ки. Я изнемог, остановился дух перевести, сердце так и колотится - ус-
тал. А как же... и возраст и жара. А Фукс - тому хоть бы что, он легок
был на ходу.
Однако, смотрю, и он опечален событиями, побледнел, глаза бегают. По-
том вдруг повеселел и так фамильярно хлопает меня по спине.
- Ну, - говорит, - капитан, стойте здесь. Я один побегу, а вас не
тронут.
И пустился, только пятки сверкают.
Такого поступка я от него, признаться, не ожидал, расстроился даже.
Эх, думаю, будь что будет... Одно спасение - лезть на пальму. Полез. А
эта орава все ближе. Я обернулся, смотрю - народ дородный, свирепый, не-
воспитанный. Ну и струхнул, признаться. Так напугался, что даже слабость
почувствовал. Вижу - конец пришел. "Уж скорей бы", - думаю. Вцепился в
пальму, повис, замер и вот слышу - они уже здесь, рядом, сопят, топчут-
ся. И разговоры слышу; из разговоров я понял, что это за народ. Я-то ду-
мал, бандиты, охотники за скальпами, а оказалось - просто жандармы,
только переодетые. Не знаю, жара ли повлияла или другая какая причина,
но губернатор, оказывается, спохватился, пожалел о своей любезности и
приказал нас разыскать и линчевать на всякий случай.
Только, вижу, медлят они с этим делом. Минуту жду, десять минут. Не
трогают. У меня уже руки устали, дрожат, вот-вот сорвусь, упаду. Ладно,
думаю, все равно один конец. Ну, и слез с пальмы... И, представьте, не
тронули. Постоял, подождал - не трогают. Пошел не спеша - не трогают,
расступились даже, как от огня.
Ну, тогда побрел я опять на бульвар, сел под той пальмой, где мы с
Фуксом сидели, и задремал. Да так задремал, что не заметил, как и ночь
прошла. А утром на рассвете явился Фукс, разбудил меня, поприветствовал.
- Видите, капитан, - говорит, - не тронули вас.
- Да почему, объясните?
- А вот, - смеется он, заходит сзади и снимает у меня со спины плака-
тик: череп с молнией, две кости и подпись: "Не трогать - смертельно!"
Где уж он этот плакатик подцепил, не берусь вам сказать, но надо ду-
мать, что в той будке, на бульваре, трансформатор стоял. Иначе откуда
бы...
Да-с. Ну, посмеялись мы, побеседовали. Фукс, оказывается, времени зря
не терял - взял билеты на пароход. А на пристани я предъявил свой про-
пуск, и нас отпустили без разговоров. Даже каюту предоставили и счастли-
вого пути пожелали.
Мы расположились по-барски и отправились в Рио-де-Жанейро пассажира-
ми.
Прибыли благополучно, высадились. Навели справки.
Оказывается, "Беду" тут, недалеко, выбросило на берег. Повредило, ко-
нечно, но Лом показал себя молодцом, все привел в порядок, поставил суд-
но в стапеля, а сам зажил отшельником. Все ждал распоряжений, а мне, вы
сами понимаете, распорядиться было трудненько.
Ну, мы с Фуксом наняли местный экипаж - этакую корзинку на колесах, -
подхлестнули волов, поехали. Едем по берегу и наблюдаем печальную, но
поучительную картину местных нравов: человек двести негров таскают кофе
и сахар со склада на берег и прямо мешками в воду - бултых, бултых! В
море не вода, а сироп. Кругом мухи, пчелы. Мы засмотрелись. Полюбо-
пытствовали, что это за странное развлечение такое. Нам объяснили, что
цены на сахар низкие, товары девать некуда, ну и таким вот образом исп-
равляют экономику, поднимают уровень жизни. Словом, мол, все нормально,
и иначе ничего не поделаешь. Да. Поехали мы дальше. И вот видим - наша
красавица "Беда" стоит на бережку, ждет твердой командирской руки, а ря-
дом какой-то верзила разгуливает. Чистый разбойник: шляпа как зонтик, на
боку косарь, штаны с бахромой. Увидал нас - бросился. Ох, думаю, заре-
жет!
Но не зарезал, нет. Это Лом, оказывается, обжился здесь, нарядился по
местной моде.
Ну, встретились, облобызались, поплакали даже. Вечером поболтали: он
о своих злоключениях рассказал, мы - о своих.
