и преподаватель физкультуры Грошев Зигфрид Олегович. С
Грошевым-то они говорили об этом и раньше, но, как говорится,
тет-а-тет. Вчера идею поддержали. Еще проект распоряжения о
подготовке к походу не был готов. Грошев давно вынашивал идею
лыжного похода, что само по себе замечательно для здоровья. Но
для большого похода этого было мало. Тогда решили собирать в
поход не только тех, кто хорошо стоит на лыжах, но и обладающих
художественно-музыкальными способностями. Задача усложнилась.
Но кое-кого в виду уже имели. В конце концов, костяк отряда был
намечен, и инициаторы обратились со своим предложением к
руководству школы. Просто лыжный поход с концертами на привалах
могли не разрешить. Поэтому был разработан маршрут - по следам
боевых действий моряков-партизан в 1941 - 1942 годы. Идея
руководству школы понравилась, а в Управлении пароходства
маршрут одобрили и рекомендовали посвятить поход девяностолетию
со дня рождения Ленина. Как бы там ни было, добро на поход было
получено. Что и требовалось.
Володя был уже в списках участников похода. Оставалось
согласовать это с ним самим. А он как раз сам пришел...
Кроме Володи в предварительных списках был и его тезка
Бойцов, а также Коля Михин, тоже молодой, как Володя, и
розовощекий парень, Юра Иванов (тоже проходил практику на
"Сириусе"), Женя Портов, красивый черноглазый тенор, баянисты
Вадут Сафин и Миша Шахов, аккордеонист Юра Прохоров. Потом в
список по рекомендации Бойцова включили Диму Ракова и Толю
Щипарева. Буквально напросился на должность завхоза Витя
Акишин, и чтоб не было "чертовой дюжины", в список включили
Виктора Гуназина, запасным артистом и "первым в лыжне".
Отряд назвали агитбригадой. Скомплектовать ее оказалось
проще, чем утвердить репертуар. Пришлось составить несколько
вариантов концерта, а один из них утвердить, в любом случае по
какой-либо причине номер или два могли заменяться другими.
Перед выходом несколько раз собирались на репетиции. Было
два инструктивных совещания с присутствием на них
представителей администрации пароходства. Больше всего Володе
запомнилось, что надо надевать теплые плавки, чтобы не
"отморозить хозяйство". На это инструктирующие делали особый
упор.
- Наверное, они отмораживали, - подумал Володя и чуть не
рассмеялся.
Все во время инструктажей мысленно были уже в походе,
думали о предстоящих переходах и концертных выступлениях.
Потом, как выяснилось, из инструктажей только и запомнили, что
о плавках и "хозяйстве".
Наконец: в пути. Позади - Ленинград, Шушары. Впереди -
Волосовский район. Шли именно через этот район, в котором во
время войны действовали против фашистов, скомплектованные из
моряков Балтийского пароходства небольшие партизанские отряды.
Кроме того, здесь располагалось подшефное пароходству хозяйство
- колхоз с центральной усадьбой в селе Гомонтово.
Впереди, словно мощный ледокол, прокладывал путь
судам-лыжникам Гуназин. За ним следовал командир отряда (или
бригады) Грошев. Назначенный комиссаром Женя Верисоцкий шел то
впереди, то сзади группы, то в ее середине. Всегда был в массе.
До первого привала ребята, к собственному удивлению, устали не
очень. Остановились на окраине Гомонтова в пустовавшем,
построенном, видимо, для проезжих и прохожих, доме. В нем была
кухня с хорошей большой печкой. Через стенку от кухни -
большущая комната с двухярусными деревянными нарами.
Пока наводился порядок и растапливалась печка, на улице
было еще светло. Курсанты бегали около домика, бросались
снежками. С сумерками все собрались в доме. Забренчали струны
гитары. Юра не жил без подруги семиструнной ни одной свободной
минуты. Несколько видоизменив известное высказывание, про Юру
говорили: "Мы с гитарой ходим парой".
В его руках гитара делала чудеса. Если даже все здорово
устали, а привал был коротким, то после отдыха под гитару
усталость проходила, и люди готовы были к продолжению пути.
