было дело: там стравить кого с кем, там обобрать под шумок, там поша-
рить, там понюхать для интереса: где нефтью пахнет, где рыбой, где золо-
том?.. И, конечно, не мы одни понимали это. Но там на этих фантазеров
сквозь пальцы смотрели - не помогали и не препятствовали. Так сказать,
на развод берегли для острастки и для обеспечения взаимной безопасности.
Да-с. Ну, это я вам могу объяснить, а с капитаном порта такой разго-
вор неуместен. Поблагодарил я его, распрощался. Так и ушел ни с чем и
мер принять не сумел.
Вернулся на яхту, сел чайку попить. И вот смотрю - поднимается на
борт маленький человечек, по всем признакам японский кули. В худеньком
пиджачишке, с корзиночкой в руках. Робко так подходит и объясняет, что
тут, в Австралии, погибает с голоду, и просится на службу матросом. Да
так настойчиво.
- Пойдете, - говорит, - по Тихому океану, там тайфуны, туманы, неисс-
ледованные течения... Не справитесь. Возьмите, капитан! Я моряк, я вам
буду полезен. Я и прачкой могу быть, и парикмахером. Я на все руки...
- Ладно, - говорю, - зайдите через час, я подумаю.
Ушел он. А ровно через час, смотрю, посольская машина останавливается
невдалеке.
Ну, я взял бинокль и вижу - вылезает оттуда мой японец, берет корзи-
ночку и не спеша направляется к судну. Кланяется этак почтительно и
опять ту же песню:
- Возьмите... Не справитесь...
- Вот что, - говорю, - убедили вы меня. Вижу сам, что придется брать
матроса. Но только не вас, молодой человек.
- Почему же?
- Да так, знаете, цвет лица у вас очень неестественный. У меня на
этот счет взгляды несколько устаревшие, но вполне определенные: по мне,
если уж брать арапа, так черного. Негра взял бы, папуаса взял бы, а вас,
уж не обижайтесь, - не возьму.
- Ну что ж, - говорит он, - раз так, ничего не поделаешь. Простите,
что я вас побеспокоил.
Поклонился и пошел. Вскоре и мы собрались прогуляться. Привели в по-
рядок одежду, побрились, причесались. Яхту прибрали, каюту заперли. Идем
все втроем по улице, наблюдаем различные проявления местного быта. Инте-
ресно, знаете, в чужой стране. Вдруг смотрим - странная картина: сидит
чистильщик-негр, а перед ним на четвереньках наш японец. И этот негр его
начищает черной ваксой. Да как! Там, знаете, чистильщики квалифицирован-
ные, из-под щеток искры летят... Ну, мы сделали вид, будто нам ни к че-
му, прошли мимо, отвернулись даже. А вечером пришли на судно - Фукс с
Ломом утомились, а я остался на вахте, жду, знаете, того негра; думаю,
как бы его встретить получше.
Вдруг подают мне пакет от капитана порта. Оказывается, скучает ста-
рик, приглашает на завтра составить партию в гольф. Я, признаться, даже
и не знал, что это за игра. Но, думаю, черт с ним. Пусть проиграю, зато
прогуляюсь, разомнусь на берегу... Словом, ответил, что согласен, и стал
собираться.
Разбудил Лома, спрашиваю:
- Что нужно для гольфа?
Он подумал, потом говорит:
- По-моему, Христофор Бонифатьевич, нужны трикотажные гетры, и больше
ничего. Есть у меня рукава от старой тельняшки. Возьмите, если хотите.
Я взял, примерил. Брюки надел с напуском, китель подколол булавками в
талии, и превосходно получилось: такой бравый спортсмен - чемпион, да и
только.
Но для спокойствия я все-таки заглянул в руководство по гольфу, озна-
комился. Вижу, игра-то самая пустяковая: мяч гонять по полю от ямки к
ямке. Кто меньше ударов сделает, тот и выиграл. Но одними гетрами тут не
отделаешься: нужны разные палки, клюшки, дубинки - чем бить, и еще по-
мощникмальчик нужен - таскать все это хозяйство.
Ну, пошли мы с Ломом искать снаряжение. Весь Сидней насквозь прошли -
ничего подходящего. В одной лавочке нашли хлысты, да тонки, в другой нам
полицейские дубинки предложили. Ну, да эти мне как-то не по руке.
А дело уже к ночи. Луна светит. Этакие таинственные тени ложатся
вдоль дороги. Я уж отчаялся. Где тут искать? Разве сучьев наломать?
И вот, видим - сад с высокой оградой и за оградой - различные де-
ревья. Лом меня подсадил, перелезли, идем меж кустов.
