завтрака Жюльен, покуривая трубку и выпивая не спеша рюмок шесть или во-
семь коньяку, играл с женою несколько партий в безик. После этого она
поднималась к себе в спальню, садилась у окна и под стук дождя, бараба-
нившего в стекла, под вой ветра, сотрясавшего их, упорно вышивала волан
к нижней юбке. Порою, утомившись, она поднимала взгляд и смотрела вдаль
на темное море с барашками пены. Потом, после минутного беспредметного
созерцания, снова бралась за рукоделье.
Впрочем, больше ей и нечего было делать, так как Жюльен, чтобы пол-
ностью удовлетворить свое властолюбие и свои наклонности скопидома, сам
управлял всем хозяйством. Он обнаруживал жесточайшую скаредность, никог-
да не давал чаевых, до крайности урезал расходы по столу. С самого свое-
го приезда в Тополя Жанна заказывала себе к утру у булочника нормандский
хлебец, - Жюльен упразднил и этот расход и ограничил ее гренками.
Она ничего не говорила во избежание объяснений, споров и ссор, но,
как от булавочного укола, страдала от каждого нового проявления мужниной
скупости. Ей, воспитанной в семье, где деньги ни во что не ставились,
это казалось недостойным, отвратительным. Сколько раз слышала она от ма-
меньки: "Да деньги для того и существуют, чтобы их тратить". А теперь
Жюльен твердил ей "Неужто ты никогда не отучишься сорить деньгами?" И
всякий раз, как ему удавалось выгадать несколько грошей на жалованье или
на счете, он заявлял с улыбкой, пряча деньги в карман: "По капельке -
море, по зернышку - ворох! "
Но бывали дни, когда Жанна снова принималась мечтать. Работа отклады-
валась, руки ее опускались, взор заволакивался, и она вновь, как в деви-
ческие годы, сочиняла увлекательный роман, мысленно переживала чудесные
приключения И вдруг голос Жюльена, отдававшего приказания дяде Симону,
выводил ее из мечтательной дремы; она бралась снова за свое кропотливое
рукоделье, говоря себе "С этим покончено!" И на пальцы, вкалывающие иг-
лу, падала слеза.
Розали, прежде такая веселая, такая певунья, переменилась тоже Округ-
лые щеки ее утратили румяный глянец, ввалились и временами бывали зем-
листого цвета.
Жанна часто спрашивала ее:
- Уж не больна ли ты, голубушка?
И горничная неизменно отвечала:
- Нет, сударыня.
При этом она слегка краснела и спешила ускользнуть.
Она уже не бегала, как прежде, а с трудом волочила ноги и даже перес-
тала наряжаться, ничего не покупала у разносчиков, которые тщетно
прельщали ее атласными лентами, корсетами и разной парфюмерией.
В большом доме ощущалась гулкая пустота, он стоял мрачный, весь в
длинных грязных подтеках от дождей.
К концу января начался снегопад. Издалека было видно, как с севера
над хмурым морем проплывали тяжелые тучи, и вдруг посыпались белые
хлопья. В одну ночь занесло всю равнину, и наутро деревья стояли, оку-
танные ледяным кружевом.
Жюльен, обутый в высокие сапоги, неряшливо одетый, проводил все время
в конце" рощи, во рву, выходящем на ланду, и подстерегал перелетных
птиц, время от времени выстрел прерывал застывшую тишину по лей, и стаи
вспугнутых черных ворон, кружа, взлетали с высоких деревьев
Жанна, изнывая от скуки, спускалась иногда на крыльцо Шум жизни доно-
сился до нее откуда-то издалека, отдаваясь эхом в сонном безмолвии мерт-
венной и мрачной ледяной пелены
Немного погодя она слышала уже один лишь гул далеких волн да неясный
непрерывный шорох не пере стававшей падать ледяной пыли.
И снежный покров все рос и рос, все падали и падали густые и легкие
хлопья.
В одно такое серенькое утро Жанна сидела, не двигаясь, в своей
спальне у камина и грела ноги, а Розали, менявшаяся с каждым днем, мед-
ленно убирала постель Внезапно Жанна услышала за своей спиной болезнен-
ный вздох. Не оборачиваясь, она спросила:
- Что с тобой?
- Ничего, сударыня, - как обычно, ответила горничная.
Но голос у нее был надорванный, еле слышный
Жанна стала уже думать о другом, как вдруг заметила, что девушки сов-
сем не слышно. Она позвала:
- Розали!