Недаром про его игру Коля Михин написал:
"И усталость, груз чугунный,
Словно ветром сдуло с плеч.
Он вложил всю душу в струны,
Чтобы в нас огонь зажечь".
Он - это Юра Иванов. Вот и сейчас ребята облепили его со
всех сторон. Печка разогревалась, песня разрасталась, рвалась
на улицу сквозь плотную дубовую дверь, сосновые стены и
начинающие постепенно оттаивать морозные стекла окон.
Вдруг почуялся резкий неприятный запах. Подремывающие на
верхних нарах мигом очутились внизу. Песня смолкла. Начался
галдеж. После команды Грошева: "Все на улицу!", - курсанты
выскочили из дома. Володя с Гуназиным и Акишиным быстро
устранили "аварию" - обнаружили на плите и выбросили вон
оставленный кем-то пакетик перца. После небольшого
проветривания запаха и следа не осталось. Помещение согрелось
быстро. Спали ребята крепко и безмятежно.
Утром дневальный сделал всем подъем. Сразу растопили
печку, еще не совсем остывшую за ночь. Стали готовить завтрак.
На плиту поставили два ведра со снегом - умываться.
Большинство предпочло умываться свежим снегом, и не только
умываться, но и натираться по пояс. После этого немного
побегали на лыжах в окрестностях дома. Завтрак прошел весело и
активно. Едва убрали посуду, как за ребятами приехала машина из
Гомонтова. Она увезла всех с музыкальными инструментами до
колхозного клуба. А в клубе уже был народ - полный клуб
народу. Через несколько минут курсанты должны были дать здесь
первый программный концерт для работников подшефного
пароходству колхоза. Концерт прошел великолепно. Не отступили
от утвержденной программы ни на один номер. И ни один номер не
встречался равнодушно. Представил ребят Верисоцкий, а вел
концерт Михин, после Володи самый молодой в походе, да и в
школе. Его конферанс был богат и интересен. Самостоятельным
номером он выступал как чтец. Читал Твардовского и Солоухина.
Он любил стихи. Пописывал и сам.
После интермедий в исполнении Ракова и Бойцова выступил и
Володя. Он исполнил на кларнете три вещи и среди них -
заставивший аплодисменты зрительного зала превратиться в
овацию, "Маленький цветок".
Не меньшую овацию вызвало выступление инструментального
квинтета под руководством Юры Иванова. Юра в игре преображался.
Забывал все, кроме исполнения мелодии.
Об успехе Володи Бойцова и говорить нечего. Его номер -
чечетка - покорил всех. И объявлял его Николай торжественно,
как позднее на партийных форумах выдвигали почетный президиум:
- В составе ленинского политбюро Центрального комитета
КПСС во главе с генеральным секретарем... - и так далее, на
все более высокой ноте.
Так и Бойцова объявляли, кстати, не Бойцова, а Аркадия
Кукушкина, таков был псевдоним их главного артиста.
Он делал зрителей соучастниками своей игры. Они принимали
его вызов и вместе с ним чувствовали себя там, в разыгрываемой
им сценке.
- Батька - щелком, батька - дробью,
Батька с вывертом пошел. - И все это сопровождается
четким степом, чечеткой с таким щелком и с такой дробью, с
такими вывертами, что Кукушкину позавидовал бы сам герой
Твардовского, роль которого он исполнял.
И конец выступления:
- Эх, надо б лучше, да нельзя! - разражался шквалом
рукоплесканий. Немудрено, что его постоянно вызывали на бис...
Первый блин получился не комом. Цвел Верисоцкий. К Володе
подошел сияющий Михин и спросил:
- Ну, как?..
- Спрашиваешь... Во! - Володя показал большой палец. -
А как я, ничего?
- Все прекрасно. Теперь: так держать. Не задирать нос.
Иначе - провал.
Во второй половине дня ушли на лыжах в Волосово -
районный центр. И там ребят встречали хорошо. В Волосовском
доме культуры после концерта силами курсантов были устроены
танцы. Не под радиолу, а под аккомпонемент настоящих музыкантов
- курсантов мореходной школы.
