во всей кабине.
До утра так пролетели, а утром проснулись. Я смотрю в свою щелочку,
прислушиваюсь - в кабине заметное оживление, все липнут к окнам, показы-
вают друг другу и, судя по поведению, любуются видами Кордильер. Фукс
тоже склонился к окну, а я волей обстоятельств принужден пропускать та-
кое редкое зрелище и сидеть в темноте, как какой-нибудь преступник в
тюрьме.
И так, знаете, обидно стало и скучно! Я сам себя утешаю: думаю, пусть
смотрят на здоровье, а я найду занятие. Достал трубочку, набил, закурил,
задумался. Вдруг слышу - паника в кабине. Пассажиры повскакали с мест,
кричат, и чаще других раздается слово "пожар".
Я чувствую. Фукс меня бьет пятками по бокам, как осла. Я его ущипнул,
а сам выглянул посмотреть... и все понял. Дым от моей трубки валит изо
всех отверстий и действительно создает впечатление пожара.
Глава XIII, в которой Врунгель ловко расправляется с удавом и шьет
себе новый китель
Я скорее вытряс пепел, трубку - в карман, прижал огонь каблуком. Сижу
молчу. А тут летчик просунул голову в кабину, и я несколько воспрянул
духом. Все-таки, думаю, бывалый человек, наверное, не в такие переделки
попадал - не терялся, успокоит их, и все уладится... А он, представьте,
и сам струсил.
Смотрю, побледнел, ахнул, ухватился за какой-то рычаг... Трах! Ну,
затем шум моторов утих, только слышно - ветер свистит. Потом хлопнуло
где-то вверху, как из пушки, кабина вздрогнула, рванулась и тихо стала
приземляться.
Пассажиры недоумевают, а я сразу догадался, в чем дело. Теперь-то
этим никого не удивишь. А в то время это было последнее слово техники:
устроили такое приспособление на самолетах. Называется: "Ступай вниз".
Если какая авария - взрыв, пожар или крыло отвалится, - летчик одним
движением отделяет кабину, и она самостоятельно опускается на парашюте.
Полезное приспособление, что и говорить, но в данном случае применение
его было явно преждевременным.
В другой обстановке я бы поспорил с летчиком, указал бы ему на ошиб-
ку, но тут, сами понимаете, делать нечего. Самолет летит дальше, по ге-
неральному курсу, только крылья сверкают. Мы не торопясь садимся все ни-
же. Дым от трубки несколько рассеялся, но пассажиры и не думают успокаи-
ваться. Напротив, смотрю - волнение растет, переходит в тихую панику, и
Фукс нервничает: того и гляди, вскочит с места.
Один я сохранил спокойствие и соображаю: рейс, конечно, прерван, би-
леты дальше недействительны, но один из нас, как ни верти, все равно
"заяц", и при посадке придется давать объяснения. А это нежелательно.
Начнутся расспросы, поиски виноватого, представят дело так, что я причи-
на аварии, а тогда и не разделаешься.
И я, знаете, решил прикинуться посторонним. А тут и момент самый под-
ходящий: внимание у пассажиров ослаблено, каждый думает о себе, многие
вовсе лишились чувств, и как раз над нами люк в потолке кабины...
Вам, молодой человек, не приходилось плавать по Амазонке? Нет. Вот и
прекрасно, и не стремитесь. Не рекомендую.
А мне, знаете, пришлось.
Вылезли мы с Фуксом через люк, осмотрелись. Видим - под ногами река,
кабина спускается ниже... ниже... Сели.
Ну, я склонился над люком, кричу:
- Добро пожаловать, господа! Рад приветствовать вас в столь диких и
недоступных местах.
Тут и пассажиры стали вылезать поодиночке. Видят - посадка соверши-
лась благополучно, стали успокаиваться, смотрят на нас во все глаза. Ну,
я вижу, настал момент взаимных представлений. Вы сами понимаете, правду
я сказать не могу, приходится изворачиваться.
- Так вот, - говорю, - господа: я, разрешите представиться, профессор
географии Христофор Врунгель. Путешествую тут с научной целью. А это мой
слуга и проводник индеец Фукс. Будем знакомы. Я здесь обжился, привык.
Уж вы позвольте мне считать вас своими гостями.
- Пожалуйста, пожалуйста, - отвечают они. - Очень приятно.
А сам вижу - не верят. Косятся на нас... Да и понятно: какой уж про-
фессор в трусиках? Я чувствую, нужно их занять разговором, сказать
что-нибудь значительное, отвлечь внимание.