А с утра вышибли клинья из-под киля, спустили яхту на воду, подняли
флаг. Я, признаться, даже слезу пустил. Ведь это, молодой человек,
большая радость - очутиться на родной палубе. А еще большая радость, что
дело продолжается. Можно двигаться смело в дальнейший путь. Только и ос-
талось - отход оформить.
Ну, уж это я взял на себя. Прихожу к начальнику порта, "команданте
дель бахия" по-ихнему, подал бумаги.
И вот этот команданте, как увидел меня, сразу надулся, как жаба, и
принялся кричать:
- Ах, так это вы капитан "Беды"? Стыдно, молодой человек! Тут сплош-
ные доносы на вас. Вот адмирал Кусаки жалуется: какой-то остров вы там
разрушили, кашалота обидели... И губернатор сообщает: самовольно покину-
ли порт Пара...
- Как же так, - говорю, - самовольно? Позвольте, - и подаю свой про-
пуск.
А он и смотреть не стал.
- Нет, - говорит, - не позволю. Ничего не позволю. Одни неприятности
из-за вас... Убирайтесь вон!.. - Потом как гаркнет: - Лейтенант! Загру-
зить яхту "Беду" песком вплоть до полного потопления!
Ну, я ушел. Заторопился на судно. Прихожу. А там уже и песок привез-
ли, и какой-то чиновник крутится, распоряжается.
- Это вашу яхту приказано загрузить песком? Так вы, - говорит, - не
беспокойтесь, я не задержу, в одну минутку сделаем...
Ну, признаться, я думал, что тут-то наверняка конец. Потонет яхта,
потом доставай. Но, представьте, и тут сумел использовать обстоятельства
в благоприятном смысле.
- Стойте, молодой человек! - кричу я. - Вы каким песком хотите гру-
зить? Ведь мне надо сахарным, первый сорт. Ну что ж, пожалуйста, сию ми-
нутку.
И, знаете, те же негры побежали, как муравьи, загрузили яхту, забили
трюм, надстройки, на палубу навалили сахар, прямо в мешках.
"Беда" моя, бедняжка, садится глубже, глубже, потом -
буль-буль-буль... И глядим - только мачты торчат. А потом и мачты скры-
лись.
Лом с Фуксом в горе глядят на гибель родного судна, у обоих слезы на
глазах, а я, напротив, в отличном настроении. Приказал разбить лагерь
тут на берегу. Пожили мы три дня, а на четвертый сахар растаял, смотрим
- яхта наша всплывает не торопясь. Ну, мы ее почистили, помыли, подняли
паруса и пошли.
Только вышли, смотрю - на берег бежит команданте с саблей на боку,
кричит:
- Не позволю!
А рядом вприпрыжку старый знакомый, адмирал Кусаки, тоже ругается:
- Разве это работа, господин команданте? За такую работу, пожалуйста,
деньги обратно.
"Ну, - я думаю, - ругайтесь себе на здоровье". Помахал им ручкой,
развернулся и пошел полным ходом.
Глава XV, в которой адмирал Кусаки пытается поступить на "Беду" мат-
росом
Из Бразилии наш путь лежал дальше на запад. Но через материк, сами
понимаете, не пойдешь, и пришлось уклониться к югу. Я проложил курс,
расставил вахты и пошел. Шли в этот раз прекрасно. Ветерок дул, как по
заказу, из-под носа буруны, за кормой дорожка, паруса звенят, снасти об-
тянуты. Миль по двести за сутки отсчитывали, а сами сложа руки сидели.
Лом с Фуксом обленились совсем, дисциплина начала падать, и я решил за-
нять экипаж судовыми работами.
- Ну-ка, - говорю, - Лом, довольно вам загорать. Займитесь-ка медными
частями. Надрайте так, чтобы огнем горело.
Да. Ну, сказал. Лом козырнул: есть, мол.
Натер кирпича, берет тряпку, и пошла работа.
Только я спустился в каюту вздремнуть, слышу - беспокойство на палу-
бе. Вскочил, бросился к трапу, а навстречу Фукс. Бледный, дрожит.
- Пожалуйста, - говорит, - Христофор Бонифатьевич, на палубу. У нас,
кажется, пожар.
Выскочил я. Смотрю - и вправду: горит, палуба в двух местах. А Лом
как ни в чем не бывало сидит чуть поодаль от очагов огня и драит медную
уточку. Только я пригляделся, смотрю - и тут палуба вспыхнула.
Я, знаете, растерялся даже.
- Лом, - кричу, - объясните, в чем дело?
А тот встает, берет под козырек и спокойно так рапортует:
- Согласно вашему приказанию, драю медные части так, чтобы огнем го-
рело. Какие последуют распоряжения?
