Крестьянин сразу же насторожился оттого, что ему не дали времени пус-
тить в ход всю его нормандскую хитрость. И поспешил дать отпор:
- Это смотря как. Может, и да, а может, и нет.
Но барона раздражали эти увертки.
- Черт побери! Отвечайте прямо, вы затем пришли или нет? Вы женитесь
или нет?
Крестьянин, озадаченный вконец, смотрел теперь себе под ноги.
- Коли так будет, как господин кюре говорит, - женюсь, а коли так,
как господин Жюльен, - не женюсь нипочем.
- А что вам говорил господин Жюльен?
- Господин Жюльен говорил, что я получу полторы тысячи франков; а
господин кюре сказал, что двадцать тысяч; так за двадцать тысяч я согла-
сен, а за полторы - ни боже мой.
Тут баронессу, все время полулежавшую в кресле, начал разбирать смех
при виде перепуганной физиономии парня. Он неодобрительно покосился на
нее, не понимая, чему она смеется, и ждал ответа.
Барону была неприятна эта торговля, и он решил покончить с ней:
- Я сказал господину кюре, что барвильская ферма будет пожизненно
принадлежать вам, а потом перейдет к ребенку. Цена ей двадцать тысяч. Я
от своих слов не отступаюсь. Так слажено дело - да или нет?
Крестьянин ухмыльнулся подобострастно и удовлетворенно и вдруг стал
говорлив:
- Ну, коли так, я отказываться не стану. Только в этом и была заг-
воздка. А коли так, я не против. Когда мне господин кюре словечко замол-
вил, я сразу согласился. Уж мне и господину барону услужить хотелось.
Он-то в долгу не останется, - так я про себя думал. И верно ведь - одол-
жишь человека, а потом, глядишь, он тебе и отплатит. А только тут ко мне
заглянул господин Жюльен, и оказалось, что денег-то всего полторы тыся-
чи. Я подумал про себя: "Пойду разведаю", - вот и пришел. Я, понятно, не
сомневался, только хотел знать доподлинно. Счет дружбе не помеха - верно
я говорю, господин барон?
Чтобы прервать его, барон спросил:
- Когда вы думаете венчаться?
Тут крестьянин снова оробел и смешался. Наконец он нерешительно выго-
ворил:
- А как бы сперва бумагу выправить?
На этот раз барон вспылил:
- Да черт вас возьми, наконец. Ведь получите же вы брачный контракт.
Лучшей бумаги быть не может.
Крестьянин заупрямился:
- А все-таки не худо бы нам покамест составить бумагу, она делу не
помешает.
Барон встал, чтобы положить этому конец:
- Сию же минуту отвечайте: да или нет? Если раздумали, скажите прямо,
у меня есть другой на примете.
Страх конкуренции поверг хитрого нормандца в полное смятение. Он сра-
зу решился и протянул руку, как при покупке коровы:
- По рукам, господин барон, слажено дело. Кто отступится, тому грех.
Ударили по рукам, а затем барон крикнул:
- Людивина!
Кухарка выглянула из окна.
- Принесите бутылку вина.
Сделку спрыснули, и парень удалился более веселым шагом.
Жюльену ничего не сказали об этих переговорах. Контракт заготовили в
величайшей тайне, а затем, после оглашения, в один из понедельников сос-
тоялась свадьба.
В церковь за молодыми соседка несла младенца, как верный залог благо-
состояния. И никто в округе не удивился. Все только позавидовали Дезире
Лекоку. "Он в сорочке родился", - говорили с лукавой усмешкой, но без
тени осуждения.
Жюльен устроил дикую сцену, чем сократил пребывание тестя и тещи в
Тополях. Жанна рассталась с ними без большой грусти, потому что Поль
стал для нее неисчерпаемым источником радостей.
IX
Когда Жанна совсем оправилась от родов, решено было отдать визит Фур-
вилям, а также побывать у маркиза де Кутелье.
Жюльен приобрел с торгов новый экипаж, фаэтон для одноконной упряжки,
чтобы можно было выезжать два раза в месяц.
В один ясный декабрьский день фаэтон заложили и после двухчасовой ез-
ды спустились в лощину, лесистую по склонам и распаханную понизу.