- Простите, - спрашиваю, - а здесь все прибывшие?
Они переглянулись, потом кто-то заявляет:
- Был еще один высокий джентльмен.
- Был, был, - подтвердили другие, - он еще загорелся...
- Ах, вот как! Особенно интересно. Ну-ка, Фукс, - говорю, - спусти-
тесь вниз, посмотрите, не нужна ли помощь пострадавшему.
Фукс залез в кабину, потом вылезает и подает щепотку пепла: вот, мол,
все, что осталось.
- Ах, - говорю я, - какое несчастье! Высокий джентльмен, видимо, сго-
рел дотла. Ну что ж поделаешь, мир праху его... А теперь, господа, да-
вайте вытащим парашют, он еще пригодится.
Ну, разобрали стропы, тянем, как невод. Я командую:
- Раз, два, взяли! Вира помалу...
Вижу, они стараются, но с непривычки дело плохо идет.
Вдруг смотрю - побросали стропы, бегут назад на корму, так сказать,
столпились там и дрожат от страха. Фукс, тот вовсе нырнул в люк, выгля-
дывает оттуда, показывает на парашют. А барышня, пассажирка, встала на
цыпочки, растопырила пальцы, машет руками, точно лететь собралась, кри-
чит:
- Ай, мама!
Ну, я обернулся и вижу - действительно "мама"! Удав, понимаете, залез
в парашют, огромный удав, метров в тридцать. Свернулся клубком, как в
гнезде, смотрит на нас, выбирает жертву.
А у меня никакого оружия, одна трубка в зубах...
- Фукс, - кричу я, - подайте-ка что-нибудь потяжелее!
Тот высунулся из люка, подает какой-то снаряд. Я прикинул - ничего,
увесистая штучка.
- Давайте еще! - кричу, а сам встал на изготовку, нацелился.
И удав тоже нацелился. Разинул пасть, как пещеру... Я размахнулся - и
прямо туда.
Да только что удаву такая пустяковина? Проглотил, понимаете, как ни в
чем не бывало, даже не поморщился. Я второй снаряд туда же, он и его
проглотил. Я бросился к люку, кричу Фуксу:
- Давайте скорее все, что есть!
Вдруг слышу за спиной страшное шипение.
Обернулся, гляжу - удав раздувается, шипит, из пасти хлещет пена...
"Ну, - думаю, - сейчас бросится!"
А он, представьте, вместо этого неожиданно нырнул и пропал.
Мы все замерли, ждем. Минута проходит, вторая. Пассажиры на корме на-
чинают шевелиться, шепчутся. Вдруг эта барышня опять становится в ту же
позицию и - на всю Амазонку:
- Мама!..
И вот видим - всплывает над водой нечто: блестящий баллон огромных
размеров, чудовищной формы, весьма оригинальной окраски. И все, знаете,
пухнет, пухнет...
Вот, думаю, новое дело! Чему бы это быть? Даже страшно стало. Потом
смотрю - у этого баллона живой хвост. Бьет по воде и так и этак... Я как
увидел хвост, так все и понял: снаряды-то эти были огнетушителями. Ну,
встретились в пищеводе пресмыкающегося, столкнулись там, стукнулись друг
о друга, разрядились и накачали удава пеной. Там знаете какое давление в
огнетушителях! Вот и раздулась змея, приобрела излишний запас плавучес-
ти, чувствует, что дело дрянь, хочет нырнуть, а живот не пускает...
У меня страх как рукой сняло. Я подошел к люку.
- Давайте, - говорю, - Фукс, выходите наверх. Опасность миновала.
Фукс вылез, любуется небывалым зрелищем, а пассажиры как услышали,
что бояться нечего, бросились поздравлять друг друга, жмут мне руки.
Только и слышно:
- Спасибо, профессор дорогой! Как это вы его?
- Да что! - отвечаю я. - Здесь, на Амазонке, ко всему привыкнешь.
Удав - это пустяки, то ли еще бывает...
Ну и, знаете, после этого случая мой авторитет укрепился. А тут, к
счастью, и с костюмами дело уладилось. У барышни этой нашлась коробочка
с рукоделиями. Я взял иголку, сшил себе китель из парашюта. Материал
прекрасный, а вместо пуговиц я болты применил, отвинтил от кабины. Ниче-
го получилось, прочно и красиво, только вот без гаечного ключа не разде-
нешься. Ну, да это ведь мелочь, привыкнуть можно. А Фуксу готовый комби-
незон нашли в аварийном запасе, точь-вточь как был у него, только поно-
вее.
