обидно. Конечно, мы его, так сказать, в шею вытолкали, как непрошенного
гостя, но все-таки не голодным ушел. Они там привыкли в пустыне - камни
и те с голодухи гложут, так что флюгер для него тоже, знаете, не так се-
бе, а в некотором роде деликатес.
Да. Обсудили и этот поучительный случай, позавтракали с отменным ап-
петитом и пошли дальше.
К ночи прошли Суэц, тут заштилели и простояли около двух суток. Да
оно, знаете, и кстати. Отдохнули, поправили паруса, рангоут, обтянули
такелаж, генеральную уборочку произвели, и утром потянул ветерок. Мы
подняли паруса и вышли в Красное море.
Сначала спокойно шли правым бакштагом, а потом ветерок стал крепчать,
и нас здорово потрепало. Налетел самум из Сахары. Жарко, как в бане, ду-
хота страшная, зыбь, и Фукс, знаете, не выдержал, укачался. Он сначала
крепился, не показывал виду, потом сразу как-то сдал. Даже до койки не
дополз, улегся тут же на палубе, на ящике с провизией, стонет, обмахива-
ется страусовым пером. Жалко парня, однако ничем не поможешь. Морская
болезнь - безопасный, но неизлечимый недуг.
А в остальном все в порядке. Этот самум даже на руку нам: гонит "Бе-
ду" полным ходом. Идем хорошо. Так и меряем милю за милей. Я посмотрел,
проложил курс, оставил Лома в руле, а сам пошел вздремнуть в каюту. При
моей комплекции в этих широтах лучше нести ночную вахту, а Лом, он и
днем постоит, не растает. Да.
Ну, а к ночи жара несколько спала, мой старший помощник Лом отправил-
ся спать в каюту, а я встал в руль, веду судно.
Ночь в тех местах красива до чрезвычайности: вверху луна качается,
как фонарь на цепочке; море горит голубым, таинственным светом. Как в
сказке. Постоишь часок-другой, и полезет в голову всякая чертовщина:
разные там ковры-самолеты, драконы, привидения. Я это размечтался, вдруг
слышу - Фукс невнятно бормочет что-то. Прислушался... Ого, тут, похоже,
не морской болезнью, тут тропической лихорадкой пахнет! Слышу - бредит
бедняга, шепчет:
- Христофор Бонифатьевич, крокодил... Еще крокодил...
Ну, я закрепил руль, спустился в каюту, отпер аптечку, достал порцию
хины, выхожу, а Фукс не унимается:
- Двадцать семь крокодилов, двадцать восемь крокодилов, тридцать кро-
кодилов...
- Полно, Фукс, будет вам крокодилов считать! Сглотнитека лучше, - го-
ворю я.
И только шагнул, мне под ногу подвернулась какая-то гадина. Я попя-
тился, поскользнулся, упал, хину рассыпал. Тут кто-то меня за палец -
цап! Ну, знаете, тут и я испугался, закричал. На крик выскочил Лом и
только ступил на палубу - слышу: тоже кричит.
А Фукс, как часы, считает:
- Сорок пять крокодилов... Пятьдесят крокодилов...
Тут есть от чего прийти в панику. Но я взял себя в руки, вскочил,
чиркнул спичкой - и, поверите ли, вижу: действительно, полна палуба кро-
кодилов. Крокодильчики мелкие, новорожденные и безопасные по существу,
но все-таки, знаете, неприятные животные. С ними я уже не стал церемо-
ниться, взял швабру и давай прямо за борт, в родную стихию.
А когда палуба несколько очистилась, я поинтересовался, откуда же это
нашествие. И вижу - лезут из щели, из ящика. Ну, тогда я все понял: нам
в той деревне по ошибке или с умыслом вместо страусовых яиц отгрузили
крокодильи. А тут жара, да еще Фукс сверху улегся, высидел, вот они и
полезли.
Установив причину чрезвычайного происшествия, я без труда избавился и
от его последствий. Не стал даже ящик распаковывать. Провел просто доску
от той щели за борт - вроде мостика, и они полным ходом, как по конвейе-
ру, один за одним так и лезли до самого Адена. А после уж, в Адене,
вскрыли ящик, глядим - одни скорлупки остались... Да-с.
Устранив крокодилов и водворив порядок на судне, я несколько успоко-
ился. Но ненадолго: судьба готовила мне новые испытания.
Мы шли вдоль берегов Эритреи. Лом спал в каюте. Фукс - на палубе.
