Вы, наверное, слыхали, молодой человек, что море в этом месте ничего
особенного не представляет и самую линию увидеть можно только на карте.
Но для удобства плавания как раз тут проделывают некоторые фокусы с ка-
лендарем: при плавании с запада на восток два дня считают тем же числом,
а при плавании с востока на запад проделывают обратное действие - один
день вовсе пропускают и вместо "завтра" считают сразу "послезавтра".
И вот утром я бужу Фукса и после взаимных приветствий говорю ему:
- Вы имейте в виду. Фукс, что у нас сегодня - завтра.
Он на меня глаза вытаращил. Не соглашается.
- Что вы, - говорит, - Христофор Бонифатьевич! В чем, в чем, а в
арифметике вы меня не собьете.
Ну, я попытался объяснить ему.
- Видите ли, - говорю, - арифметика тут ни при чем. В плавании следу-
ет руководствоваться астрономией. Вы вот ночь спали, а я тем временем по
Рыбам произвел определение.
- Я, - кричит Фукс, - тоже при помощи гастрономии, по рыбам! Вчера у
меня три рыбы было, а сегодня одна рыбина и хвост... А у меня паек точ-
ный: полторы рыбы в день.
Ну, вижу, - явное недоразумение. Я имел в виду созвездие Рыб, а Фукс
не расслышал половины и по-своему понял. Я попытался ему объяснить.
- Вот, - кричу, - Фукс! Смотрите: что у вас прямо над головой?
- Шляпа.
- Да не шляпа, - говорю. - Сам вы шляпа! Зенит у вас над головой.
- Ничего у меня не звенит! - кричит Фукс. - А у вас если звенит, вы
не тревожьтесь, это бывает от голода.
- Ладно, - говорю, - под вами что?
- Подо мной доска.
- Да нет, - говорю я, - не доска, а надир...
- Нет, моя гладкая...
Словом, вижу, так ничего не выйдет. Ладно, думаю, дай я с другой сто-
роны подойду к вопросу.
- Фукс, - кричу, - как по-вашему, какова приблизительно широта нашего
места?
Другой бы, более просвещенный в науках слушатель прикинул бы на гла-
зок, определил бы широту по счислению; ну сказал бы там: сорок пять гра-
дусов зюйд... А Фукс четвертями измерил свою доску:
- Сантиметров сорок пять будет!
Словом, я понял: ничего из моих лекций не выйдет. Обстановка не та.
Да и не до лекций, признаться. Ну, и, чтобы не возбуждать бесцельных
споров, я приказал совсем прекратить счет дней. Если вынесет куда, спа-
семся, там нам скажут и день и число, а здесь, в море, по существу, без-
различно, когда тобой акула полакомится: вчера или послезавтра, третьего
числа или шестого.
Словом, долго ли, коротко ли, как говорится, плыли мы, плыли и вот
однажды я просыпаюсь, гляжу - земля на горизонте. По очертаниям - будто
Сандвичевы острова. К вечеру подошли поближе, так и есть: Гаваи.
Удачно, знаете. Прекрасное это местечко. В старину, правда, здесь бы-
ло не очень спокойно: кто-то кого-то тут ел. Капитана Кука вот съели...
Ну, а теперь-то давно уже туземцы вымерли, белым есть некого, а белых
есть некому, так что тихо. А в остальном здесь рай земной: богатая рас-
тительность, ананасы, бананы, пальмы. А главное - пляж Уайкики. Со всего
мира туда собираются купальщики. Там прибой замечательный. На его волнах
местные жители, стоя на досках, катались.
Конечно, это тоже когда-то было... Но все-таки, знаете, молодцы:
стоя! А мы что? Лежим, барахтаемся, как котята. Мне даже неловко стало.
И вот я выпрямился во весь рост, руки расставил, и представьте - удер-
жался. Отлично удержался!
Тогда и Фукс на своей доске встал. Держится за шляпу, чтобы не слете-
ла, балансирует. И вот этаким манером, наподобие морских полубогов, мы
несемся в бурунах, в брызгах пены. Берег ближе, ближе, вот волна лопну-
ла, рассыпалась, а мы, как на салазках, так и выкатились на пляж.
Глава XII, в которой Врунгель и Фукс дают небольшой концерт, а затем
торопятся в Бразилию
На берегу нас окружили какие-то дачники в купальных костюмах. Смот-
рят, аплодируют, фотографируют, а у нас, признаться, вид самый жалкий.