Потом парусишки соорудили, мачту поставили, сделали руль. Пассажиры
стоят вахту, плывем, промышляем черепах, ловим рыбку. Эта барышня стря-
пать выучилась... В общем, так бы ничего, вот только судно неприспособ-
ленное: валкое, и ход у него неважный.
Да. Ну, плывем все-таки, продвигаемся кое-как на восток, к берегам
Атлантики. Месяца полтора так плыли. И чего только не насмотрелись по
дороге: и обезьян, и лиан, и каучуковых деревьев!.. Для любознательного
путешественника, конечно, интересно, но тяжело. Прямо скажу: тяжело!
Тут и вообще-то климат не очень завидный, а мы еще в дождливое время
попали. Парит, как в бане, день и ночь туманы, жара, кругом комарье ту-
чами; хорошо еще, лихорадку никто не схватил.
Глава XIV, в начале которой Врунгель становится жертвой вероломства,
а в конце снова попадает на "Беду"
Наконец все-таки прибыли в порт Пара. Причалили, высадились. Городиш-
ко, по совести говоря, неважный, так себе городишко. Грязно, пыльно, жа-
ра, по улицам собаки бродят. Но после дебрей лесов Амазонки и это в не-
котором роде очаг культуры. Хотя и то сказать - культура там своеобраз-
ная: народ свирепый, воинственный, все с ножами, с револьверами, по ули-
це пройти страшно...
Да. Ну, побрились мы, почистились после тяжелого похода. Спутники на-
ши распрощались, сели на пароходы и разъехались кто куда. Хотели и мы с
Фуксом поскорее отсюда выбраться, да ничего не вышло: без документов не
выпускают. Ну, застряли мы с ним, как раки на мели, на чужом берегу, без
крова, без определенных занятий, без средств к существованию. Думали ра-
ботенку какую найти - куда там! Только и есть вакансии на резиновых
плантациях, но это опять надо на Амазонку, а мы уже там побывали, по
второму разу что-то не тянет.
Побродили по городу туда-сюда и уселись на бульварчике под пальмой
обсудить положение.
Вдруг подходит полицейский и приглашает нас к губернатору. Это, ко-
нечно, лестно, но я не любитель всех этих официальных приемов и встреч с
высокопоставленными особами. Да тут ничего не поделаешь: приглашают -
значит, надо идти.
Ну, приходим. Смотрим - сидит в ванне этакая туша с веером в руках,
фыркает, как бегемот, плескается, сопит. А по бокам - два адъютанта в
парадной форме.
- Вы, - спрашивает губернатор, - кто такие, откуда?
Я в общих чертах обрисовал положение, объяснил, как это все получи-
лось, представился.
- Это, - говорю, - мой матрос Фукс, нанят в Кале, а я капитан Врун-
гель. Слыхали, наверное?
Губернатор, как услыхал, ахнул, ухнул в ванну совсем с головой, веер
свой уронил, пускает пузыри, захлебывается, чуть не погиб. Спасибо,
адъютанты не дали потонуть, спасли. Ну, он отдышался, прокашлялся, по-
багровел.
- Как, - говорит, - капитан Врунгель? Тот самый? Это что же теперь
будет? Беспорядки, пожар, революция, выговор по службе?.. Ну, знаете,
конечно, восхищен вашим мужеством и ничего не имею против вас лично, но
как лицо официальное приказываю вам немедленно покинуть вверенную мне
территорию и к сему препятствий чинить не буду... Адъютант, выдайте ка-
питану разрешение на выезд.
Адъютант рад стараться, моментально сочинил бумагу, шлепнул печать,
подает. А мне только того и надо. Я поклонился, взял под козырек.
- Спасибо, - говорю, - ваше превосходительство! Весьма признателен за
любезность. Совершенно удовлетворен вашими распоряжениями. Разрешите
откланяться?
Повернулся и вышел. Пошел и Фукс за мной. Идем прямо к пристани.
Вдруг слышу - сзади какой-то шум, топот. Я обернулся, смотрю - человек
сорок в штатском, в широкополых шляпах, в сапогах, с ножами, с ручными
пулеметами бегут за нами, пылят, обливаются потом.
- Вон они, вон они! - кричат.
Гляжу - за нами охотятся. Мгновенно взвесил соотношение сил и вижу -
делать нечего, надо бежать. Ну, побежали... Добежали до какой-то будоч-
