Я вышел.
Мой старший помощник Лом гордо стоял у штурвала, пристально вглядыва-
ясь в горизонт. Фукс, обливаясь потом, усердно "драил медяшку".
Летучие рыбы по-прежнему порхали над волнами.
Спокойствие царило на палубе корабля, и мой выход в первый момент ос-
тался незамеченным.
Ну, я решил обратить на себя внимание: грозно стукнул трезубцем и за-
рычал. Тут оба они встрепенулись и замерли от изумления. Наконец придя в
себя. Лом нерешительно шагнул мне навстречу и смущенным голосом произ-
нес:
- Что с вами, Христофор Бонифатьевич?
Я ждал этого вопроса и заранее подготовил ответ в стихотворной форме:
Я Нептун - морское чудо, Мне подвластна вся вода, Рыбы, ветры и суда.
Рапортуйте мне: откуда И куда идет "Беда"?
Тут лицо Лома выразило мгновенный испуг, который затем перешел в от-
чаянную решимость. Лом бросился, как леопард, облапил меня своими ручи-
щами и потащил к бочке. - Поддержать капитана за ноги! - скомандовал он
на ходу.
А когда Фукс выполнил приказание. Лом добавил несколько спокойнее:
- Старика хватил солнечный удар, необходимо освежить ему голову.
Я пробовал отбиваться, пробовал убеждать их, что, согласно веками ус-
тановленным обычаям, не мне, а им следует купаться по случаю прохождения
экватора, но они не слушали. И вот понимаете, приволокли меня к бочке и
принялись окунать в воду.
Корона моя размокла, трезубец упал. Положение прискорбное и почти
безвыходное, но я собрался с последними силами и в момент между двумя
погружениями бодро скомандовал:
- Отставить макать капитана!
И, представьте себе, подействовало.
- Есть отставить макать капитана! - гаркнул Лом, вытянув руки по
швам.
Я ухнул в воду... Одни ноги торчат. Мог бы и захлебнуться, да хорошо.
Фукс догадался: завалил бочку набок, вода вылилась, и я застрял. Сижу,
как рак-отшельник, не могу отдышаться. Ну, потом оправился и вылез, тоже
этак, рачьим манером, кормой вперед.
Вы сами понимаете, какой ущерб моему авторитету нанесло это событие.
А тут еще, как назло, мы потеряли пассат. Наступил мертвый штиль, и без-
делье воцарилось на судне. И вот, знаете, как утро. Лом с Фуксом устраи-
ваются на палубе, ноги под себя, по-турецки, карты в руки и дуются без
отдыха в подкидного дурака.
Я посмотрел день, посмотрел другой и прекратил это дело. Я вообще-то
противник азартных игр, а тут тем более, поскольку это увлечение угрожа-
ло срывом дисциплины. Ведь вы учтите: Фукс жульничает, каждый кон остав-
ляет Лома дураком, да еще подкидным! Какое уж тут уважение!
А с другой стороны, просто так запретить игру - умрут со скуки. А по
мне, пусть уж лучше помощник дурак, чем покойник.
Тогда я предложил им шахматы. Это как-никак игра мудрецов, изощряет
ум, развивает стратегические способности. К тому же спокойный характер
этой игры позволяет обставить ее по-семейному.
И вот мы водрузили на палубе стол, вытащили самовар, над головой рас-
тянули тент из паруса и в такой обстановке, за чашкой чаю, с утра до но-
чи предавались бескровным поединкам.
Вот так однажды мы с Ломом засели с утра доигрывать незаконченную
партию. Жара стояла убийственная, и Фукс, свободный от игры, полез ку-
паться.
Король Лома беспомощно жался к уголку. Я уже предвкушал сладость зас-
луженной победы, вдруг резкий крик за бортом нарушил ход моих мыслей.
Взглянул - вижу, над водой шляпа Фукса. (Он купался в головном уборе,
опасаясь солнечного удара.) Отчаянно вопя. Фукс бьет по воде руками и
ногами, поднимает тучи брызг и со всей скоростью, которую позволяли раз-
вивать его ходовые качества, приближается к "Беде". А за ним, рассекая
лазурную гладь моря, бесшумно скользит над водой спинной плавник огром-
ной акулы.
Настигнув несчастного, акула перевернулась на спину, открыла свою
страшную пасть, и я понял, что Фуксу пришел конец. Не отдавая отчета в
своих действиях, я схватил со стола первое, что подвернулось под руку, и
изо всей силы швырнул в морду морского хищника.
