Римо достойным сожаления, а его идеи - неконструктивными.
- Ну и тупица! - Римо встал с места и вышел в освещенный коридор, до
отказа забитый людьми.
Какой-то репортер безуспешно пытался пробиться сквозь толпу.
- Что случилось? - спросил у него Римо.
- ЦРУ с риском для жизни предотвратило диверсию в здешнем туалете. Там
планировался взрыв.
- Откуда вам это известно?
- Из достоверного источника, - бросил репортер. - Но не пытайтесь на
меня давить, я все равно его не назову.
Римо, посвистывая, вышел из здания Госдепартамента на улицы столицы.
Ясный и теплый весенний день клонился к вечеру. Перед самым заходом сол-
нца он набрал хорошо известный ему телефонный номер и надиктовал на ав-
тоответчик следующее сообщение:
"Был на встрече. Считаю, что это, а значит, и все, чем вы занимаетесь,
- пустая трата времени. Прошу не считать меня вашим сотрудником со вче-
рашнего дня".
Римо не сомневался, что "наверху" эту запись прослушают в самое ближа-
йшее время.
Впервые за десять с лишним лет он был свободен.
Довольно! Хорошенького понемногу! Десять лет он работал на КЮРЕ, тай-
ное агентство, организованное, чтобы защитить Америку от растущей прес-
тупности. Мало-помалу функции Римо видоизменялись: он теперь уже не был
карающим орудием, а превратился в обыкновенного сыщика, и это ему не
нравилось. Он видел, что КЮРЕ все глубже уходит в подполье, поскольку,
по вине конгресса, национальная служба безопасности целенаправленно раз-
рушается, и это ему не нравилось. Его стали посылать за пределы страны с
заданиями, выполнение которых блокировалось либо ЦРУ, либо конгрессом, и
это ему тоже не нравилось.
Хватит! И как только его хватило на десять лет?!
На столицу опустились сумерки, и Римо ощутил желание пройтись. Возвра-
щаться в отель, где его ждал наставник. Мастер Синанджу, не хотелось. Он
предпочитал обдумать все хорошенько, прежде чем заговорит об этом с учи-
телем, который так часто оказывался прав, хотя бывал иногда и категори-
чески не прав.
Римо приготовил целую речь. Он будет предельно откровенен: работа для
КЮРЕ была ошибкой, в этом Чиун был прав. Пришло время употребить свои
способности на что-нибудь другое - там, где они получат надлежащую оцен-
ку
И все-таки где-то в глубине души Римо ощущал грусть. Он и сам не мог
понять: то ли он бросал Америку, то ли Америка уже давным-давно бросила
его.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В малоизвестном морском бою близ Ямайки в начале первого десятилетия
восемнадцатого века погиб последний из капитанов британского флота, ко-
торому суждено было быть обезглавленным. Было это так: адмирал Ее Вели-
чества английской королевы внезапно обнаружил, что испанские галеоны,
которые он собирался захватить и разграбить, вооружены лучше, чем его
корабль, и попытался заключить джентльменское соглашение о прекращении
огня
Испанский капитан поклялся на святых мощах, что "его слово - это его
кровь и его душа" Английский капитан дал слово офицера и джентльмена.
Они договорились, что британское судно спустит флаг и сдаст оружие, а
испанцы ни при каких обстоятельствах не причинят англичанам вреда.
Но тут англичане увидели, что испанский адмирал стоит открыто на капи-
танском мостике, и в самый разгар торжественных клятв дали пушечный залп
Разъяренные испанцы отрубили головы всей команде судна. Последним был
обезглавлен капитан.