Я было хотел разнести Лома, да вовремя сдержался. Вижу - сам виноват.
А как же, знаете, - писатель или, там, артист может, конечно, позволить
себе некоторые вольности в выражениях, а у нас в морском деле - точность
прежде всего. Нам стихи писать некогда. Отдаешь распоряжение - думай,
что говоришь, а то попадешь на такого, как Лом, - человек он внима-
тельный, аккуратный, привык исполнять команду в буквальном значении, к
тому же и силушка у него богатырская, - так, знаете, и до аварии недале-
ко.
Ну, вижу, нужно исправлять последствия своей ошибки. И распорядился
мигом:
- Отставить драить медные части! Пробить пожарную тревогу!
Фукс бросается к колоколу. Лом, согласно расписанию тревоги, остается
у места возникновения пожара, а я в руле. Звону много, а толку никакого.
Огонь ширится. Горит, как факел. Того и гляди, до парусов дойдет. Ну, я
вижу, дело дрянь. Развернулся кругом, стал против ветра. И помогло, зна-
ете. Сдуло огонь. Он у нас за кормой поболтался этаким огненным шлейфом,
оборвался и погас. Фукс успокоился. И Лом понял, что перестарался. Да-с.
Ну, а затем легли на прежний курс, заменили дефектные части палубы,
без дальнейших приключений обогнули мыс Горн, прошли мимо Новой Зеландии
и благополучно прибыли в Сидней, в Австралию.
И вот, представьте, подходим к портовой стенке и кого встречаем? Ду-
маете, кенгуру, утконоса, страуса-эму? Нет! Подваливаем. Смотрю - на бе-
регу толпа, а в толпе, в первом ряду, - адмирал Кусаки собственной пер-
соной.
Как он туда попал, откуда, зачем - черт его знает! Одно несомненно,
что это именно он. Мне, признаюсь, стало неприятно и даже, знаете,
как-то не по себе.
Ну, подошли, встали. Адмирал затерялся в толпе. А я, как только пода-
ли сходни, так сразу на берег, в порт. Представился властям, доложил о
прибытии, побеседовал с чиновниками. Сперва, как полагается, о погоде, о
здоровье, о местных новостях, а потом между разговорами закидываю удоч-
ку: может, думаю, удастся узнать, что тут этот Кусаки делает и какую еще
пакость готовит.
Чиновники, однако, ничего не сказали, сослались на неосведомленность.
Ну, я поболтал с ними еще и отправился прямо к капитану порта. Поздоро-
вался и объяснился начистоту: меня, мол, один японский адмирал преследу-
ет.
- Один? - говорит тот. - Ну, мой дорогой, вам повезло. Я сам от таких
адмиралов не знаю, куда деваться, и ничего не могу предпринять. Не при-
казано ни помогать, ни противодействовать. Чем другим рад служить. Не
угодно ли виски с лимонадом? Обедать ко мне пожалуйте, сигару, может
быть, выкурите? А с адмиралом вы как-нибудь сами улаживайте...
Да-с. Словом, вижу - неприятная история. Сейчас, конечно, адмирал Ку-
саки для нас не фигура. Да, по правде сказать, мы их и тогда-то не
больно боялись, но все-таки, знаете, дела с ними иметь, прямо скажем, не
очень любили.
Вот я вам про Италию имел случай рассказать. Там заправилы мечтали
всю Африку к рукам прибрать, пол-Европы, четверть Азии... А на востоке
японские бояре (самураи по-ихнему) так же вот размечтались - подай им
весь Китай, всю Сибирь, пол-Америки...
Вообще-то, конечно, мечтать никому не заказано. Полезно даже порой
пофантазировать. Но когда такой вот фантазер нацепит погоны да сядет на
боевом корабле у заряженной пушки - тут и неприятность может слу-
читься... Размечтается да прицелится, прицелится да бабахнет. Хорошо,
как промахнется. А ну как попадет? Да тут такое может случиться, что к
ночи лучше и не вспоминать!
Вот поэтому мы и старались таких фантазеров сторонкой обходить. Но
прямо скажу - не всегда это нам удавалось. Такие упрямые среди них попа-
дались мечтатели, что другой раз никак не отвяжешься. Вот и мне такой
достался - господин Кусаки, адмирал. Как встретились тогда в китолюбивом
комитете, так и прицепился ко мне, как репей.
И, конечно, не только в мои дела адмиралы эти нос совали. Им до всего
