ков не встретишь - рыбы засмеют. Не годится со своей усадьбой плавать.
Я и мой старший помощник Лом весь день провозились с этой работой.
Намучились, признаться, изрядно, вымокли, замерзли... И вот уже ночь
спустилась над морем, звезды высыпали на небе, на судах бьют полночную
склянку. Я отпустил Лома спать, а сам остался на вахте. Стою, размышляю
о трудностях и прелестях предстоящего похода. И так это, знаете, размеч-
тался, не заметил, как и ночь прошла.
А утром меня ждал страшный сюрприз: я не только сутки хода потерял с
этой аварией - я потерял название корабля!
Вы, может быть, думаете, что название роли не играет? Ошибаетесь, мо-
лодой человек! Имя для корабля - то же, что фамилия для человека. Да
вот, недалеко ходить за примером: Врунгель, скажем, звучная, красивая
фамилия. А будь я какойнибудь Забодай-Бодайло, или вот ученик у меня был
- Суслик... Разве я мог бы рассчитывать на то уважение и доверие, кото-
рым пользуюсь сейчас? Вы только представьте себе: капитан дальнего пла-
вания Суслик... Смешно-с!
Вот так же и судно. Назовите судно "Геркулес" или "Богатырь" - перед
ним льды расступятся сами, а попробуйте назовите свое судно "Корыто" -
оно и плавать будет, как корыто, и непременно перевернется где-нибудь
при самой тихой погоде.
Вот поэтому я перебрал и взвесил десятки имен, прежде чем остановил
свой выбор на том, которое должна была носить моя красавица яхта. Я наз-
вал яхту "Победа". Вот славное имя для славного корабля! Вот имя, кото-
рое не стыдно пронести по всем океанам! Я заказал медные литые буквы и
сам укрепил их на срезе кормы. Начищенные до блеска, они огнем горели.
За полмили можно было прочесть: "Победа".
И вот в тот злополучный день, под утро, я стою один на палубе. На мо-
ре штиль, порт еще не проснулся, после бессонной ночи клонит ко сну...
Вдруг вижу: пыхтит портовый катерокработяга, подходит прямо ко мне и -
хлоп на палубу пачку газет! Честолюбие, конечно, в известной мере порок.
Но все мы люди, все человеки, как говорится, и каждому приятно, когда в
газете пишут про него. Да-с. И вот я разворачиваю газету. Читаю:
"Вчерашняя авария на старте кругосветного похода как нельзя лучше оп-
равдала оригинальное имя, которое капитан Врунгель дал своему судну..."
Я несколько смутился, но, признаться, толком не понял, о чем разго-
вор. Хватаю другую газету, третью... Тут в одной из них мне бросается в
глаза фотография: в левом углу я, в правом мой старший помощник Лом, а
посредине наша красавица яхта и подпись: "Капитан Врунгель и яхта "Бе-
да", на которой он отправляется... "
Тогда я все понял. Я бросился на корму, посмотрел. Так и есть: сбило
две буквы - "П" и "О".
Скандал! Непоправимый скандал! Но сделать уже ничего невозможно: у
газетчиков длинные языки. Врунгеля, капитана "Победы", никто не знает,
зато весь мир узнал уже о моей "Беде".
Но долго горевать не пришлось. С берега потянул ветерок, паруса заше-
велились, я разбудил Лома и стал поднимать якорь.
И пока мы шли морским каналом, нам со всех кораблей, как назло, кри-
чали:
- Эй, на "Беде", счастливого плавания!
Жалко было красивого имени, но ничего не поделаешь. Так на "Беде" и
пошли.
Вышли в море. Я еще не успел оправиться от огорчения. И все-таки дол-
жен сказать: хорошо в море! Недаром, знаете, еще древние греки говарива-
ли, что море все невзгоды смывает с души человека.
Идем. Тишина, только волны шелестят вдоль бортов, мачта поскрипывает,
а берег уходит, тает за кормой. Погода свежеет, белячки пошли по волнам,
откуда-то прилетели буревестники, ветерок стал крепчать. Работает, свис-
тит в снастях настоящий морской, соленый ветер. Вот и последний маяк ос-
тался позади, берегов как не бывало, только море кругом; куда ни взгля-
нешь - везде море.