Нечто похожее повторилось в нью-йоркском порту на борту огромного "Ко-
рабля Наций", выдававшегося в залив подобно сверкающему белизной полуос-
трову Ровно через двенадцать часов после того, как некий неопознанный
агент американской секретной службы доказал на тайном совещании работни-
ков службы безопасности ООН, что судно, с учетом его размеров и его на-
селения, является не более опасным, чем большинство городов мира, адми-
рала Дорси Плау Ханта поставили на колени на капитанском мостике непод-
вижного голиафа, прямо напротив управляемого компьютером рулевого коле-
са. Лишь на мгновение он ощутил резкую боль у основания шеи, и все кон-
чилось - его голова покатилась на деревянные доски пола. Фонтаном хлыну-
ла кровь.
Рука в черной перчатке написала кровью поперек висевшего на мостике
портрета теперешнего Генерального секретаря ООН слова: "Свободная Ски-
фия".
Старший переводчик, организующий очень трудную сменную работу перевод-
чиков в этом первом круизе ООН, вдруг услыхал чьи-то шаги в своей вроде
бы запертой комнате. Обернувшись, он увидел восьмерых мужчин, одетых в
черное, с лицами, вымазанными сажей.
Он спросил по-английски, что им здесь нужно. Потом повторил по-фран-
цузски, по-русски, по-арабски; наконец, прибегнув к понятному языку жес-
тов, он пожал плечами и поднял руки вверх.
Пока он пытался объяснить им на шведском языке, что денег у него нет,
что он не политик и вообще не тот человек, который может быть чем-нибудь
полезен, они поставили и его на колени.
Он не успел даже почувствовать боли, когда острый клинок отсек ему го-
лову, разом оборвав жизнь. Голова убитого закатилась под стул, тело за-
билось в конвульсиях. И снова убийцы сделали надпись кровью, на этот раз
на листках с расписанием работы переводчиков: "Свободная Скифия".
На гигантском судне было восемнадцать молитвенных домов: мечети для
мусульман, церкви для христиан, синагоги для евреев, храмы для буддистов
и индуистов. В каждый из них была подброшена мертвая голова, и на каждом
алтаре было написано слово "Скифия".
Мужчины в черном трудились до самого рассвета, пока у них не закружи-
лась голова от вида крови. Кто-то от возбуждения начал разговаривать с
самим собой, другие впали в эйфорию. Так обычно бывает с теми, кто, убив
в первый раз, вдруг понял, что именно об этом он неосознанно мечтал всю
жизнь.
И тут их вожак, которого называли "господин Скиф", допустил первую
ошибку: он вышел в коридор стран Ближнего Востока на одной из пассажир-
ских палуб. Вопреки официальным заявлениям, сделанным еще в нью-йоркской
резиденции ООН, эта часть корабля была хорошо вооружена.
Люди с пулеметами, револьверами и ручными гранатами не назывались ох-
ранниками - они назывались атташе. Атташе по культурным связям из Иорда-
нии были вооружены английскими револьверами "Уэбли" и ручными пулеметами
марки "Брен", у сирийских атташе по сельскому хозяйству были русские ав-
томаты АК-47, широко известные по плакатам, изображавшим воина с подня-
тым вверх автоматом и превозносившим социальные сдвиги, достигнутые с
его помощью. Собственно говоря, эти автоматы всаживали кусочки свинца в
живое тело ничуть не хуже, чем английские или американские, и посему го-
лоса людей, утверждающих, что культуры не совершенствуются, а лишь ме-
няют ярлыки, должны умолкнуть. Если у кого-то есть много автоматов Кала-
шникова, он может вывести тысячи людей на улицы, и они, маршируя дружны-
ми рядами, продемонстрируют, как счастливо и свободно они живут
Один из египетских атташе по культуре заметил трех мужчин в черном с
окровавленными клинками в руках и выпустил по ним очередь из своего М-
16. Хореограф из Ливии, услыхав выстрелы, бросил в коридор гранату, пев-
цы из Ирака, высунув в приоткрытую дверь дула автоматов, начали поливать
огнем все подряд, и в частности двери сирийского офиса. Специалисты из
Саудовской Аравии, набив корзины для бумаг американскими стодолларовыми
купюрами и шведскими кронами, стали швырять их в бушующий коридор вместо
снарядов.