Никто не шевельнулся. Решив, что Розали незаметно вышла из комнаты,
Жанна крикнула громче:
- Розали!
И уже протянула руку к звонку, как вдруг услышала тяжкий стон совсем
возле себя и вскочила в испуге
Служанка, бледная как мертвец, с блуждающим взглядом, сидела на полу,
вытянув ноги и опершись на спинку кровати.
Жанна бросилась к ней:
- Что с тобой, что с тобой?
Та не ответила ни слова, не сделала ни малейшего движения, безумными
глазами смотрела она на свою хозяйку и тяжело дышала, как от жестокой
боли. Потом вдруг напряглась всем телом и повалилась навзничь, стискивая
зубы, чтобы подавить вопль страдания.
И тут у нее под платьем, облепившим раздвинутые ноги, что-то зашеве-
лилось. Сейчас же оттуда послышался странный шум, какое-то бульканье,
как бывает, когда кто-нибудь захлебывается и задыхается; вслед за тем
раздалось протяжное мяуканье, тоненький, но уже страдальческий плач,
первая жалоба ребенка, входящего в жизнь.
Жанна сразу все поняла и в полном смятении бросилась на лестницу,
крича:
- Жюльен, Жюльен!
- Что тебе? - спросил он снизу.
- Там... там... Розали... - еле выговорила она.
Жюльен мигом взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки,
ворвался в спальню, резким движением поднял юбку девушки и обнаружил
омерзительный комок мяса; сморщенный, скулящий и весь липкий, он корчил-
ся и копошился между обнаженных ног матери.
Жюльен выпрямился со злым видом и вытолкнул растерянную жену за
дверь:
- Это тебя не касается. Ступай и пришли мне Людивину и дядю Симона.
Дрожа всем телом, Жанна спустилась на кухню, потом, не смея вер-
нуться, вошла в гостиную, где не топили с отъезда родителей, и стала с
трепетом ждать вестей.
Вскоре она увидела, как из дому выбежал слуга. Спустя пять минут он
возвратился с вдовой Дантю, местной повитухой.
Сейчас же на лестнице послышались шаги и суета, как будто несли ране-
ного; и Жюльен пришел сказать Жанне, что она может вернуться к себе.
Она снова села у камина, дрожа так, словно оказалась свидетельницей
катастрофы.
- Ну, как Розали? - спросила она.
Жюльен озабоченно и беспокойно шагал по комнате: казалось, его душит
злоба, он чем-то сильно раздражен. Сперва он не ответил, но немного по-
годя остановился перед женой:
- Как ты предполагаешь поступить с этой девкой?
Она с недоумением посмотрела на мужа.
- Как это? Что ты хочешь сказать? Я не понимаю.
Он сразу вспыхнул и заорал:
- Да не можем же мы держать в доме ублюдка.
Это озадачило Жанну, но после долгого раздумья она предложила:
- А как ты думаешь, мой друг, нельзя ли отдать его на воспитание?
Он не дал ей договорить.
- А платить кто будет? Ты, что ли?
Она снова стала искать выхода, наконец сказала:
- Отец должен позаботиться о ребенке. А если он женится на Розали,
все будет улажено.
Жюльен совсем вышел из себя и яростно рявкнул:
- Отец!.. Отец! А ты знаешь его... отца-то? Не знаешь? Ну, так как
же?
Жанна возразила возбужденно:
- Но не бросит же он девушку в таком положении. Тогда, значит, он
подлец! Мы узнаем его имя, пойдем к нему и потребуем объяснений.
Жюльен успокоился и снова зашагал по комнате.
- Дорогая моя, она не хочет назвать его имя. Неужели мне она не гово-
рит, а тебе скажет?.. Ну, а если он не пожелает жениться? Мы не можем
держать под своей крышей девушку-мать с ее отродьем. Понимаешь ты это?
Жанна упрямо твердила:
- Значит, он негодяй! Но мы его отыщем, и он будет иметь дело с нами.
Жюльен густо покраснел и снова повысил голос:
- Хорошо... А пока что?
Она не знала, что решить, и спросила его:
- Ну, а ты что предлагаешь?
Он с готовностью высказал свое мнение:
- Я бы поступил просто. Дал бы ей немного денег и отправил ко всем
чертям вместе с ее младенцем.