Вдруг смотрю - крадется негр, верзила, и под мышкой тащит целый ворох
палок для гольфа. Точь-в-точь такие, как в руководстве показаны.
- Эй, любезный, - кричу я, - не уступите ли мне свой спортинвентарь?
Но он либо не понял, либо от неожиданности - только гикнул страшным
голосом, схватил дубинку, взмахнул над головой - и на нас... Я, скажу не
стыдясь, испугался. Но тут Лом выручил: сгреб его в охапку и зашвырнул
на дерево. Пока он слезал, я подобрал эти палки, рассматриваю, вижу -
точь-вточь как в руководстве изображены. А работа какая! Я, знаете,
просто размечтался, глядя, да тут Лом меня вывел из задумчивости.
- Пошли, - говорит, - Христофор Бонифатьевич, домой, а то что-то сыро
здесь, как бы не простудились.
Ну, перелезли снова через ограду, вышли, вернулись на судно. Я успо-
коился: костюм есть, клюшки есть, теперь один мальчик остался... Да вот
совесть еще несколько неспокойна: неудобно человека ни с того ни с сего
так обездоливать. Но, с другой стороны, он сам первый напал, да и клюшки
эти мне всего на денек нужны - в аренду, так сказать... Словом, с инвен-
тарем дело кое-как утряслось.
А с мальчиком еще лучше уладилось: утром, чем свет, слышу - кто-то
зовет смиренным голосом:
- Масса капитан, а масса капитан!
Я выглянул.
- Я, - говорю, - капитан, заходите. Чем могу служить?
И вижу: приятель, вчерашний японец, собственной персоной, но уже под
видом чернокожего. Я-то его маскировку видел, а то бы и не узнал - до
того он ловко свою наружность обработал: прическа-перманент под кара-
куль, физиономия до блеска начищена, на ногах соломенные тапочки и сит-
цевые брюки в полоску.
- Вам, - говорит, - масса капитан, я слышал, негр-матрос нужен.
- Да, - говорю, - нужен, только не матрос, а бой для гольфа. Вот тебе
клюшки, забирай да пойдем...
Пошли. Капитан порта меня уже ждал. Уселись мы с ним в машину. Прое-
хали с час.
- Ну, - говорит мой партнер, - начнем, пожалуй? Уж вы, надеюсь, как
джентльмен не обманете меня в счете?
Он уложил свой мячик в ямку, размахнулся, ударил. Ударил и я. У него
прямо пошло, а у меня в сторону. Ну, и загнал я свой мяч к черту на ро-
га. Кругом кусты, овраги, буераки, местность, что и говорить, живопис-
ная, однако сильно пересеченная. Негр мой измучился, да и понятно: палки
тяжелые, жара, духота. С него пот градом, в три ручья, и, знаете, весь
его грим поплыл, вакса растаяла, и он уже не на негра, а на зебру стал
похож: вся физиономия желтая с черным, в полоску. Устал и я, признаться.
И вот вижу - ручей течет, а там ручьи редкость.
- Давай-ка, - говорю, - вот здесь отдохнем, побеседуем. Тебя звать-то
как?
- Том, масса капитан.
- Дядя Том, значит. Ну, ну. Пойдем-ка, дядя Том, умоемся.
- Ой, нет, масса, умываться мне нельзя: табу.
- А, - говорю, - ну, раз табу, как хочешь. А то бы умылся. Смотри-ка,
ты весь полинял.
Не нужно бы мне этого говорить, да уж сорвалось, не воротишь. А он
промолчал, только глазами сверкнул и уселся, будто палки перекладывает.
А я к ручью. Вода холодная, чистая - хрусталь. Освежаюсь, фыркаю, как
бегемот. Потом обернулся, смотрю - он крадется, и самая тяжелая дубинка
в руке. Я было крикнул на него, да вижу - поздно. Он, знаете, размахнул-
ся - и в меня этой дубинкой. Попал бы - и череп долой. Но я не растерял-
ся: бултых в воду!
Потом выглянул, вижу - он стоит, зубы оскалил, глаза горят, как у
тигра, вот-вот бросится...
Вдруг что-то сверху хлоп его по прическе! Он так и сел. Я подбегаю,
ищу избавителя - нет никого, только дубинка эта лежит... Поднял я ее,
осмотрел, вижу - вместо фирменной марки на ней туземный святой изобра-
жен. Ну, тут я понял: вместо клюшек для гольфа я вчера бумеранги у папу-
аса отобрал. А бумеранг знаете какое оружие? Им без промаху надо бить, а
промахнулся - смотри в оба, а то вернется и как раз вот так хлопнет по
черепу. Да.