Ураган стих, все предвещало спокойствие. Вдруг перед самым рассветом
слышу где-то в море раздирающий душу крик.
- Все наверх! Человек за бортом! - крикнул я. - Руль на борт, поворот
оверштаг!
Экипаж мгновенно принимает необходимые меры: полетели в море спаса-
тельные средства - круги, шары, концы... и вот поднимают на борт потер-
певшего.
Гляжу - унтер-офицер в мокром виде. Внешностью не блещет, однако от-
ряхнулся, прокашлялся и взял под козырек:
- Сержант итальянской армии Джулико Бандитто к вашим услугам.
- Да какие уж тут услуги! - говорю я. - Скажите, дорогой мой, спаси-
бо, что так обошлось, да расскажите, как вы сюда попали и что мне с вами
делать?
- Прогуливаясь в нетрезвом виде, сдут ветром в море. Прошу вас, капи-
тан, высадить меня в любом месте на итальянском берегу.
- Э, батенька, - говорю я, - далеконько же вас занесло! Италия-то вон
где...
- Италия везде, - перебил сержант. - И здесь, - показывает направо, -
Италия, и здесь, - показывает налево, - Италия... Весь мир - Италия!
Ну, я спорить не стал. Думаю: "Хмель-то у него еще не прошел, так че-
го с пьяным разговаривать?"
Опять же пришлось принять во внимание, что в те годы такие вот молод-
чики в Италии взяли верх над народом и весь мир собирались к рукам приб-
рать. И невдомек было этим жуликам и бандитам, что их главный бандит до
того высоко сапоги занесет, что так, вверх сапогами, его и повесят...
Ну, а тогда ходил он еще вверх головой и чужую землю топтал. Да-с.
В общем, я возражать не стал. Думаю: "Разделаюсь поскорее с таким
гостем, и то хорошо".
- Ладно, - говорю, - Италия так Италия. Куда вас поточнее-то? Сюда
или туда?
- А вон, - говорит, - туда, к тем скалам, прошу вас.
Ну, я, ничего не подозревая, причаливаю к скалистому берегу, подаю
сходню. Тут мой сержант опять берет под козырек:
- Благодарю вас, господин капитан. А теперь потрудитесь сойти с суд-
на.
- Полноте, батенька, некогда мне, да и не к чему. Идите уж...
- Ах так? - говорит он, достает свисток, и вдруг, понимаете, из-за
скал налетает рота головорезов. Щелк-щелк! - и, гляжу, весь мой экипаж в
наручниках, и я в том числе.
Подхватили нас под микитки и повели по сильно пересеченной местности.
Кругом скалы, горы, бесплодная почва... Ну, привели в лагерь, доложили.
Мы стоим, ждем.
Наконец выходит полковник с тарелкой в руках; стоит, уплетает макаро-
ны.
- Ага, - говорит, - вторглись на итальянскую территорию. Все ясно:
судно конфисковать, людей поставить на полевые работы, о дальнейшем зап-
росить Рим.
Ну, и погнали нас на работу. За день мы намучились, проголодались.
Хорошо еще. Фукс запустил руку в торбу к мулу, извлек горсть овса -
только и поели.
А к ночи приходит сержант Джулико. Пожалел все-таки, отблагодарил за
спасение: принес тарелку макарон из своего пайка.
Неприятно принимать такие подачки, но голод, как говорится, не тетка.
Я разделил макароны по-братски, отведал. Лом - тот отсутствием аппетита
никогда не страдал - набросился, а Фукс, смотрю, чванится: понюхал и нос
воротит.
- Разве это макароны? - говорит он. - Это же скверная подделка. Ай,
господин сержант, у вас здесь такой благодатный климат, а вы всякую
дрянь едите и кукурузу сеете! Да здесь можно такую макаронную плантацию
развести, что на всю Италию хватит! Вы доложите полковнику: я, если
угодно, сделаю опытную посадочку. У меня и рассада есть - на судне оста-
лась.
Я глаза вытаращил: до чего же врет парень! А Джулико этот уши разве-
сил и действительно побежал докладывать. И что бы вы думали: отдали нас
в распоряжение Фукса, отвели ему участок, принесли с "Беды" макароны,
кругом поставили караул. Сам полковник пришел.
- Сажайте, - говорит, - но смотрите: обманете - шкуру спущу!
Я вижу - этот действительно спустит, ну и решил предостеречь Фукса.
