эти страстные взгляды еще ничего не значили; Эрнан смотрел так на любой
предмет, живой и неживой, и тщетны были попытки некоторых барышень
заигрывать с ним.
- Великолепный воин! - с искренним восхищением сказала Маргарита. -
Наверное, при одном его виде иезуиты здорово оробели.
- Еще бы! - ответил Филипп, с трудом пряча улыбку. Известие о
нападении иезуитов на поезд гасконцев уже успело облететь пол Испании, но
конфуз, что приключился с Эрнаном, как-то прошел незамеченным.
- А вам известно, что Родриго де Ортегаль уже смещен с поста
прецептора Наваррского, арестован и вскоре предстанет перед судом ордена?
Его преемник, господин д'Эперне, вчера заверил моего отца, что господин де
Ортегаль действовал самовольно и вопреки уставу, за что понесет суровое
наказание.
- Гм... Если его и накажут, то не за нападение на нас, а за то, что
он потерпел неудачу.
- Я тоже так думаю, - согласилась принцесса. - Но вот вопрос: зачем
иезуиты напали на вас?
- Как зачем? Чтобы уничтожить нас - меня и отца.
- Ну, это понятно. Но с какой целью? Ведь не ради мести же. Инморте
на такие мелочи не разменивается.
- Нет, конечно. У него имелся тонкий расчет. Он надеялся, что мой
брат Робер, унаследовав благодаря иезуитам Гасконь, не останется перед
ними в долгу и отменит запрет на деятельность их ордена.
- Он что, всерьез рассчитывал на это?
- Инморте? По-видимому, да. Впрочем, я не думаю, чтобы Робер, пусть
наши отношения с ним и далеки от теплых, потакал убийцам отца и брата.
Как ни старался Филипп, говоря это, скрыть свою неуверенность,
Маргарита все же почувствовала ее.
- Однако вы сомневаетесь, - заметила она.
В ответ он лишь рассеянно пожал плечами. Его внимание уже
переключилось на группу из трех человек, мимо которой они как раз
проходили. Это были Симон, Габриель и Матильда. Признав в Габриеле
земляка, девушка бойко тараторила по-франсийски; тот страшно смущался и
отвечал ей односложными фразами. Симон, как мог, старался приободрить
друга.
- Что это вы так смотрите на Матильду? - подозрительно спросила
Маргарита.
- Очаровательное дитя, - сдержанно ответил ей Филипп.
- И, боюсь, вы уже положили на нее глаз, - вздохнула принцесса. - Да
и она явно неравнодушна к вам. Когда пришла от вас, была так взволнована,
а глаза ее как-то странно блестели... Впрочем, не ей одной вы вскружили
здесь голову.
- А кому еще?
- Мне, например.
- Это следует понимать как комплимент?
- Ну... Можете считать это авансом.
Филипп шутливо поклонился.
- Благодарю вас за комплимент, сударыня. Я принимаю ваш аванс.
Маргарита кокетливо взглянула на него и томным голосом произнесла:
- Давайте присядем, мой принц. Я немного устала.
Она расположилась на обитом мягким плюшем диване и взмахом руки
отогнала прочь карлика-шута и двух фрейлин, не нашедших себе кавалеров.
Филипп сел рядом с ней - и, как бы невзначай, гораздо ближе, чем это
предписывалось правилами приличия. Но Маргарита не отстранилась. Мало
того, она еще чуть-чуть придвинулась к нему, и их ноги соприкоснулись.
- Ну, так я жду, - сказала она млея.
- И что вы ждете?
- Ответа на мой комплимент.
- А разве я обязан отвечать?
- Разумеется, нет. Но правила хорошего тона требуют...
- Ах, уж эти мне правила хорошего тона! Так что же вы хотите
услышать?
- Что я тоже вскружила вам голову. Что вы чуточку влюблены в меня.
- Но ведь это неправда!
- Как?! Неужели я не нравлюсь вам?
- Нет, почему же, нравитесь. Но я не влюблен в вас.
- Однако намерены жениться на мне.
- Не намерен, а просто женюсь. Без всяких намерений. Вас что-то не
устраивает?
Маргарита раздраженно хмыкнула.