Результат получился разительный и необычайный: зубы чудовища мгновен-
но сомкнулись, и в ту же секунду, бросив преследование, акула заверте-
лась на месте. Она выпрыгивала из воды, жмурилась и, не разжимая челюс-
тей, сквозь зубы отплевывалась во все стороны.
Фукс тем временем благополучно добрался до судна, вскарабкался на
борт и в изнеможении подсел к столу. Он пытался что-то сказать, но от
волнения глотка его пересохла, и я поспешил налить ему чаю.
- Вам с лимоном? - спрашиваю. Протянул руку к блюдцу, а там нет ниче-
го.
Тогда я все понял. В минуту смертельной опасности лимон подвернулся
мне под руку и решил участь Фукса. Акулы, знаете, непривычны к кислому.
Да что там акулы, вы сами, молодой человек, попробуйте лимон целиком -
так скулы сведет, что и рта не откроете.
Пришлось запретить купание. Запас лимонов у нас, правда, еще сохра-
нился, но ведь нельзя же рассчитывать, что всегда попадешь так удачно.
Да-с. Устроили душ на палубе, обливали друг друга из ведра, но ведь это
все полумеры, и жара замучила нас совершенно.
Я даже несколько похудел, и не знаю, чем бы все кончилось, если бы в
одно прекрасное утро не потянул наконец ветерок.
Изнуренный бездельем экипаж проявил необычную энергию. Мы мгновенно
поставили паруса, и "Беда", набирая ход, пошла дальше, на юг.
Вас, может быть, удивит взятое мною направление? Не удивляйтесь,
взгляните на глобус: идти вокруг света вдоль экватора долго и трудно.
Многих месяцев пути требует такой поход. У полюса же вы легко можете
хоть пять раз в день обойти земную ось кругом, тем более что и дни там,
на полюсе, бывают до шести месяцев продолжительностью.
Вот мы и стремились к полюсу и с каждым днем спускались все ниже.
Прошли умеренные широты, приблизились к Полярному кругу. Тут уж, знаете,
холодок дает себя чувствовать. И море не то: вода серая, туманы, низкая
облачность. На вахту выходишь в шубе, уши мерзнут, на снастях сосульки.
Однако мы и не думали об отступлении. Напротив, пользуясь попутными
ветрами, мы с каждым днем спускались все ниже и ниже. Легкая зыбь не
причиняла нам беспокойства, экипаж чувствовал себя отлично, и я с нетер-
пением ждал того момента, когда на горизонте откроется ледяной барьер
Антарктики.
И вот однажды Фукс, обладавший орлиным зрением, неожиданно восклик-
нул:
- Земля на носу!
Я было подумал, у меня или у Лома нос не в порядке. Провел даже ла-
донью, утерся. Нет, все чисто.
А Фукс опять кричит:
- Земля на носу!
- Может, по носу земля? - говорю я. - Так вы. Фукс, так бы и говори-
ли. Пора привыкнуть. Но только не вижу я вашей земли...
- Так точно, по носу земля, - поправился Фукс. - Вон там, видите?
- Не вижу, признаться, - сказал я.
Но прошло еще с полчаса - и что бы вы думали? Точно. Тут уж и я заме-
тил темную полоску на горизонте, и Лом заметил. Действительно, похоже на
землю.
- Молодец, Фукс, - говорю я, а сам беру бинокль, пригляделся и вижу -
ошибка! Не земля, а лед. Огромный айсберг стоповидной формы.
Ну, я взял курс прямо на него, и два часа спустя, сверкая тысячами
огней в лучах незаходящего солнца, айсберг встал у нас перед носом.
Точно стены хрустального замка, возвышались над морем голубые уступы.
Холодом и мертвенным спокойствием веяло от ледяной горы. Зеленые волны с
рокотом разбивались у ее подножия. Нежные облака цеплялись за вершину.
Я немного художник в душе. Величественные картины природы волнуют ме-
ня до чрезвычайности. Скрестив руки на груди, я застыл от изумления, со-
зерцая ледяную громаду.
И вот, откуда ни возьмись, тощий тюлень высунул из воды свою глупую
морду, бесцеремонно вскарабкался по склону, развалился на льду и давай,
понимаете, чесать бока!
- Пошел вон, дурак! - крикнул я.