Ну, осмотрел я дядю Тома. Слышу - пульс есть, значит, не смертельно.
Взял его за ноги и потащил в тень. Тут, понимаете, у него из кармана вы-
валиваются какие-то бумажки. Я подобрал, вижу - визитные карточки. Ну,
читаю, и что бы вы думали? Черным по белому так и написано:
ХАМУРА КУСАКИ АДМИРАЛ
"Вот ты, - думаю, - где, голубчик! Ну, полежи, отдохни, а мне неког-
да, игру надо продолжать, а то партнер обидится".
Да. Ну, пошел дальше, гоню мяч и сам не рад, что связался с этим
гольфом, но отступать не в моем характере. Бью, считаю удары. Тяже-
ленько, знаете. С помощником еще туда-сюда, а одному просто зарез: уда-
рить надо посильнее, и мяч отыскать, и палки тащить. Ноги ноют, руки не
слушаются. В общем и целом получается, что не я мяч гоню, а он меня. Ну,
и загнал: кругом болотце, осока, какая-то речка течет, кочки на бере-
гу...
"Так, - думаю, - сейчас до речки догоню, отдохну, искупаюсь".
Размахнулся, ударил. Вдруг все эти кочки повскакивали и давай пры-
гать...
Это, оказывается, не кочки были, а стадо кенгуру. Видимо, испугались
- и врассыпную. А мяч мой одной кенгурихе со всего размаха в сумку. Она
взвизгнула да как припустит... И хвостом и ногами работает. Передними
лапами держится за сумку и мимо меня прыг, прыг...
Ну, что тут делать? Я бросил палки - и за ней. Нельзя же мяч поте-
рять.
И такая получилась скачка с препятствиями, что до сих пор вспомнить
весело.
Сучья под ногами хрустят, камни разлетаются...
Я устал, но не сдаюсь, не выпускаю ее из поля зрения. Она присядет
отдохнуть, и я присяду; она в путь, и я в путь...
И вот животное, знаете, растерялось, сбилось с курса от страха. Ей бы
в чащу, в кусты, а она на чистое место, на шоссе, прямо к Сиднею.
Вот уж и город видно, сейчас улицы начнутся. Народ на нас смотрит,
кричит, полицейский на мотоцикле гонится, засвистел... Тут, видимо испу-
гавшись, животное делает этакую фигуру в воздухе, наподобие мертвой пет-
ли. Мяч мой выскакивает из сумки, я бросаюсь за ним, наклоняюсь и в ту
же секунду получаю чувствительный толчок пониже спины. Ну, доложу вам, и
ощущение! Прямо, как говорится, "ни встать, ни сесть".
Но я все-таки встал, отряхнулся. Тут народ кругом: сочувствуют, пред-
лагают помощь, а мне не помощь, мне палка нужна: мяч тут, и ямка уже не-
далеко, а бить нечем. Ну, и сжалился один джентльмен, дал свою тросточ-
ку. На восемьдесят третьем ударе я закончил игру.
Капитан порта просто разахался.
- Поразительный, - говорит, - результат! Вы подумайте: такой трудный
участок, и неужели всего восемьдесят четыре удара?
- Так точно, - отвечаю я, - восемьдесят три, не больше, не меньше...
А про кенгуру я умолчал. В руководстве о кенгуру ничего не сказано, в
правилах игры тоже. И выходит, что если животное непреднамеренно оказало
помощь, так это уж, знаете, его дело.
Глава XVI О дикарях
Поговорили мы с капитаном порта о местных новостях, о достопримеча-
тельностях. Он меня в музей пригласил. Пошли.
Там действительно есть что посмотреть: модель утконоса в натуральную
величину, собака динго, портрет капитана Кука...
Но только я задержу внимание на какой-нибудь детали, мой спутник тя-
нет меня за рукав и дальше влечет.
- Идемте - говорит, - я вам самое главное покажу: живой экспонат -
вождь дикарей в полном вооружении, особенно интересно. Там сделан этакий
загончик, вроде как в зоопарке, разгуливает здоровенный папуас с удиви-
тельной прической на голове... Увидел нас, издал воинственный возглас,
взмахнул дубинкой над головой... Я было попятился. А потом вспомнил ар-
тистов в Гонолулу и, по правде сказать согрешил "И это - думаю, - тоже,
наверное, артист. Ну и решил расспросить потихоньку, без свидетелей, как
это он до такой жизни дошел.
Распрощался повежливее с капитаном.
