Филипп недоуменно приподнял одну бровь. - А разве Бланка вам ничего не
рассказывала?
- Почти ничего.
- А мне казалось, что вы с ней близкие подруги, - заметил он.
- Да, мы подруги, хорошие подруги, но не настолько близкие, как мне
хотелось бы. Свои самые сокровенные тайны Бланка предпочитает поверять
кузине Елене; вот с ней они действительно близкие, даже слишком уж близкие
подружки. - В голосе Маргариты Филиппу почудилась ревность. - Они такие
милашки, я вам скажу. Вечно шушукаются о чем-то, секретничают друг с
дружкой и никого, в том числе и меня, в свою компанию не принимают. Обидно
даже... А вам, дорогой принц, вижу, очень нравится Бланка. Верно?
- Еще бы! - с готовностью признал Филипп.
- А я?
- Мне нравятся все красивые женщины, моя милая принцесса. А вы не
просто красивая - вы непревзойденная красавица.
- Следовательно, есть еще надежда, что вы полюбите меня?
- Оставьте все ваши надежды, сударыня.
- Какая категоричность, принц! Какая жестокость!
- Жестокость?
- Да! Разве не жестоко разговаривать так с женщиной, которой вы очень
и очень нравитесь.
- Для меня это большая честь, ваше высочество, - с серьезной миной
ответствовал Филипп. - И за какие же заслуги я ее удостоился?
- Прекратите жеманничать, дорогой кузен! - огрызнулась Маргарита. -
Единственная ваша заслуга состоит в том, что вы наглый, бесцеремонный,
самоуверенный, самовлюбленный, - тут она тяжело вздохнула, - и крайне
очаровательный сукин сын.
"А ты, милочка, похоже, влюбилась в меня, - подумал Филипп, - Ну и
дела! Определенно, сегодня вечер сюрпризов..."
4. ВЕЧЕР СЮРПРИЗОВ ПРОДОЛЖАЕТСЯ
Филипп возвратился в свои апартаменты около полуночи. Он устало
развалился в кресле, закрыл глаза и принялся было анализировать события
уходящего вечера, но вскоре оставил это занятие. Мысли лениво ворочались в
его голове, а если и ускоряли свой бег, то неслись совершенно не в том
направлении. Так что Филипп просто сидел, отдыхая, загадочно улыбался сам
себе и делал вид, что не слышит приглушенного шепота, время от времени
доносившегося из маленькой комнатушки по соседству, предназначенной для
дежурного дворянина.
Минут через десять-пятнадцать в комнату вошел Габриель. В руках он
держал поднос с ужином. Филипп раскрыл глаза, взглянул на него и удивленно
спросил:
- Почему ты? Я же велел тебе прислать лакея, а самому отправляться
спать.
Габриель что-то невнятно пробормотал, накрывая небольшой круглый
столик рядом с креслом.
Филипп хмыкнул, безразлично пожал плечами и пересел с кресла на стул.
- Да, кстати, - сказал он, отпив глоток вина. - Кто сегодня дежурный
по покоям?
- Д'Аринсаль.
- А между тем его нет. Запропастился где-то, негодник. Утром передашь
ему, что это его предпоследний проступок у меня на службе. В следующий раз
он может не возвращаться - пускай сразу сваливает в свое имение.
Габриель кивнул.
- Хорошо, так я ему и скажу.
Он сел в кресло и нервно забарабанил пальцами правой руки о
подлокотник, явно порываясь что-то сказать или о чем-то спросить, но,
видимо, никак не мог решиться.
- Угощайся, - предложил ему Филипп.
- Благодарю, я не голоден, - хмуро ответил Габриель.
- Что ж, воля твоя. Можешь идти, дружок. До утра ты свободен.
- Но ведь д'Аринсаль...
- Черт с ним, с д'Аринсалем. Пусть себе гуляет.
- Так, может, я подежурю вместо него? - с проблеском надежды спросил
Габриель.
- Не надо. За покоями присмотрит Гоше, а я... - Филипп не закончил и
принялся ожесточенно расправляться с зажаренной куриной ножкой. Его
грозный аппетит свидетельствовал о том, что он собирается провести бурную
ночь.
Габриель тяжело вздохнул и поднялся с кресла.
- Пойду проверю, приготовлена ли постель.