- Бросьте вы это дело, - шепчу я, - ведь ничего не выйдет, кроме неп-
риятностей...
А он только рукой махнул:
- Будьте покойны, Христофор Бонифатьевич. Только тихо!
И вот, понимаете, раскопали мы не торопясь грядки. Фукс на виду у
всех наломал макароны, посадил, поливает.
И представьте, через три дня взошли! Сперва этакие, знаете ли, зеле-
ные росточки, потом листочки...
Фукс ходит, окучивает, рассказывает итальянцам:
- Это вам не какая-нибудь дешевая подделка, это натуральный продукт!
Вот вырастут повыше, станут в рост человека, тогда вы их косите, листья
обламываете на корм скоту, а стебли бросаете прямо в кастрюлю, варите -
и получаете превосходное кушанье.
И поверили итальянцы. Да и я, признаться, поверил. Убедительно. Рас-
тут ведь. Факт! И вот этот полковник спрашивает:
- Нельзя ли засеять все поле?
- Нет, почему же, можно, пожалуйста, - говорит Фукс, - только семен-
ного материала маловато. А если ваши сеять, их надо спиртом поливать,
иначе не взойдут.
- Ну что ж, мои молодцы польют, - говорит полковник и распорядился.
На другой день выкатили цистерну спирта, высыпали все макароны, что
были, соорудили цепы, обмолотили, засеяли и пошли поливать. Но только,
знаете, на поле немного попало, все больше в рот солдатам. Вечером и
полковник прибыл, тоже пригубил, и такое пошло веселье по всему лагерю:
песни, шум, драки начались. А к ночи взошла луна, лагерь утих, только
храп слышен по полю. А мы скорее на берег, на "Беду". Подняли паруса и
пошли.
- Ну, - говорю, - Фукс, вам бы агрономом быть, а не матросом. Как это
вы достигли такого совершенства? Ведь это чудо, чтобы макароны проросли.
- Никакого чуда, Христофор Бонифатьевич, просто ловкость рук, - отве-
чает Фукс. - У меня горсточка овса осталась в кармане, а с овсом не то
что макароны - окурки и те взойдут.
Вот оно как. В общем, благополучно ускользнули. Ну, а на другой день
я обогнул мыс Гвардафуй и пошел прямо на юг.
Глава IX О старых обычаях и полярных льдах
Океан встретил нас ровным пассатом. Идем день, другой. Влажный ветер
несколько умеряет жару, однако прочие признаки указывают на пребывание в
тропической зоне. Синее небо, солнце в зените, а главное - летучие рыбы.
Замечательно красивые рыбки! Порхают над водой, как стрекозы, и дразнят
душу старого моряка. Недаром, знаете, летучая рыба - символ океанского
простора.
Вот эти рыбки, будь они неладны, воскресили во мне воспоминания юнос-
ти, первое плавание... экватор...
Экватор, как вам известно, линия воображаемая, однако вполне опреде-
ленная. Переход ее с давних пор сопровождается небольшим самодеятельным
спектаклем на корабле: якобы морской бог Нептун является на судно и пос-
ле непродолжительной беседы с капитаном, тут же на палубе, купает моря-
ков, впервые посетивших его владения.
Я решил тряхнуть стариной и возродить этот старый обычай. Тем более,
декорации несложные, костюмы тоже - с этой стороны постановка трудностей
не представляет. Но вот с актерским составом просто зарез. Я, знаете,
единственный бывалый моряк на судне, я же и капитан, и волей-неволей мне
же приходится изображать Нептуна.
Но я нашел выход: с утра приказал выставить бочку с водой, затем ска-
зался больным и вплоть до выздоровления по всем правилам сдал Лому ко-
мандование судном. Лом выразил мне соболезнование, однако с удовольстви-
ем заломил фуражку на капитанский манер и приказал Фуксу чистить медные
части.
А я заперся в каюте и занялся подготовкой: сделал бороду из швабры,
соорудил трезубец, корону, а сзади прицепил хвост наподобие рыбьего. И
должен без хвастовства сказать: получилось отлично. Я, знаете, посмотрел
в зеркало: ну, куда там - Нептун, да и только. Как живой!
И вот, когда, по моим расчетам, "Беда" пересекла экватор, я в полном
облачении поднялся на палубу...
Результат получился необычайный, но несколько неожиданный. Отсутствие
предварительной проработки спектакля и незнание старых морских обычаев
направили воображение моего экипажа в нежелательную для меня сторону.