Я проложил курс, сдал командование Лому, постоял еще минутку на палу-
бе и пошел вниз, в каюту - вздремнуть часокдругой перед вахтой. Недаром
у нас, у моряков, говорится: "Не выспаться всегда успеешь".
Спустился, выпил на сон грядущий рюмочку рому, лег на койку и заснул
как убитый.
А через два часа, бодрый и свежий, поднимаюсь на палубу. Осмотрелся
кругом, глянул вперед... и в глазах у меня потемнело.
На первый взгляд - ничего, конечно, особенного: то же море кругом, те
же чайки, и Лом в полном порядке, держит штурвал, но впереди, прямо пе-
ред носом "Беды", - едва заметная, как серая ниточка, встает над гори-
зонтом полоска берега.
А вы знаете, что это значит, когда берегу полагается быть слева за
тридцать миль, а он у вас прямо по носу? Это полный скандал. Безобразие.
Стыд и позор для вас! Я был потрясен, возмущен и напуган. Что делать?
Поверите ли, я решил положить судно на обратный курс и с позором вер-
нуться к причалу, пока не поздно. А то ведь с таким помощником плавать -
так заедешь что и не выберешься, особенно ночью.
Я уже собрался отдать соответствующую команду, уже и воздух в грудь
набрал, чтобы повнушительнее это вышло, но тут, к счастью, все объясни-
лось. Лома выдал нос. Мой старший помощник все время сворачивал нос на-
лево, жадно втягивал воздух и сам тянулся туда же.
Ну, тогда я все понял: в моей каюте, по левому борту, осталась неза-
купоренная бутылка прекрасного рому. А у Лома редкий нюх на спиртное, и,
понятно, его тянуло к бутылке. Это бывает.
А раз так - значит, дело поправимое. В некотором роде частный случай
практики кораблевождения. Бывают такие случаи, не предусмотренные нау-
кой. Я не стал даже раздумывать, спустился в каюту и незаметно перенес
бутылку на правый борт. Нос у Лома потянулся, как компас за магнитом,
судно послушно покатилось туда же, а два часа спустя "Беда" легла на
прежний курс. Тогда я поставил бутылку впереди, у мачты, и Лом больше не
сбивался с курса. Он вел "Беду", как по ниточке, и только один раз осо-
бенно жадно втянул воздух и спросил:
- А что, Христофор Бонифатьевич, не прибавить ли нам парусов?
Это было дельное предложение. Я согласился. "Беда" и до того шла неп-
лохо, а тут полетела стрелой.
Вот таким образом и началось наше дальнее плавание.
Глава III О том, как техника и находчивость могут возместить недоста-
ток храбрости, и о том, как в плавании надо использовать все обстоя-
тельства, вплоть до личного недомогания
Дальнее плавание... Слова-то какие! Вы задумайтесь, молодой человек,
прислушайтесь к музыке этих слов.
Дальнее... даль... простор необъятный... пространство. Не правда ли?
А "плавание"? Плавание - это стремление вперед, движение, иными сло-
вами.
Значит так: движение в пространстве.
Тут, знаете, астрономией пахнет. Чувствуешь себя в некотором роде
звездой, планетой, спутником, на худой конец.
Вот поэтому и тянет таких людей, как я или, скажем, мой тезка Колумб,
в дальнее плавание, в открытый океан, на славные морские подвиги.
И все же не в этом главная сила, которая заставляет нас покидать род-
ные берега.
И если хотите знать, я вам открою секрет и поясню, в чем тут дело.
Удовольствия дальнего плавания неоценимы, что говорить. Но есть
большее удовольствие: рассказать в кругу близких друзей и случайных зна-
комых о явлениях прекрасных и необычайных, свидетелями которых вы стано-
витесь в дальнем плавании, поведать о тех положениях, порой забавных,
порой трагических, в которые то и дело ставит вас превратная судьба мо-
реплавателя.
Но в море, на большой океанской дороге, что вы можете встретить? Воду
и ветер главным образом.
А что вы можете пережить? Штормы, штиль, блуждания в туманах, вынуж-
денные простои на мелях... Бывают, конечно, и в открытом море различные
необычайные происшествия, и в нашем походе их было немало, но в основном
про воду, про ветер, про туманы и мели много не расскажешь.
