Просто изумительно!
Римо огляделся по сторонам. Какое, к чертям, показательное выступле-
ние? О каком показательном выступлении может идти речь?
- Вы - необыкновенный человек. Как вас зовут? - спрашивала Елена.
Римо недоуменно поднял бровь.
- Можете мне довериться. Не бойтесь меня! Единственное, чего надо
бояться, - это самого чувства страха.
- Деточка, - сказал ей Римо. - Это - глупейшая штука, какую мне когда-
-либо приходилось слышать. Умолкни, дорогуша.
Римо рассчитал, что если пойдет прямо по коридору, то выйдет к одной
из лестниц. Все пассажиры пользовались лифтами, но он чувствовал себя в
них не вполне уютно. Кроме того, ему ничего не стоило пробежать двадцать
или тридцать лестничных маршей. Он попытался припомнить, как попал на
верхнюю палубу, но это ему не удалось: туда он шел, не замечая дороги,
все его внимание было направлено на стены и подсобные помещения.
Впервые он пожалел, что у него нет конкретного задания. Если бы кто-то
приказал ему очистить корабль от прячущихся на нем банд, он бы это сде-
лал. Если бы кто-то приказал избавиться от всех делегатов, плохо говоря-
щих по-английски, он бы это сделал. Если бы кто-то велел ему избавиться
ради блага человечества от Елены, он бы и это сделал.
Однако Чиун дал ему одно-единственное распоряжение: не опаздывать с
возвращением в иранское представительство, так как они должны сопровож-
дать посла Заруди на большой прием, который устраивается в честь Демос-
фена Скуратиса на главном стадионе корабля.
Римо нашел лестницу. Елена, неотступно следовавшая за ним, спросила,
почему он считает глупым ее замечание о страхе.
- Потому что чувство страха так же необходимо человеку, как дыхание.
Оно сохраняет нам жизнь. Другое дело, что неоправданный и чрезмерный
страх вреден. Наверное, вы это имели в виду?
На лестничной площадке была дверь, но вела она в конференц-зал, где
собрались около сотни делегатов.
- Вы не читаете по-арабски? - спросила Елена. - Хотите, я вам переве-
ду?
- Не хочу, - сказал Римо.
- Это Комитет ООН по сельскому хозяйству. Римо видел, что большинство
присутствующих - не делегаты, а телохранители. Делегаты всюду таскали их
за собой, точно боевые доспехи. Это было непростительное расточительство
людских ресурсов. Делегаты сидели небольшими группами. Римо насчитал
около двадцати.
Елена объяснила, что Комитет ООН по сельскому хозяйству только что
единогласно принял две резолюции: одна осуждала спад сельскохозяйствен-
ного производства на оккупированных арабских территориях, а другая клей-
мила позором Запад за голод в странах Третьего мира и в коммунистических
странах.
Выслушав эти решения, Елена улыбнулась. Римо хотел одного: побыстрее
попасть в иранское представительство.
- Знаете, что самое смешное? - спросила она.
- Я не слушал.
- Аграрные страны не могут прокормить сами себя. До того как Алжир из-
гнал французов, он экспортировал сельскохозяйственные продукты. А теперь
независимый Алжир вынужден ввозить продовольствие.
- ООН занимается чепухой, кто же этого не знает? Зачем принимать эту
говорильню всерьез, вы же не принимаете всерьез вопли обезьян в зоопар-
ке?
- Я надеялась, что ООН что-то сделает.
- Почему? Разве эта организация состоит не из людей?
- Значит, вы уже махнули рукой на человечество?
- У меня есть глаза и уши, - сказал Римо.
- Единственное, что может предложить эта организация, - это надежда.
Вот почему я жду от нее больше, чем вы, - я сохраняю надежду.
- И полную неспособность видеть, что это - напрасная трата времени.
- Я надеюсь, - сказала Елена, - что отсталые страны перестанут приду-
мывать новые слова, чтобы замаскировать собственную отсталость, и покон-
чат с нею, не рассчитывая, что цивилизованные нации будут вечно кормить
их разрастающееся население. Они говорят о несправедливом распределении
богатств, хотя в действительности просто жалуются на собственную лень.