Думал - уйдет, а он хоть бы что. Чешется, сопит, нарушает торжествен-
ную красоту картины.
Тут я не выдержал и совершил непростительный поступок, результатом
которого едва не явилось бесславное окончание нашего похода.
- Подать ружье! - говорю я.
Фукс юркнул в каюту, вынес винтовку. Я прицелился... Бац!
И вдруг гора, казавшаяся незыблемой твердыней, со страшным грохотом
раскололась пополам, море закипело под нами, осколки льда загремели по
палубе. Айсберг совершил этакое сальто-мортале, подхватил "Беду", и мы
чудесным образом оказались на самой верхушке ледяной горы.
Ну, потом стихии несколько успокоились. Успокоился и я, осмотрелся.
Вижу - положение неважное: яхта застряла среди неровностей льда, села
так, что и не сдвинешь, кругом неприветливый серый океан, а внизу, у
подножия ледяной горы, болтается все тот же тюлень-негодяй, смотрит на
нас, ухмыляется самым наглым образом.
Экипаж, несколько смущенный всей этой историей, молчит. Ждет, видимо,
объяснений непонятного явления. И я решил блеснуть запасом познаний и
тут же на льду провел небольшую лекцию.
Ну, объяснил, что айсберг вообще опасный сосед для корабля, особенно
в летнюю пору. Подтает подводная часть, нарушится равновесие, перемес-
тится центр тяжести, - и вся эта громадина держится, так сказать, на
честном слове. И тут не то что выстрела, тут громкого кашля бывает дос-
таточно, чтобы разрушилось все это природное сооружение. И ничего удиви-
тельного нет, если айсберг переворачивается... Да.
Ну, экипаж выслушал с должным вниманием мои объяснения. Фукс промол-
чал из скромности, а Лом со свойственной ему непосредственностью задал
несколько неделикатный вопрос.
- Ладно, - говорит, - как он перевернулся - это дело прошлое, а вы,
Христофор Бонифатьевич, скажите, как его назад переворачивать?
Тут, молодой человек, действительно подумаешь: как ее переворачивать,
такую громадину? А делать что-то надо. Не век же сидеть на льду.
Ну, я погрузился в размышления, стал обдумывать создавшееся положе-
ние, а Лом тем временем подошел к делу несколько несерьезно, с кондачка:
переоценил свои силы и решил самостоятельно спустить яхту на воду. Взял,
понимаете, топор, размахнулся и отколол глыбу тонн в двести.
Он, видимо, хотел подрубить таким образом нашу ледяную подставку. На-
мерение весьма похвальное, но совершенно необоснованное. Недостаточные
познания в области точных наук не позволили Лому предугадать результаты
его усилий.
А результаты получились как раз обратные. Как только глыбы отделились
от нашей горы, гора, понятно, стала легче, приобрела некоторый дополни-
тельный запас плавучести, всплыла. Словом, к тому времени, когда я выра-
ботал план действий, верхушка айсберга вместе с яхтой благодаря усилиям
Лома поднялась еще футов на сорок.
Тут Лом опомнился, раскаялся в своем легкомысленном поведении и со
всем рвением, на которое был способен, принялся выполнять мои приказа-
ния.
А мой план был проще простого: мы поставили паруса, натянули шкоты и
вместе с айсбергом полным ходом пошли назад, на север, поближе к тропи-
кам. И тюлень с нами отправился.
И вот, знаете, недели не прошло, наша ледышка стала таять,
уменьшаться в размерах, потом в одно прекрасное утро хрустнула, сделала
вторичный переворот, и "Беда", как со стапеля, мягко стала на воду. А
тюлень, понимаете, оказался наверху, но не удержался, поскользнулся и
плюх мешком к нам на палубу! Я схватил его за шиворот, высек ремнем для
острастки и отпустил. Пусть плавает. А Лом тем временем сделал поворот,
"Беда" снова легла на курс "зюйд", и мы вторично направились к полюсу.
Глава Х, в которой читатель знакомится с адмиралом Кусаки, а экипаж
"Беды" - с муками голода
Снова серые облака, туманы, снова шубы пришлось надеть...
И вот однажды в морозную погоду мы идем не спеша. Вдруг как ухнет!
Взрыв не взрыв, гром не гром - не поймешь.
Подождали, прислушались - тишина, потом снова: бабах! И опять тишина.
Я заинтересовался, заметил направление и повел "Беду" навстречу зага-
