ной еще во времена второй мировой войны подводной лодки; были приобрете-
ны специальные японские объективы, немецкая фотокамера; восемнадцать ты-
сяч долларов заплатили фотографу, не считая большого количества мелких
выплат разным людям, только за то, чтобы они подвели подводную лодку с
аппаратурой к острову, купленному Тебосом в Эгейском море. Фотограф снял
жену Тебоса в голом виде и потом продал фотографии в американский порно-
графический журнал. Чистые убытки составили сто девяносто восемь тысяч.
Это показалось банкиру абсурдным помещением капитала, но он не был бы
швейцарским банкиром, если бы позволил себе задавать нескромные вопросы
человеку такого размаха, как Скуратис.
Банкир знал также и о суммах, которые были израсходованы вскоре после
того, как Тина, дочь Демосфена, стала встречаться с одним известным су-
тенером. Познакомились они на вечере у Тебоса. Он не был неполноценным
раньше. Этого субъекта отыскали в одно прекрасное весеннее утро в париж-
ских трущобах после того, как в Париж было сделано несколько денежных
переводов. Отыскали, но не целиком. А то, чего у него не хватало, пред-
мет его мужской гордости, уже на следующую ночь преподнесли на серебря-
ном блюде Аристотелю Тебосу в одном из ресторанов Люцерна.
Владелец ресторана, разумеется, не мог объяснить, как мог произойти
столь непристойный инцидент. На следующий день банкир перевел на счет
ресторана солидную сумму.
После этого Аристотель Тебос женился на Тине сам, хотя ему было
пятьдесят семь лет, а ей - двадцать. Не прошло и года, как она покончила
с собой.
Говоря, что отношения между Тебосом и Скуратисом основаны на дружес-
твенной конкуренции, швейцарский банкир имел в виду, что они не основаны
на чем-то, затрагивающем их жизненно важные интересы Под "жизненно важ-
ными интересами" он понимал прибыль. В этом смысле их соревнование впол-
не можно было назвать дружественным.
- Я построил этот большой корабль, чтобы досадить Тебосу. Я хотел,
чтобы это судно стало символом моего могущества, чтобы оно заходило во
все порты, заявляя во всеуслышание: "Я - величайший корабль, построенный
величайшим из людей". Мне надо было взять верх над этой седовласой гади-
ной, над этой мразью Когда я потерпел неудачу, он не преминул сообщить о
ней всему свету. После этого я просто не мог пустить судно на слом. Не
мог, потому что не хотел, хотя это и влетело мне в копеечку
- Но ведь вы покрыли убытки, продав судно Организации Объединенных На-
ций.
- Это верно. Однако теперь оно стало кораблем смерти. Тебос мечтает
превратить его в бесполезную, не нужную людям посудину, в памятник, сим-
волизирующий мое поражение. Он повернул мой замысел против меня. Нечто
подобное я сделал с его любовником, баронетом Рамсеем Фраулом.
- Разве сэр Рамсей был гомосексуалист?
- Он был английский аристократ, а они на все способны.
Банкир не стал распространяться о том, что то же самое он мог бы ска-
зать о греках, о шведах - практически обо всех нациях, кроме швейцар-
ской. И то с оговорками: он не был вполне уверен насчет своего дяди Уил-
ьямса. Оставалось надеяться, что полотенце на талии Скуратиса завязано
крепко.
- Но, сэр! Откуда вам известно, что за этими убийствами стоит Тебос?
- Во-первых, они начались сразу после того, как я получил прибыль.
Во-вторых, они требуют ловкости, скоординированности действий, зна-
комства со схемой судна и больших затрат. В-третьих, они не преследуют
других целей, кроме как прекратить использование корабля. В наше время
нет такой страны - Скифия. Фронт освобождения скифов не может никого ос-
вободить. Это только предлог. Тебос хочет поглумиться надо мной.
- Но, может быть, это какие-то сумасшедшие?
- Нет. Потребовались многие годы и многие миллионы долларов, чтобы
превратить воздвигнутый мною прекрасный монумент в мерзкое чудовище,
грозящее людям смертью. Сумасшедшие не могут быть так хорошо организова-
нны. Но если у вас осталось хоть малейшее сомнение в моих словах, заду-
майтесь над тем, кто оплачивает богатейший прием, который намечен на се-
годня и на завтра, двухдневный прием для делегатов ООН, размещенных на
борту корабля. А как вы думаете, кому он посвящен?