Европа ведь не богата природными ресурсами, ее сделали процветающей руки
рабочих. То же и в Соединенных Штатах, и в Японии. Все дело в том, что
развитые страны перестали управлять странами Третьего мира, и теперь там
начался голод. Когда европейцы пришли туда как колонизаторы, там умирали
с голоду; то же происходит и теперь, после изгнания колонизаторов.
- Ну и что из того? - спросил Римо.
- А то, что целые нации остаются неграмотными, будто на дворе каменный
век. Они выбирают лидерами тех, у кого нож острее или член длиннее; они
создали чисто символический мировой парламент. Нетрудно догадаться, что
эффективный международный орган по проблемам снабжения продовольствием,
здравоохранения и науки так и не будет создан. Они похожи на детей, ко-
торых пустили без присмотра в храм, а они гадят прямо на священные пли-
ты!
- Яне хочу ломать себе над этим голову, мадам. Почему это так трогает
вас?
- Потому что мир сделал гигантский скачок назад. Вы сами видите, они
позаботились, чтобы этот корабль был построен индустриальными странами.
А кто им управляет? Команда, в частности, те люди, что обслуживают атом-
ные двигатели, состоит из англичан, американцев, скандинавов...
- Вы, похоже, уже просчитали будущее нашей планеты.
Она невесело улыбнулась, глаза ее затуманила грусть.
- Просчитать будущее мира не так уж трудно, гораздо труднее прожить
сегодняшний день. Не бегите от меня, прошу вас!
Римо посмотрел в ее тоскующие глаза, увидел умоляющее выражение лица.
Он поставил стул между собой и Еленой и вышел из зала, прежде чем она
успела последовать за ним. Какое ему дело до того, что половина населе-
ния планеты не умеет пользоваться противозачаточными средствами? Он не
собирается переживать из-за этого и тем более требовать, чтобы вторая
половина содержала расплодившееся потомство первой. Глупость - не новая
вещь на земле. Те же самые доводы он уже слышал от американцев, которые
либо ничего не смыслили в мировой экономике, либо хотели сохранить хоро-
шую мину при плохой игре.
Споткнувшись о стул, Елена выбежала за ним в холл.
- Мы с вами - родственные души. Я поняла это с той самой минуты, когда
впервые увидела вас в бинокль. Если вы оставите меня, я брошусь в воду!
Я - слабая натура, вы мне необходимы! Я сделаю вас богатым!
- Мы знакомы всего пять минут, и вы уже собираетесь из-за меня покон-
чить жизнь самоубийством! Кто после этого поверит, что вы - слабая нату-
ра?
Римо отыскал другую лестницу. Он спрашивал, как пройти к иранскому
представительству, у многих. Одни не могли ничем помочь, другие, когда
он спрашивал их "как следует", вызывались сами проводить его. Спросить
"как следует" у Римо означало ткнуть большим пальцем в солнечное сплете-
ние собеседника. Другого выбора у Римо просто не было, если он не хотел,
положившись на чью-то добрую волю, неделями блуждать по плывущему в
океане городу.
Когда он подошел к иранскому представительству, Елена уже ждала его
там.
- А вы, оказывается, лгунья. Терпеть не могу тех, кто не держит слова,
- сказал Римо.
Елена ничего не понимала. Ее губы задрожали, в глазах застыло недоуме-
ние.
- Вы обещали покончить с собой.
- Я действительно собиралась, но решила пожить еще.
- Какое опрометчивое решение!
В конце концов он избавился от нее, войдя в свои апартаменты, где Чиун
разговаривал с иранским послом. Заруди получил много запросов относи-
тельно своих новых агентов. Ходили слухи, что кто-то вступил в схватку
со скифскими террористами и обратил их в бегство. Заруди хотел знать,
были ли причастны к этому Чиун или Римо
- Рука молчалива, как ночь, - ответил Чиун послу, и тот с поклоном
удалился.
После его ухода Римо поинтересовался:
- "Рука молчалива, как ночь!" Что должна означать эта чушь?
- Наши клиенты любят такие фразы, они срабатывают безотказно.
- Я этого не понимаю, - проворчал Римо.