Вскоре пашни сменились лугами, а луга - болотами, поросшими высоким,
сухим в это время года камышом с шуршащими длинными листьями, похожими
на желтые ленты.
Внезапно за крутым поворотом долины показался господский дом поместья
Ла-Врийет. С одной стороны он опирался на лесистый склон, а с другой
своим подножием уходил в обширный пруд; на противоположном берегу, вверх
по другому склону долины, раскинулся еловый лес.
Пришлось проехать по старинному подъемному мосту и миновать высокий
портал эпохи Людовика XIII, чтобы попасть на парадный Хвор, к изящному
замку той же эпохи, с кирпичной облицовкой и башенками по бокам, крытыми
шифером.
Жюльен объяснял Жанне каждую деталь здания, как свой человек, знающий
его досконально. Он хвастал им, восторгался его красотами.
- Ты взгляни на портал! А дом - какое великолепие! Противоположный
фасад весь стоит на пруду, а лестница - прямо царственная, доходит до
самой воды; у нижних ступенек привязаны четыре лодки: две для графа, две
для графини. Вот там, направо, видишь, ряд тополей; там кончается пруд;
оттуда берет начало река, которая течет до Фекана. В этой местности пол-
но дичи. Граф - заядлый охотник. Вот уж настоящее барское поместье!
Входные двери распахнулись, и показалась бледная стройная графиня;
она шла навстречу гостям, улыбаясь, в ниспадающем до земли платье со
шлейфом, точно владелица средневекового замка. Казалось, это была сама
Дама озера, созданная для такого сказочного дворца.
В зале было восемь окон; четыре из них выходили на пруд и на черный
бор, поднимавшийся по холму напротив.
От темных тонов зелени пруд казался особенно глубоким, суровым и
мрачным; а когда дул ветер, стенания деревьев звучали, как голос болот.
Графиня протянула Жанне обе руки, словно другу детства, потом усадила
ее, села сама рядом на низенькое кресло, а Жюльен, к которому за послед-
ние пять месяцев вернулась вся его светскость, болтал и улыбался по-дру-
жески непринужденно.
Графиня и он говорили о совместных прогулках верхом. Она посмеивалась
над его посадкой, называла его "кавалер Спотыкач", он тоже смеялся и ве-
личал ее "королева амазонок". Под окном раздался выстрел, и Жанна
вскрикнула от неожиданности. Это граф убил чирка.
Жена сейчас же позвала его. Послышался плеск весел, стук лодки о ка-
мень, и появился он сам, великан в высоких сапогах; следовавшие за ним
две собаки, насквозь мокрые и такие же рыжие, как он, тотчас улеглись на
ковер у двери.
Дома он явно чувствовал себя вольнее и был искренне рад гостям. Он
велел подбросить дров в камин, принести мадеры и бисквитов, потом вскри-
чал вдруг:
- Да что я, вы непременно отобедаете с нами!
Жанна, неотступно думавшая о своем ребенке, попыталась отказаться; он
настаивал, а когда она продолжала возражать, Жюльен резким жестом выра-
зил свое недовольство. Она побоялась, что он проявит свой злобный, свар-
ливый нрав, и согласилась, страдая в душе, что не увидит Поля до утра.
День прошел чудесно. Сперва ходили смотреть родники. Они били у под-
ножия мшистого утеса и наполняли прозрачный водоем, где вода все время
словно кипела; затем совершили прогулку в лодке по водяным тропам, по
настоящим просекам, проложенным в зарослях сухого камыша. Граф сидел на
веслах, между двумя своими собаками, которые настороженно принюхивались;
от каждого взмаха весел большая лодка рывком подвигалась вперед. Жанна
временами окунала руку в холодную воду и наслаждалась студеной све-
жестью, пробегавшей от пальцев к самому сердцу. На корме Жюльен и графи-
ня, закутанная в шаль, все время улыбались улыбкой счастливых людей, ко-
торым от полноты счастья нечего сказать.
Надвигался вечер, ледяные порывы северного ветра пробегали по сухим
камышам Солнце скрылось за елями; и от одного взгляда на покрасневшее
небо, все в алых прихотливых облачках, становилось холодно.
После прогулки вернулись в огромную залу, где пылал яркий огонь. Ощу-
щение тепла и уюта сразу же настраивало на веселый лад. И граф игриво
подхватил жену своими могучими руками, поднес, точно ребенка, к самым
своим губам и поцеловал в обе щеки звонкими поцелуями довольного добря-
ка.