Первые концерты, танцы, первые километры. Это вместо
генеральной репетиции. Вроде разведки боем.
На следующий день лыжи сами вынесли будущих мореходов к
большому старинному поселку Извары. Остановились в клубе, жарко
натопленном, уютном помещении с небольшой эстрадой и зрительным
залом с десятью скамейками. Лыжники раскраснелись - кровь с
молоком - лица их так и пылали, как пламя за дверцей круглой
железной печки клуба, растопляемой молоденькой клубной
уборщицей. Володя засек, что эта прелестная девушка дважды
стрельнула в него из-под тонких бровей молниями синих, как
море, глаз. И тоже покраснела, став даже похожей на курсантов.
Концерт должен был состояться вечером и, как выяснилось,
не в этом, а в другом клубе, большом, в котором собирались
очень редко. Надо было где-то разместиться, определиться с
ночлегом, перекусить (поздний обед или ранний ужин) и
согласовать программу очередного концерта. Поужинали (все же
больше ужин, чем обед) прямо в клубе. С ночлегом было хуже: ни
гостиницы, ни дома приезжих в Изварах не было. Заведующая
клубом, молодая, чернобровая приняла к себе командира -
Грошева. Ее подружка, та самая клубная уборщица, согласилась в
одну комнату принять сразу трех курсантов, а потом, уже после
концерта, приняла и четвертого, уже в свою комнату. Остальные
решили разместиться прямо в клубе: тепло и ни от кого не
зависишь.
Вечером все собрались в большом клубе. Этот клуб - бывшая
старинная просторная церковь. Местные говорили, что здесь
располагалась мастерская Рериха, но к общему стыду курсантов,
тогда это им ничего не говорило. Что здание использовалось для
сбора людей исключительно редко, ребята быстро почувствовали
сами. Протопить здание не успели. В зале, за кулисами, в
уборных было промозгло. Постепенно оттаивающие стены клуба были
в слизи.
Удивительный случай произошел с Володей. На сцене, на
одной из кулис он нашел замерзшую бабочку, не очень яркой, но
по-своему красивой расцветки. Он держал ее в ладони, рассуждая
о бренности всего земного. Крылья бабочки вдруг шевельнулись,
как от дуновения ветерка... Летняя красавица ожила!?. Да. Через
минуту она шевелила крыльями и усиками. Она ожила!.. Удивлению
ребят не было предела. Готовящиеся к выходу на сцену и уже
выступившие толпились около Володи. Всем хотелось взглянуть на
это чудо - ожившую бабочку. В этот вечер особенно легко и
проникновенно звучал "Маленький цветок". Кларнет рыдал и пел.
Рыдала и пела Володина душа.
К концу концерта потеплело, но незначительно. В результате
перенесенной промозглости и перехода по морозу от клуба до
места ночлега состояние ребят было близко к ознобу. У Володи от
усталости побаливала голова. Когда они с Николаем прибежали
домой, Бойцов с Шаховым, уже отогревшиеся, играли в шахматы в
"своей" комнате, а у их миловидной хозяйки был накрыт шикарный
стол. Аппетитно дымилась картошечка. На столе стояла здоровая
бутыль с мутной жидкостью - самогон. За столом сидели:
хозяйка, ее подруга завклубом, живущая в
другом крыле этого же, полубарачного типа строения, и...
командир славного курсантского отряда. Две пустых тубаретки
стояли справа от хозяйки.
Володю сразу же стали усаживать за стол, а Николай ушел в
другую комнату, к Бойцову с Шаховым. Но хозяйка запротестовала:
- Парень совсем замерз, согреться б не мешало, он же
заболеет.
Грошев вопросительно посмотрел на Володю, но тот, не
дожидаясь, что он скажет, поднялся и пошел за товарищем.
Коля отнекиваться не стал, он продрог здорово. Сел вместе
со всеми, рядом с Володей. Потом выяснилось, что до них на этом