- У тебя болит душа, - участливо сказал Чиун. - Это пройдет.
- О чем ты?
- Тебе было нелегко расстаться с Америкой.
- Я сам так решил, - с горячностью сказал Римо. - Я не хотел работать
на страну, где нет порядка. Мне теперь все безразлично.
В том же настроении он пошел вместе с Чиуном на прием по случаю ново-
селья на корабле. Торжества начинались в этот вечер и должны были прод-
литься два дня. В рассеянности Римо принял из чьих-то рук бокал шампан-
ского, не сознавая, что делает.
- Ты знаешь, иногда полезно сменить хозяина, - сказал он Чиуну.
- Но зачем же выливать вино в карман соседа? - поинтересовался тот.
- Неужели? - отозвался Римо.
Ему все было безразлично. Даже расставание с Америкой, которой он слу-
жил столько лет.
Это настроение не рассеялось, даже когда он заметил, что в центральной
ложе сидит, оглядывая гигантский стадион, Елена. Роскошное черное платье
красиво облегало фигуру. Единственным ее украшением была серебряная
брошь с бриллиантами, приколотая под ее едва обозначенной грудью. Других
украшений не было. Девушка была одна, и Римо удивило, что она расположи-
лась в ложе, явно предназначавшейся для знатных персон.
- А кто-то собирался покончить с собой... - съязвил Римо.
- Мне есть для чего жить.
- Завидую! - ответил Римо.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В соответствии с последней резолюцией ООН о свободе информации, осве-
щение ее деятельности в прессе было запрещено. С корабля выдворили всех
журналистов, телерепортаж о празднествах был отменен.
Однако телекамеры на корабле работали вовсю Из потайных уголков вокруг
стадиона они нацеливались на Римо, передавая его изображения в секретный
центр, размещенный глубоко внизу По меньшей мере, одна камера не спуска-
ла электронных глаз с Чиуна.
На "Корабле Наций" было установлено столько аппаратуры, что делегат и
шагу не мог ступить, не будучи замечен телеоком. Его поведение в течение
дня фиксировалось, данные обрабатывались и вводились в память ЭВМ, кото-
рая вычисляла, где с наибольшей вероятностью то или иное лицо будет на-
ходиться в тот или иной час. Наблюдаемые следовали вычисленным для них
схемам поведения почти без отступлений: у делегатов ООН было не больше
воображения, чем у деревьев, с той разницей, что деревья ни на что и не
претендуют, они - лишь слуги природы, в положенное время года покры-
вающиеся зеленой листвой и сбрасывающие ее перед наступлением холодов.
Люди же считали, что руководствуются собственной волей. Но все они в оп-
ределенное время суток ощущали потребность общаться с себе подобными, а
в другое - желание побыть в одиночестве. Они были активны в одни часы и
испытывали сонливость в другие. И все это регулировалось неким внутрен-
ним часовым механизмом, о существовании которого они не задумывались.
- Исключение составлял Римо.
После инцидентов в лифте и в проходах за ним закрепили постоянную до-
рожку на записывающей аппаратуре, поскольку Оскар Уокер считал, что пу-
тем интенсивного четырехчасового наблюдения он может создать модель
биоритмов и поведения любого человека. Ученый посвятил изучению биорит-
мов всю жизнь. Он сидел глубоко в недрах "Корабля Наций" и, выполняя
приказ Первого, пытался свести в систему информацию, полученную сегодня,
когда поступило первое тревожное сообщение о действиях Римо.
Трудность заключалась в том, что информации было слишком много и ее
нелегко было правильно классифицировать.
В Кембриджском университете все было не так. Там Оскару не говорили,
что бывают человеческие существа, емкость легких которых больше подходит
такому животному, как трехпалый ленивец, нежели тридцатилетнему мужчине.
Еще больше обескураживало то, что ритм дыхания у Римо был точно такой
же, как и у восьмидесятилетнего старика корейца из иранского отдела.
Обоих недавно наняли в качестве агентов службы безопасности иранцы, и
оба обладали мощным потенциалом.
Оскар Уокер лично ознакомился с материалами. Разумеется, он доверял