- Да нет, что вы! - саркастически произнесла она. - Все прекрасно. Вы
не любите меня и, тем не менее, собираетесь жениться. Ведь это в порядке
вещей - вступать в брак без любви.
- Конечно, в порядке вещей, - с непроницаемым видом ответил Филипп. -
И я не вижу здесь повода для сарказма. В нашем кругу все браки заключаются
по расчету, а что до любви, то затем и существуют любовники и любовницы -
чтобы любить их и чтобы они любили вас. Вот поманите к себе виконта Иверо
и спросите у него о любви - так он сразу же бросится целовать ваши
прелестные ножки, которые, сдается мне, вполне заслуживают того, чтобы их
целовали, - последние его слова сопровождались откровенно раздевающим
взглядом.
- Вот нахал-то! - покачала головой Маргарита. - И не просто нахал, а
исключительный нахал.
"Ага, попалась, пташечка! - удовлетворенно подумал Филипп. - Не так
страшен черт, как его малюют. Те, кто говорил о крутом нраве принцессы,
ничегошеньки не смыслят в женщинах. На самом же деле она агнец Божий..."
Он крупно ошибался на этот счет - но ошибка его была вполне
объяснима. Чуть ли не впервые за многие годы Маргарита оробела перед
мужчиной и не смогла проявить свой, уже ставший притчей во языцех,
вздорный характер. Да, собственно говоря, и не хотела этого. Хищная
пантера втянула острые когти и превратилась в безобидную кошечку, которая
нежно жалась к хозяину, прося его о ласке.
- Кстати, о любви и любовниках, - сказала вдруг Маргарита. - Вы
только посмотрите! - И она украдкой кивнула в сторону шахматного столика.
Подавшись вперед, Бланка что-то шептала Монтини. Тот внимательно
слушал и ласково улыбался ей. Взгляды обоих сияли, а выражения лиц не
оставляли места для сомнений насчет характера их отношений.
- Он ее любовник?
- Хуже.
- Хуже? - переспросил Филипп. - Как это понимать?
- Боюсь, она всерьез увлечена этим парнем. И ни от кого не скрывает
своей связи с ним.
- Вот те на! - изумленно произнес Филипп. - Скромница Бланка, и
вдруг... Уму непостижимо! Вот уж никогда бы не подумал, что она отважится
на такое. - И он бросил на Монтини завистливый и, следует отметить,
немного раздраженный взгляд.
- Вы огорчены? - с улыбкой спросила Маргарита.
- Чем? - покраснел Филипп.
- Сознайтесь, принц: вы считали, что раз она устояла перед вашими
чарами, уже никто не совратит ее с ПУТИ ИСТИННОГО. А тут появляется
какой-то неотесанный провинциал и добивается успеха там, где вы получили
от ворот поворот. Ясное дело, это бесит вас, чувствительно задевает ваше
самолюбие, и сейчас вы, вольно иль невольно, перебираете в уме различные
способы расквитаться с этим парнем за якобы нанесенное вам оскорбление.
- Да, нет, - в замешательстве ответил Филипп; Маргарита будто прочла
его мысли. - Просто я знаю Бланку больше пяти лет и, казалось бы, неплохо
изучил ее характер. Поэтому - не спорю - для меня явилось настоящим
откровением, что она завела себе любовника, да еще, по вашему утверждению,
выставляет это напоказ.
- Вот именно, - кивнула Маргарита. - Вы нашли очень подходящее
выражение: выставляет напоказ. Я подозреваю, что таким образом она
выражает протест против своего положения при дворе - при МОЕМ дворе. Сама
же Бланка говорит, что скрывать свои чувства, значит признать, что
поступаешь предосудительно.
- А так, на ее взгляд, она поступает добропорядочно?
- Ну, если не добропорядочно, то, по крайней мере, она не считает
свое поведение греховным.
Филипп в растерянности покачал головой.
- В таком случае, раньше я знал СОВЕРШЕННО ДРУГУЮ Бланку. - Он
испытующе поглядел на Маргариту. - И я, кажется, догадываюсь, кто
поспособствовал этой перемене.