Филипп отложил в сторону обглоданную кость и самодовольно усмехнулся.
- Не стоит беспокоиться, сегодня она мне не потребуется. Одна
очаровательная девчушка намерена предоставить мне уютное местечко в своей
кроватке.
В соседней комнате раздались сдавленные смешки. Но Габриель не
расслышал их. Лицо его исказила жуткая гримаса боли и отчаяния, он резко
повернулся и почти бегом вышел из комнаты, даже не пожелав Филиппу доброй
ночи.
Филипп проводил его озадаченным взглядом и покачал головой.
"Однако! - подумал он, возвращаясь к прерванному ужину. - Какая же
муха его укусила?"
Основательнее поразмыслить над странным поведением Габриеля Филиппу
было недосуг. Наскоро, но сытно перекусив, он тщательно вымыл руки в
серебряном тазике с уже остывшей водой и вытер их полотенцем. Затем вынул
из канделябра зажженную свечу и вошел в комнатушку, откуда перед тем
доносилось хихиканье. На первый взгляд она была пуста, однако при более
внимательном осмотре бросалось в глаза очень слабое, но весьма
подозрительное покачивание задернутого полога кровати.
- Марио!
Молчание.
- Я знаю, что ты здесь, - сказал Филипп. - Отлуплю.
Из-за полога высунулась голова д'Обиака.
- Ах, простите, монсеньор, я малость вздремнул.
Филипп усмехнулся.
- Ладно, дремли дальше. Останешься здесь до возвращения д'Аринсаля,
добро?
- Добро, монсеньор, - кивнул д'Обиак. - А что до д'Аринсаля, то он
вернется утром.
- Так ты знаешь, где он?
Лицо пажа расплылось в улыбке.
- Что делает - знаю, а где - нет.
- Понятно, - сказал Филипп. - А тебя, стало быть, он попросил
подежурить вместо себя?
- Да, монсеньор. Впрочем, мне и деваться было некуда.
- У твоего соседа тоже девчонка?
- Угу.
- Ну, вы даете! В первую же ночь как с цепи сорвались... Кстати, не
возражаешь, если я взгляну на твою кралю?
Не дожидаясь ответа, Филипп подошел к кровати и отодвинул полог.
- Мое почтение, барышня.
- Добрый вечер, монсеньор, - смущенно пролепетала хорошенькая
темноволосая девушка, торопливо натягивая на себя простыню.
- А у тебя губа не дура, Марио, - одобрительно заметил Филипп. - На
какую-нибудь не покусишься.
- Ваша школа, монсеньор, - скромно ответил парень, польщенный его
похвалой.
- М-да, моя школа. А это, - Филипп указал на девушку, - школа госпожи
Маргариты. Тебе сколько лет, крошка?
- Тринадцать, монсеньор.
- Черти полосатые! Да тебе впору еще с куклами спать, а не с
ребятами... Вот развратница-то!
Девушка покраснела.
- О, монсеньор!..
- Это я не про тебя, крошка, а про твою госпожу, - успокоил ее
Филипп. - Гм, а ты и в самом деле красавица. И ножки ничего, и личико
смазливое, и губки, - он наклонился и поцеловал ее, - сладкие у тебя
губки. Ты, случаем, не обижаешься, Марио?
- О чем речь, монсеньор? - запротестовал паж. - Конечно, нет.
- Ну, тогда всего хорошего детки. Приятной вам ночи. - С этими
словами Филипп отпустил полог и направился к выходу.
- Взаимно, монсеньор, - бросил ему вслед д'Обиак. - Барышня де
Монтини тоже лакомый кусочек... Ага! Насчет господина де Шеверни.
Филипп остановился.
- Да?
- Он... Ах! Прошу прощения, монсеньор, не могу. Нельзя выдавать чужие
секреты... во всяком случае, если за молчание щедро заплачено. Вы уж не
обессудьте...
- Да нет, что ты! Напротив, я рад, что, наконец-то, ты научился
молчать... Хотя бы за деньги.
В передней Филипп разбудил своего камердинера Гоше, велел ему убрать
со стола в гостиной и погасить все свечи, а сам вышел в коридор. Два
стражника, охранявшие вход в покои, приветствовали его бряцанием оружия.
