брендон и Пенелопа уже
ждали нас. Моя дочь была одета в шитую золотом тунику алого
цвета и позолоченные сандалии, блестящие ремешки которых
оплетали её ноги до самых колен. На её запястьях сверкали
браслеты, пальцы были унизаны кольцами, шею украшало
изумительной работы ожерелье. Она была потрясающе красива и живо
напоминала мне сразу двух женщин, которых я любил - в равной
степени сильно, но по-разному, - Юнону и Диану.
Брендон выглядел просто великолепно. Он был в алой с золотом
мантии, одетой поверх чёрного костюма, в тёмно-красном берете с
белым пером и со шпагой на левом боку в отделанных богатой
инкрустацией ножнах. Мне вдруг подумалось, что он весьма
внушительно смотрелся бы на троне отца, увенчанный короной
Света. Молодой король вечно молодого королевства... Я тряхнул
головой. Будь оно всё проклято! В прежние времена я был дружен с
Амадисом и уважал его, но, с другой стороны, мне всегда нравился
Брендон - ещё когда он был малышом. А сейчас я почти физически
ощутил исходящую от него силу воли, которой явно недоставало
Амадису; он излучал величие, властность и спокойную уверенность
в себе. Правда, порой Брендона мучили сомнения, когда он
задумывался над возможными последствиями своих притязаний на
престол, но по мне это было ещё одним свидетельством того, что
из него получился бы отличный король.
Нет, сейчас не время думать об этом! Я взял из рук Брендона
мантию, которую он принёс для меня, и быстро облачился в неё.
Теперь мы все трое были в алом и золотом. Как-то не сговариваясь
мы дружно решили, что будем представлять в Хаосе Свет.
- Ты готова? - обратился я к Бренде.
- Я всегда готова, - ответила сестра, усаживаясь в кресло. Она
взглянула на Брендона - тот ласково улыбнулся ей на прощание.
Я взял брата и дочь за руки и мысленно потянулся вдоль
Формирующих к самым их Истокам. Передо мной повис Образ
Источника, меня переполнила Сила.
Я попытался как можно чётче представить цель нашего путешествия:
искривлённое пространство, пол, выложенный разноцветными
плитами, высокий сводчатый потолок, роспись на стенах,
вызывающая в памяти строки из Дантова "Ада".
Путь из Сумерек в Хаос... Лента дороги, концы которой смыкаются,
превращая её в лист Мёбиуса...
Можно следовать по этой дороге и так попасть в пункт назначения,
но можно, не двигаясь с места, проткнуть в ней крохотную дырочку
и выйти с обратной стороны - результат будет один и тот же...
Пространство и время сворачиваются в лист Мёбиуса...
Тонкая струя энергии из глубин Источника - такая же острая для
ткани пространства-времени, как лазерный скальпель хирурга для
ткани человеческого тела...
Укол!..
Прокол!
На короткое мгновение фиолетовая дымка окутала мир вокруг нас.
Потом она исчезла, но мир уже стал другим. Нелинейным,
неевклидовым.
Хаос. Преддверие Ада... Если не сам Ад...
Мы оказались в Чертогах Смерти. Над нами нависал сводчатый
потолок, под нашими ногами во все стороны разбегались
разноцветные плиты, на стенах...
Из груди Пенелопы вырвался возглас восхищения. Со смешанным
чувством восторга и суеверного ужаса она увлечённо рассматривала
фрески. В моей памяти тут же всплыло множество мелких деталей,
которым я поначалу не придал особого значения; я вспомнил о
нескольких десятках картин, развешанных по всему дому,
большинство из которых явно были написаны одной и той же рукой;
я вспомнил лесенку, ведущую со второго этажа на чердак, видимо,
в студию, и наконец до меня дошло, что Пенелопа - художник!
"А чтоб мне пусто было! - мысленно выругал я себя. - Какой же я
отец, если мне до сих пор не пришло в голову поинтересоваться,
чем занимается моя дочь..."
Брендона, судя по всему, мало трогала живопись. В отличие от
Пенелопы, он лишь бегло скользнул взглядом по стенам, поглядел
вверх, зябко повёл плечами, затем обратил свой взор на меня.
Глаза его сияли. Да, он увлекался Искусством - но Искусством
иного рода.
- Артур! Как у тебя получилось? Ведь это похоже на мгновенное
перемещение!
- Можно сказать, мы прошли через Тоннель, - ответил я, не вникая
в подробности. - Но Тоннель этот был нулевой длины.