Уж очень как-то непривычно без формы и без знаков различия. Так неудоб-
но, что я решил скрыть свое имя и положение и остаться, так сказать, ин-
когнито...
Да. Ну, приложил пальцы к губам, показываю Фуксу жестом: молчите,
мол. Но как-то неудачно, неловко это у меня получилось, вроде воздушного
поцелуя...
На берегу новый взрыв восторга, аплодисменты, все кричат:
- Браво! Виват!
А я ничего не понимаю, однако делаю вид, будто вовсе и не удивлен,
молчу, а сам жду, что дальше будет.
Тут подходит какой-то паренек в пиджачке и начинает объяснять публи-
ке:
- Вот, мол, хотя и существует распространенное мнение, будто туземцы
Сандвичевых островов со времен цивилизации вымерли, однако это неверно.
Дирекция пляжей Уайкики, стремясь доставить удовольствие уважаемой пуб-
лике, отыскала двух живых гавайцев, которые только что продемонстрирова-
ли прекрасный вид старинного национального спорта.
Я слушаю, молчу, и Фукс молчит. Этот, в пиджачке, тоже помолчал, по-
том прокашлялся и пошел чесать, как по книжке:
- Туземцы Сандвичевых островов, гавайцы, или канаки, как их еще назы-
вают, отличаются стройным телосложением, мягким характером и природными
музыкальными способностями...
Я на себя это описание примерил, вижу, что-то не то. Ну, характер
действительно у меня мягкий, а что касается сложения и музыкальных спо-
собностей - это уж он напрасно... Я хотел было возразить, но смолчал. А
он не унимается, продолжает:
- Сегодня вечером эти канаки дадут концерт на гавайских гитарах. Би-
леты продаются в кассе летнего театра, цены умеренные, в фойе танцы, бу-
фет, прохладительные напитки...
Да. Ну, он еще поговорил, потом берет нас под руки, отвел в сторонку,
спрашивает:
- Ну как?
- Да ничего, - отвечаю я, - благодарю вас покорно.
- Вот и прекрасно! А где вы остановились, позвольте поинтересоваться?
- Пока, - говорю, - в Тихом океане, а что дальше будет, не знаю. Не
нравится мне, признаться...
- Ну что вы! - возражает он. - "Тихий океан" - первоклассная гостини-
ца. Лучше вы вряд ли найдете. Уверяю вас. А сейчас, простите, пора уже
ехать, через полчаса начало.
И вот, знаете, усадил он нас в машину, повез куда-то. Там нам дали
гитары, украсили цветами, вывели на эстраду, раздернули занавес...
Ну, я вижу, нужно петь. А что петь? Я, как назло, смутился, все песни
забыл. И Фукс на что тертый парень, а тоже растерялся, смотрит на меня,
шепчет:
- Запевайте, Христофор Бонифатьевич, я подтяну.
Посидели мы минут десять, молчим. А публика в зале волнуется, негоду-
ет - того и гляди, начнется скандал. Ну, я закрыл глаза, думаю: "Эх,
будь что будет..." Ударил по струнам и басом:
Сидела птичка на лугу...
А что дальше петь, и не знаю.
Хорошо, Фукс выручил - подтянул дискантом:
Подкралась к ней корова...
А тут уж мы оба, хором:
Ухватила за ногу.
Птичка, будь здорова!..
И, представьте, бурные аплодисменты сорвали.
Потом вышел на эстраду конферансье.
- Вот, - говорит, - эта старинная туземная песня, слова которой гово-
рят о забытом способе охоты на птиц, как нельзя лучше отражает смысл га-
вайской музыки...
Да. Ну, потом еще на "бис" спели, раскланялись и пошли в контору. Там
уплатили нам за выступление. Вышли мы, а куда идти? И пошли мы назад, к
морю. Все-таки как-никак родная стихия, да и костюмы у нас для пляжа са-
мые подходящие.
Идем по песочку. На пляже ни души. Поздно уже. Потом видим - какие-то
двое все-таки сидят. Мы подошли к ним, разговорились. Они на порядки жа-
луются.
- Черт знает что такое! - говорят. - Мы артисты, подписали контракт
изображать здесь гавайцев. Месяц целый учились на досках по морю ездить,
песни разучили, а вот, сами видите...
Тут я все понял. Хотел было объяснить, вдруг, понимаете, ветер швыр-
нул мне под ноги обрывок газеты. А я давненько газеты в руках не держал.