А Жанна с улыбкой смотрела на благодушного великана, который прослыл
людоедом только из-за страшных усов; при этом она думала: "Как часто мы
ошибаемся в людях". И, почти непроизвольно переведя взгляд на Жюльена,
она увидела, что он стоит в дверях смертельно бледный и не сводит глаз с
графа. Встревожившись, она подошла к мужу и шепотом спросила его:
- Тебе нездоровится? Что с тобой?
- Ничего, оставь меня в покое, я прозяб, - ответил он сердито.
Когда все перешли в столовую, граф попросил разрешения впустить со-
бак; они сразу же уселись справа и слева от хозяина. Он поминутно бросал
им по куску и гладил их длинные шелковистые уши. Собаки вытягивали шеи,
виляя хвостами, вздрагивая от удовольствия.
После обеда Жанна и Жюльен собрались уезжать, но г-н де Фурвиль не
пустил их, желая показать им рыбную ловлю при факелах.
Он вывел их и графиню на крыльцо, выходящее на пруд; сам же сел в
лодку вместе со слугой, который держал рыболовную сеть и зажженный фа-
кел. Ночь была ясная и холодная, а небо - все в золотой россыпи звезд.
От факела ползли причудливые и зыбкие полосы по воде, плясали беглые
огоньки на камышах и падал свет на высокую стену елей. И вдруг, когда
лодка сделала поворот, на освещенной опушке леса выросла гигантская фан-
тастическая тень, тень человека. Голова поднималась выше деревьев, теря-
лась где-то в небе, а ноги уходили в пруд. Немного погодя гигант воздел
руки, как будто намереваясь схватить звезды. Огромные руки его, едва
поднявшись, сейчас же опустились; и вслед за тем раздался легкий всплеск
воды.
Лодка незаметно сделала еще поворот, и громадный призрак как будто
побежал вдоль леса, озаренного подвижным светом; затем он скрылся за не-
видимым горизонтом и вдруг показался снова - на фасаде дома, уже менее
грандиозный, но более четкий, все с теми же странными движениями.
И густой бас графа крикнул:
- Восемь штук поймал, Жильберта!
По воде заплескали весла. Гигантская тень возвышалась теперь непод-
вижно на стене, но становилась все ниже и тоньше; голова ее словно опус-
калась, а туловище худело; и когда г-н де Фурвиль поднялся по ступенькам
крыльца, по-прежнему в сопровождении слуги с огнем, тень, повторявшая
все его жесты, сократилась до его размеров.
В сетке у него билось восемь крупных рыб.
Когда Жанна и Жюльен ехали домой, укутанные в плащи и пледы, которыми
их снабдили, у Жанны вырвалось почти невольно:
- Какой славный человек этот великан!
А Жюльен, правивший лошадью, возразил:
- Да, но только он не умеет сдерживать свои чувства при людях.
Через неделю они поехали к Кутелье, которые считались первой знатью
провинции. Их поместье Реминиль примыкало к городку Кани. "Новый" замок,
выстроенный при Людовике XIV, был скрыт великолепным парком с высокой
оградой. На холме виднелись развалины "старого" замка. Ливрейные лакеи
проводили гостей в пышную залу. Посредине, на постаменте в виде колонны,
стояла огромная чаша севрского завода, а на цоколе красовалось под стек-
лом собственноручное письмо короля, в котором маркизу Леопольду-Эрве-Жо-
зефу-Жерме де Варневиль де Рольбоск де Кутелье предлагалось принять от
монарха этот дар.
Жанна и Жюльен рассматривали королевский подарок, когда появились
маркиз и маркиза. Она была напудрена, любезна по обязанности и жеманна
из желания казаться благосклонной. Он, толстяк с седыми волосами, заче-
санными кверху, каждым жестом, голосом, манерами выражал надменность,
свидетельствовавшую о его высоком положении.
Они были из тех ревнителей этикета, у которых и ум, и чувства, и речи
всегда как на ходулях.
Они говорили одни, не слушали ответов, улыбались равнодушной улыбкой
и всегда как будто выполняли налагаемую на них высоким происхождением
обязанность вежливо принимать окрестных захудалых дворян.