- Наверное, вам, господин Скуратис?
- Вот именно, - негромко произнес тот. - В настоящий момент я на щите.
Я уподоблюсь Говарду Хьюзу. Знаете, почему он стал затворником? Все на-
чалось с гордыни. Когда страдает уязвленное самолюбие, вы начинаете из-
бегать общества, светских сборищ, опасаясь, что кто-то или что-то напом-
нит вам о вашем унижении. Постепенно отшельническая жизнь входит в при-
вычку, и в полном одиночестве вы скатываетесь по наклонной плоскости,
усыпанной вашим золотом, в могилу. Если бы я был простым тружеником, мне
приходилось бы рано вставать и отправляться на работу, мучаясь от болей
в спине, и я бы как-то приспособился Но когда есть возможность жить в
одиночестве на яхте и радикулит вас не мучит, вы стремитесь продолжать
такую жизнь изо дня в день, пока не кончится череда отведенных вам лет.
- Зачем вы говорите мне все это, господин Скуратис?
- Потому что нам предстоит битва, и я хочу, чтобы вы знали настроение
вашего главнокомандующего. Я не могу идти на войну сам - я конченый че-
ловек. Следовательно, многое придется делать вам.
Банкир записывал его инструкции в течение двух часов. Под конец Демос-
фен Скуратис улыбнулся, будто жаба, проглотившая жирную муху. Теперь уже
банкир потянулся за "маалоксом", чтобы успокоить резь в животе.
Все было так, как им обещали: пассажиры "Корабля Наций" не ощущали ки-
левой качки, потому что мощное судно не резало, а дробило волны.
Римо прогуливался по палубе номер 18. Ощущение было такое, как если бы
вы ехали на крыше Эмпайр Стэйт Билдинга по самой кромке моря. Вы смотри-
те вниз, видите под собой убегающую воду и не чувствуете скорости перед-
вижения. Если бы вы не знати, что плывете по морю, вам могло бы пока-
заться, что вы находитесь где-то высоко в горах, где воздух чист и насы-
щен парами солей, будто в самом начале существования планеты. Позади вас
Америка, где-то впереди - Африка, а вы стоите на одном месте совершенно
неподвижно. Море спокойно, как вода в графине. Не менее сорока пяти че-
ловек подошли в этот день к Римо, чтобы отметить, как быстро они на са-
мом деле плывут, и подивиться достижениям современной техники.
В тот вечер должен был состояться большой банкет, устраиваемый Аристо-
телем Тебосом в честь своего земляка Демосфена Скуратиса. На расстоянии
полумили от судна виднелась яхта "Одиссей", принадлежащая Тебосу.
Руководство службы безопасности ООН передало по телетайпу сообщение
своим агентам во всех представительствах, что корабль теперь вполне бе-
зопасен. Чиун предупредит? Римо, что нет нужды сообщать другим секретную
информацию, которой владеет Дом Синанджу. Это означало, что иранское
правительство тоже не должно знать о "двойной" конструкции судна. Всему
свое время, пока еще рано - так считал Чиун.
- Привет, - сказала Римо незнакомая молодая женщина. - Вам грустно од-
ному?
Это была брюнетка с правильными чертами лица и здоровым румянцем. Она
не производила впечатление женщины, которая часто пользуется косметикой.
Ее лицо и фигура дышали здоровьем.
Римо посмотрел назад, туда, где была Америка.
- Боюсь, что да, - признался он.
- Меня зовут Елена. Я видела, как вы садились на корабль вместе со
старым азиатом.
- Как вам это удалось? Ведь на судно погрузилось столько народу, через
разные входы.
- У меня есть бинокль. Меня заинтересовал багаж вашего спутника. Он,
видно, кореец?
- Вы угадали.
- Очень любопытные сундуки. Такое впечатление, что они пережили много
веков, много поколений...
- Вы специалист по Корее?
- Да. И по многому другому.
- Где вы преподаете?