Не погнушался, подобрал. Встал под фонарем и углубился в чтение. И, по-
верите ли, смотрю - фотография, на фотографии - мой старший помощник
Лом, тут же "Беда" и трагическое описание крушения у берегов Бразилии. И
о Фуксе и обо мне несколько слов. Да какие еще слова! Я даже слезу пус-
тил - до чего трогательно: "Отважные мореплаватели...", "Пропали без
вести...".
Да. И тут же рядом в газете объявление:
"Пользуйтесь воздушным сообщением тихоокеанских линий. Регулярные
рейсы в Штаты и в Бразилию".
- Вот что. Фукс, - говорю я, - пойдите-ка купите билеты на самолет в
Бразилию да закажите что-нибудь из одежды. Мне китель и шинель, а себе -
по усмотрению.
Фукс рад стараться, умчался, а я тут, на пляже, остался - этих
фальшивых гавайцев развлекать... А то пойдут еще в театр, выяснится все
это дело, скандал получится, задержка, неприятности...
- Послушайте, - предлагаю я, - день у вас все равно пропал, так, чем
здесь сидеть, возьмем лучше лодочку да покатаемся. Смотрите - погода ка-
кая, тепло, луна светит...
Ну, и уговорил. А тут и Фукс вернулся, докладывает об успехах:
- Костюмы заказал, нынче же будут готовы, а вот с билетами, Христофор
Бонифатьевич, худо. Взял один билет на завтрашний вечер, а больше и нет,
все места проданы...
- Ладно, - говорю я, - мы это положение после обдумаем, а сейчас пое-
дем покатаемся.
Ну, взяли лодочку и поехали. И так славно покатались! Ночь катались,
весь день катались, осмотрели все окрестности и вернулись как раз вовре-
мя: два часа до отлета самолета осталось. Распрощались мы с этими артис-
тами, побежали к портному, а он, негодяй, запил, что ли, но только ниче-
го не сшил.
Я, знаете, возвысил голос, отчитываю его, а он только руками разво-
дит.
- Помилуйте, - говорит, - я же вас вчера ждал, вчера бы и приходили,
а сегодня у меня ничего не готово.
Я вижу - проку не будет с такой логикой.
- Давайте, - заявляю, - что есть. Не в трусах же мне лететь, в самом
деле!
Ну, он порылся в шкафу, достает макинтош.
- Вот, - говорит, - только и осталось из готового. Это мне прошлый
год один джентльмен заказал, да что-то не берет.
Я посмотрел - материал добротный и покрой модный.
- Ладно, - говорю, - я беру, получайте, сколько следует. - Забрал ма-
кинтош и пошел.
- Вы бы, - советует Фукс, - его все-таки примерили. А то вдруг не в
пору.
Ну, я вижу, дельный совет. Встал тут же в тени баньяна, развернул об-
новку, накинул. Смотрю, понимаете, новое несчастье: тот джентльмен, за-
казчик, или был вдвое выше меня, или на рост шил, уж и не знаю. Только
на мне его макинтош несколько странно сидит.
И делать нечего. Назад нести - все равно ничего не подберешь, снизу
отрезать - уж очень некрасиво получится, в самолет в таком виде, чего
доброго, не пустят, а так носить - это и шагу не ступишь, в полах запу-
таешься. Но придумывать что-то нужно, да поскорее, а то самолет улетит,
билет пропадет, и вовсе здесь застрянешь.
И тут, знаете. Фукс, молодец, не растерялся.
- О, - говорит, - да ведь это же замечательно! Мы в этом макинтоше по
одному билету вдвоем улетим. Только разрешите, присядьте немножечко...
Так... Подставьте плечи...
Ну, и, знаете, взгромоздился на меня, напялил это пальтишко, застег-
нул на все пуговицы, одернул.
- А теперь, - говорит, - полный вперед, да поскорее, а то что-то нами
полисмен интересуется.
Пошли.
Пришли в аэропорт, к самолету. Фукс предъявил билет, нас провели, по-
казали место. Ну, уселись кое-как, - собственно, я уселся, а Фукс стоит
на сиденье и головой подпирает потолок.
Я посмотрел в щелочку, вижу - и остальные пассажиры на местах. Всего,
кроме нас, шесть человек. В самолете чистота, зеркала, различные
удобства, публика вроде приличная...
Потом заревели моторы, самолет разбежался, хлоп, хлоп по воде, под-
нялся. Летим, ночь кругом. В небе звезды. Моторы ревут, а в остальном
все спокойно. Пассажиры уснули, я тоже вздремнул, один Фукс бодрствует