Следуя указаниям Матильды, Филипп спустился этажом ниже, прошел по
коридору до первого поворота, свернул и очутился в галерее, соединявшей
главное здание дворца с более поздней пристройкой, где находились летние
покои принцессы и где, соответственно, в данный момент обитал штат ее
придворных.
Галерея была пуста и неосвещена, что поначалу несколько обескуражило
Филиппа, но вскоре он сообразил, что поскольку это вспомогательный ход,
ведущий на этаж фрейлин, а смежный коридор главного здания надежно
охраняется, то в его особой охране нет никакой необходимости.
Однако он ошибался - охрана была. При выходе из галереи от стены
внезапно отделилась мужская фигура и решительно преградила ему путь.
Филипп резко затормозил, чтобы не столкнуться с нею, и едва не потерял
равновесие.
- Ч-чер-рт! Кто это?
- Я, монсеньор, - прозвучал в ответ тихий голос.
- Габриель! - воскликнул Филипп, одновременно узнав голос и разглядев
в потемках лицо.
Тот молча стоял перед ним, положив руку на эфес шпаги.
- Ты-то что здесь делаешь, дружок?
- Жду вас, - как можно спокойнее ответил Габриель, но дрожь в его
голосе выдавала волнение, а глаза его лихорадочно блестели.
- Зачем?
- Чтобы проводить вас.
- Что?! Проводить меня? - Филипп глуповато ухмыльнулся. В его
воображении тотчас возникла довольно идиотская картина, как Габриель, два
пажа по бокам и разряженный герольд сопровождают его на ночное свидание с
любовницей. - Перестань дурить, Габриель, это вовсе не смешно.
- А я не дурю.
- Тогда пропусти меня, - нетерпеливо произнес Филипп и попытался
обойти Габриеля, но тот снова преградил ему путь.
Филипп всплеснул руками и встревожено воззрился на него.
- Послушай, братишка, - ласково спросил он, - с тобой все в порядке?
- Да.
- По твоему виду этого не скажешь. Может быть, ты переутомился? Так
ступай отдохни, а утром мы поговорим обо всем, что тебя тревожит. Ты уж
прости, но сейчас у меня времени в обрез, не гоже заставлять девушку
ждать. Ну, как, по рукам?
- Нет! - мелодичный тенор юноши сорвался на пронзительный фальцет. Он
отступил на шаг и выхватил из ножен шпагу.
Из груди Филиппа вырвался сдавленный крик, вобравший в себя целую
гамму чувств от искреннего изумления до неподдельного ужаса. Он испуганно
отпрянул.
- Нет, монсеньор, - с жаром произнес Габриель. - К НЕЙ вы не пойдете.
Филипп громко застонал и прислонился спиной к стене.
- Понятно! - выдохнул он. - Боже, какой я недотепа!
- Это уж точно, - подтвердил Габриель с какими-то странными
интонациями в голосе. - Догадливостью вы впрямь не блеснули.
- Извини, братишка, я не заметил... Вернее, не обратил внимания. Ты с
самого начала вел себя очень странно, но я как-то не придал этому
значения.
- Еще бы! Ведь вы только и думали о том, как бы поскорее соблазнить
Матильду.
Между ними повисла неловкая пауза. Филипп не собирался возражать или
оправдываться. Габриель был настроен слишком агрессивно, чтобы воспринять
его доводы.
- Ну ладно, - наконец, произнес он. - Здесь не самое подходящее место
для серьезных разговоров. Пойдем ко мне, там и потолкуем. Добро?
- Нет, - сказал Габриель. - Не пойду.
- Почему?
- Это мое дело, монсеньор.
Филипп насторожился.
- Что ты задумал, братишка? - обеспокоено спросил он.
- Это мое дело, монсеньор, - повторил Габриель.
Какое-то время Филипп сосредоточенно молчал, словно что-то считая в
уме. Затем произнес:
- Боюсь, не слишком умная мысль пришла тебе в голову, друг мой
любезный. Чует мое сердце, наломаешь ты дров! Сейчас ты не в состоянии
трезво оценивать свои поступки; не ровен час, такую кашу заваришь...
Послушай моего совета, обожди до завтра - утро вечера мудренее. Я обещаю
поговорить с принцессой и с этим наглым молодчиком Монтини, и если у тебя
серьезные намерения, то я чин-чином попрошу от твоего имени руки
Матильды...
- Вам невтерпеж сделать из меня второго Симона? - неожиданно грубо