Рассказать-то, положим, можно бы. Рассказать есть что: бывают, допус-
тим, смерчи, тайфуны, жемчужные отмели - мало ли что! Все это порази-
тельно интересно. Ну, рыбы там, корабли, спруты - тоже и об этом можно
рассказать. Да вот беда: столько уж об этом порассказано, что не успеете
вы рот раскрыть - все ваши слушатели сразу разбегутся, как караси от
акулы.
Другое дело - заходы, новые берега, так сказать. Там, знаете, есть на
что посмотреть, есть чему удивиться. Да-с. Недаром говорят: "Что город,
то норов".
Вот поэтому такой моряк, как я, любознательный и не связанный коммер-
ческими интересами, старается всячески разнообразить свое плавание захо-
дами в чужие страны. И в этом отношении плавание на маленькой яхте
представляет бесчисленные преимущества.
А как же, знаете! Встали вы, допустим, на вахту, склонились над кар-
той. Вот ваш курс, справа некое царство, слева некое государство, как в
сказке. А ведь там тоже люди живут. А как живут? Интересно ведь посмот-
реть хоть одним глазком! Интересно? Извольте, полюбопытствуйте, кто же
вам не велит? Руль на борт... и вот уже входной маяк на горизонте! Вот
так-то!
Да-с. Мы шли с попутным ветром, туман лежал над морем, и "Беда" бес-
шумно, как призрак, милю за милей глотала пространство. Не успели мы ог-
лянуться, прошли Зунд, Каттегат, Скагеррак... Я не мог нарадоваться на
ходовые качества яхты. И вот на пятые сутки, на рассвете, туман рассеял-
ся, и по правому борту у нас открылись берега Норвегии.
Можно бы пройти мимо, но куда торопиться? Я скомандовал:
- Право на борт!
Мой старший помощник Лом положил руль круто направо, и три часа спус-
тя цепь нашего якоря загрохотала в красивом и тихом фиорде.
Вы не бывали в фиордах, молодой человек? Напрасно! Непременно побы-
вайте при случае.
Фиорды, или шхеры, другими словами, - это, знаете, такие узкие заливы
и бухточки, запутанные, как куриный след, а кругом скалы, изрытые трещи-
нами, обросшие мохом, высокие и неприступные. В воздухе стоит торжест-
венное спокойствие и нерушимая тишина. Красота необычайная!
- А что. Лом, - предложил я, - не сойти ли нам погулять до обеда?
- Есть погулять до обеда! - гаркнул Лом, да так, что птицы тучей под-
нялись со скал, а эхо (я сосчитал) тридцать два раза повторило: "Беда...
беда... беда..."
Скалы как бы приветствовали приход нашего судна. Хотя, конечно, на
иностранный манер, ударение не там, но все же, знаете, приятно и удиви-
тельно. Впрочем, по правде сказать, особенно и поражаться нечему. Там
изумительное эхо в фиордах... Да одно ли эхо! Там, батенька, сказочные
места и сказочные бывают происшествия. Вы послушайте, что дальше случи-
лось.
Я закрепил руль и пошел переодеться в каюту. Лом тоже спустился. И
вот, знаете, я уже совсем готов, шнурую ботинки - вдруг чувствую: судно
получило резкий наклон на нос. Встревоженный, пулей вылетаю на палубу, и
глазам моим представляется печальная картина: нос яхты целиком в воде и
продолжает быстро погружаться, корма же, напротив, вздымается кверху.
Я понял, что сам виноват: не учел особенностей грунта, а главное -
прилив прозевал. Якорь зацепился, держится, как влитой, а вода подпира-
ет. И цепь потравить невозможно: весь нос в воде, поди-ка ныряй к браш-
пилю. Куда там!
Едва мы успели задраить наглухо вход в каюту, как "Беда" заняла со-
вершенно вертикальную позицию, наподобие рыболовного поплавка. Ну и
пришлось смириться перед стихией. Ничего не поделаешь. Спаслись на кор-
ме. Так там и пересидели до вечера, пока вода начала спадать. Вот так.
А вечером, умудренный опытом, я ввел судно в узкий пролив и причалил
к берегу. Так-то, думаю, будет вернее.
Да-с. Приготовили скромный ужин, произвели уборку, зажгли огни, как
положено, и улеглись спать, уверенные, что не повторится история с яко-
рем. А утром, чуть свет. Лом будит меня и рапортует:
- Разрешите доложить, капитан: полный штиль, барометр показывает яс-
но, температура наружного воздуха двенадцать градусов по Цельсию, произ-