Но молодая женщина возмутилась и запротестовала:
- Никогда. Эта девушка - моя молочная сестра. Мы вместе выросли. Она
согрешила, очень жаль, но ничего не поделаешь. Я ее за это не вышвырну
на улицу, и, если иначе нельзя, я буду воспитывать ее ребенка.
Тут Жюльен совсем разъярился:
- Хорошую же мы себе создадим репутацию! Это при нашем имени и свя-
зях! Все будут говорить, что мы поощряем порок и держим у себя потаску-
шек. Порядочные люди не переступят нашего порога. Что тебе в голову при-
ходит? Ты не в своем уме!
Она продолжала невозмутимо:
- Я не позволю выгнать Розали. Если ты не желаешь ее держать, моя
мать возьмет ее к себе. В конце концов мы допытаемся, кто отец ребенка.
Взбешенный Жюльен вышел из комнаты, хлопнув дверью, и крикнул:
- Какие дурацкие фантазии бывают у женщин!
Под вечер Жанна пошла к родильнице. Предоставленная попечению вдовы
Дантю, она лежала в постели неподвижно, с широко открытыми глазами, а
сиделка укачивала на руках новорожденного.
Едва Розали увидела свою барыню, она заплакала и спрятала голову под
одеяло, вся сотрясаясь от исступленных рыданий. Жанна хотела ее поцело-
вать, но она противилась, закрывала лицо.
Тут вмешалась сиделка, силой отвела от ее лица одеяло, и она покори-
лась, продолжая плакать, но уже тихонько.
Скудный огонь горел в камине, в каморке было холодно; ребенок плакал.
Жанна не осмелилась заговорить о нем, чтобы не вызвать новых слез. Она
только держала руку горничной и машинально повторяла:
- Все обойдется, все обойдется.
Бедная девушка украдкой поглядывала на сиделку и вздрагивала от писка
малыша; последние отголоски душившего ее горя вырывались порой судорож-
ным всхлипыванием, а сдерживаемые слезы, как вода, клокотали у нее в
горле.
Жанна поцеловала ее еще раз и чуть слышно прошептала ей на ухо:
- Не беспокойся, голубушка, мы о нем позаботимся.
Тут начался новый приступ плача, и Жанна поспешила уйти.
Каждый день она приходила снова, и каждый день при виде ее Розали
разражалась слезами.
Ребенка отдали на воспитание по соседству.
Жюльен между тем еле говорил с женой, словно затаил против нее лютую
злобу, после того как она отказалась уволить горничную. Однажды он вер-
нулся к этому вопросу, но Жанна вынула из кармана письмо, в котором ба-
ронесса просила, чтобы девушку немедленно прислали к ней" если ее не бу-
дут держать в Тополях. Жюльен в ярости заорал:
- Мать у тебя такая же сумасшедшая, как и ты!
Но больше не настаивал. Через две недели родильница могла уже встать
и вернуться к своим обязанностям.
Как-то утром Жанна усадила ее, взяла за руки и сказала, испытующе
глядя на нее:
- Ну, голубушка, расскажи мне все.
Розали задрожала всем телом и пролепетала:
- Что, сударыня?
- От кого у тебя ребенок?
Тут горничная снова отчаянно зарыдала и в полном смятении старалась
высвободить руки, чтобы закрыть ими лицо.
Но Жанна целовала и утешала ее, как она ни противилась.
- Ну, случилось несчастье. Что поделаешь, голубушка. Ты не устояла;
не ты первая. Если отец ребенка женится на тебе, никто слова не скажет,
и мы возьмем его в услужение вместе с тобой.
Розали стонала, как под пыткой, и время от времени силилась вырваться
и убежать.
Жанна продолжала:
- Я понимаю, что тебе стыдно, но ведь ты видишь, я не сержусь и гово-
рю с тобой ласково. А имя этого человека я спрашиваю для твоего же бла-
га. Раз ты так убиваешься, значит, он бросил тебя, я не хочу допустить
это. Ты понимаешь, Жюльен пойдет к нему, и мы заставим его жениться. А
если вы будете оба жить у нас, мы уж не позволим ему обижать тебя.
Тут Розали рванулась так резко, что выдернула свои руки из рук бары-
ни, и, как безумная, бросилась прочь.
За обедом Жанна сказала Жюльену:
- Я уговаривала Розали сказать мне имя ее соблазнителя. У меня ничего
не вышло. Попытайся теперь ты, ведь должны же мы заставить этого негодяя