- Ну-ну! - обиделась принцесса. - Чуть что, всегда виновата я. Вы,
кстати, не оригинальны в своем предположении. Почему-то все осуждают меня,
а что до Бланки, так ей лишь вменяют в вину, что она, наивное и неопытное
дитя, не смогла противостоять моему дурному влиянию. К вашему сведению,
все это чистейшей воды измышления. Во всяком случае, не я учила Бланку
называть Монтини милым в присутствии моего отца.
- Да что вы говорите? - недоверчиво переспросил Филипп. - Не может
этого быть!
- И все-таки было. Однажды, недели две назад, у нее вырвалось это
словечко, разумеется, неумышленно. Отец мой не знал, куда ему деться от
смущения - так ему было неловко. Он ведь порядочный ханжа, правда,
совершенно безобидный, не такой агрессивный, каким был покойный дон
Фернандо. И тем не менее после этого инцидента у отца появилась идея
велеть господину де Монтини убираться восвояси и впредь не переступать
порог королевского дворца; но, в конечном итоге, нам с Бланкой удалось
урезонить его. Бланка попросила у моего отца прощения и пообещала ему, что
остепенится. В общих чертах она сдерживает свое обещание и не рисуется с
Монтини на людях, не то, что раньше.
Филипп снова покачал головой.
- Право слово, принцесса, вы меня шокируете... То бишь поведение
Бланки меня шокирует. Кто бы мог подумать! Ай-ай!.. Ну, а как относится к
этому граф Бискайский?
- Еще никак. Все это время он был в Басконии, лишь только вчера
вернулся и, вероятно, еще ничего не знает.
- А когда узнает? Я немного знаком с ним; мы частенько виделись,
когда в прошлом году, поссорившись с вашим отцом, несколько месяцев кряду
прожил в Толедо. Так что я могу представить, как он разозлится.
- Ну и пусть он подавится своей злостью, - с неожиданной
враждебностью произнесла Маргарита; глаза ее хищно сверкнули. - Все равно
ничего не поделает.
- Вы думаете, что граф так просто смирится с тем, что его место на
супружеском ложе занял кто-то другой?
- Ха! Супружеское ложе! Да к вашему сведению, он с конца февраля
близко к ней не подходит... - С некоторым опозданием Маргарита прикусила
язык и опасливо огляделась вокруг. К счастью, ее никто не услышал, кроме,
конечно, Филиппа, у которого так и отвисла челюсть от изумления.
- А?!!! - Этот короткий возглас (который мы снабдили тремя
восклицательными знаками, хотя Филипп вымолвил его sotto voce - еле
слышно) в сочетании со сладострастным взглядом, брошенным им на Бланку,
стоил целой поэмы.
Маргарита смотрела на опешившего Филиппа и криво усмехалась, мысленно
браня себя за несдержанность.
- Черти полосатые! - выругался Филипп, едва лишь обрел дар речи. -
Неужели граф... Да нет, это смешно! В Толедо он вместе со своим дружком
Фернандо Уэльвой вел довольно разгульный образ жизни, имел кучу любовниц,
а к мальчикам, как мне кажется, никакого влечения не испытывал.
- С этим у него все в порядке, - подтвердила Маргарита. - То есть к
мальчикам он равнодушен, и за добродетель своих пажей я спокойна. Другое
дело, горничные...
- Он что, спит со служанками?!
- Да... В общем, да. - Маргарита мельком взглянула на Жоанну. -
Главным образом со служанками.
- А что же Бланка?
- Ну... Она... Просто она...
- Так что же она?
- Она не пускает мужа к себе в постель, - скороговоркой выпалила
Маргарита.
- Но почему? - удивился Филипп.
- Он ей противен.
- Вот как?
- Это правда, мой принц. Поверьте, я не лгу, Бланка испытывает к
своему мужу глубочайшее отвращение.
- Так какого же черта, - раздраженно произнес Филипп, - она вышла за
него замуж?
Маргарита пытливо взглянула на Филиппа и вкрадчиво осведомилась:
- А разве у нее был выбор?
- Да, был.
- И альтернативой ее браку с кузеном Бискайским был брак с вами, я
полагаю?
- Да.
- И кто же виноват в том, что ваш брак не состоялся?
- Отчасти я, отчасти она, отчасти покойный дон Фернандо... - Тут