- Нигде, мне не разрешает отец. Я никогда не училась в школе, но очень
много читала. Если книга мне нравится, я запоминаю имя автора и получаю
его.
- Вы хотите сказать "ее"? - переспросил Римо.
- Его, - повторила женщина. - Я заполучаю его в учителя. Но отец не
советует мне афишировать свои занятия. Он говорит, что мужчины не любят
интеллектуальных женщин. А вы как считаете?
Римо вопросительно поднял бровь и пожал плечами.
Внизу под ними тянулась дорога через Атлантику Малиновый солнечный
диск готовился скрыться за Американский континент. Впереди опускались
сумерки.
- Так как вы относитесь к интеллектуальным женщинам? - снова спросила
она.
- Я не задавался этим вопросом
- А каким задавались?
- Не все ли вам равно?
- Значит, не все равно, если спрашиваю.
- Я думал, как достичь полного самопознания. Это вас устраивает?
- Гм... Звучит философски.
- Вовсе нет. Это так же просто, как дыхание.
- Мне кажется, вы интересный человек, - сказала Елена.
- А вы мне кажетесь легкомысленной. Кто вы такая: журналистка или пос-
торонняя, пробравшаяся на корабль тайком?
- Ни то, ни другое. Просто человек. Это моя профессия.
- Вы говорите так, будто это ваша заслуга, а не случайное стечение об-
стоятельств, - заметил Римо.
В самом деле, насколько ему было известно, человек до своего появления
на свет не занимается проблемой своего будущего.
- Иногда очень трудно быть просто человеком, вам не кажется? - спроси-
ла Елена.
В закатных лучах, освещающих ее свежее улыбающееся лицо, она выглядела
почти красивой.
- Чтобы так не казалось, надо попытаться стать африканским муравьедом.
Вот это действительно трудно. После такой попытки вы убедитесь, что быть
человеком очень легко.
И Римо пошел прочь, досадуя на то, что Елена помешала ему любоваться
океаном. Она последовала за ним в застланный коврами зал, а потом - в
кабину лифта, ведущего вниз, на палубу Южной Америки.
- Вы на меня обиделись? - спросила она.
- Я что-то не помню, чтобы я просил вас идти за мной, - сказал Римо.
- Мне показалось, что вы нуждаетесь в помощи. Вы, по-моему, очень ра-
нимый человек. Это сразу чувствуется, - сказала Елена.
Римо изучал схему расположения коридоров, заправленную в прозрачный
плексиглас. Стена позади него бесшумно раздвинулась, и в ней образова-
лась щель.
- Мне кажется, вы боитесь любить, - сказала Елена.
- Где находится палуба Ближнего Востока? - спросил Римо. - На этой ло-
дке так легко заблудиться.
И тут он увидел в плексигласе отражение противоположной стены. Елена
собиралась было ему сказать, что она понимает, какая добрая и нежная у
него душа, но его уже не было на прежнем месте. Только что он рассматри-
вал карту - и вот он уже отпрыгнул назад, будто на него мчится поезд.
Еще более удивительным было то, что в стене, возле которой он находился,
образовался проход. Там, внутри, были люди с клинками в руках. Они повы-
скакивали в коридор, где хрупкий на вид американец с нежной душой вреза-
лся в их гущу, точно пуля в масло. Хотя он действовал очень спокойно,
Елена слышала хруст костей, видела разорванные мускулы. Ей показалось,
что она узнала кое-кого из мужчин, но полной уверенности у нее не было,
так как все они быстро перемещались вокруг нее, будто свободные электро-
ны. Безоружный американец двигался вроде бы медленно, гораздо медленнее
всех остальных, однако именно его удары поражали вооруженных людей, а их
клинки рассекали пустое пространство и ударяли туда, где американца уже
не было. Елена ходила как-то на показательные выступления каратэ, но ни-
чего подобного никогда еще не видела.
Но вот один из нападавших взглянул на нее, и глаза у него расширились
от удивления. Он произнес несколько гортанных слов, и вся группа убра-
лась за стену, унося с собой раненых. Проход закрылся. На полу остались
лежать два неподвижных тела, для которых все было кончено.
- Почему они не стреляли? - недоумевал Римо.
- Что это было? Показательное выступление? - допытывалась Елена. -