Этот перекрестный огонь, как ни странно, оказался исключительно эффек-
тивным и вынудил банду ночных налетчиков укрыться в большом чулане. Они
позорно бежали, зажав уши и втянув головы в плечи, чтобы спастись от
пуль. Только один господин Скиф сохранял присутствие духа.
- Надо бежать отсюда!- вскричал один из бандитов.
Но господин Скиф потрепал его по щеке и сказал, что бояться нечего.
- Но нас здесь прихлопнут, как крыс в крысоловке, - не унимался бан-
дит. - Они нас запрут. Здесь нет другого выхода!
И те самые люди, которые лишь недавно упивались видом крови и отрубле-
нных голов, вдруг почувствовали отвращение к убийству.
Ливанская делегация, только что прибывшая из Бейрута, преспокойно спа-
ла под грохот продолжающихся выстрелов, привычных на родине. Проснувший-
ся утром мистер Галуб связался по телефону с другими арабскими делега-
циями.
- Послушай, старик, - сказал сирийцу Пьер Галуб, заместитель ливанско-
го консула. - Я слышу в холле выстрелы из "Калашникова", потом с другой
стороны в двадцати ярдах грохочет "брен", а позади в шестидесяти ярдах
или, может быть, чуть дальше, палят из М-16. У одного из них неисправна
возвратная пружина, так что надо египтянам ее отремонтировать, если они
хотят продолжать стрельбу. Это не должно занять больше одиннадцати ми-
нут.
- Милостивый Аллах! - вскричал на другом конце провода сириец. - Отку-
да тебе все это известно?
- У меня есть уши, старик! Скажи, вы стреляете в кого-то конкретно или
просто так?
- На нас напали, и мы обороняемся.
- Что-то непохоже: очень уж бестолковая пальба. Не обзвонишь ли ты
другие делегации? Надо выяснить, кто выстрелил первым и в кого. А через
несколько минут перезвони мне, ладно?
Галуб допил сок и распаковал бритвенный прибор.
- Что-нибудь новенькое? - спросил его другой делегат, выходя из роско-
шной туалетной комнаты.
Галуб отрицательно покачал головой. Закончив бритье, он перезвонил си-
рийцам.
- Ну как? - спросил он. - Кто затеял стрельбу?
- Никто не затевал, - ответил сириец.
- Не смеши меня!
- Это сионисты, - сказал сириец.
- Мы с тобой не на дебатах в ООН, а потому кончай молоть вздор! Надо
положить конец перестрелке, если мы хотим выйти из своих комнат. Поста-
вим вопрос так: кто первым начал обороняться?
Через две минуты позвонил египтянин, сказавший, что видел людей в чер-
ных одеждах с окровавленными клинками в руках, и дал по ним очередь из
автомата.
- Чем они были вооружены?
- У них были окровавленные клинки.
- А огнестрельное оружие?
- Я не видел.
- Хорошо, не стреляйте больше, а я свяжусь с другими делегациями. На-
деюсь, нам удастся что-нибудь разузнать.
Последовавшая за этим оглушительная тишина разбудила остальных членов
ливанской делегации.
- А? Что? В чем дело? - спрашивали они, моргая заспанными глазами и не
соображая, где находятся.
- Ничего особенного. Прекращение огня, - сказал Галуб.
- Я не могу спать в такой тишине, - пожаловался один из ливанцев. -
Мне не следовало уезжать из Бейрута.
Галуб, который действительно был атташе по культуре, живя в Ливане,
приобрел богатый опыт уличных боев и научился разбираться в стрелковом
оружии, распаковал свой "Магнум-357", о-очень большой револьвер, остав-
ляющий в людях о-очень большие дыры. Потом открыл дверь в коридор и бро-
сил на толстую ковровую дорожку пепельницу. Выстрелов не последовало.
Тогда он вышел наружу. Всюду были видны следы интенсивной перекрестной
пальбы - Галубу приходилось видеть такое и раньше. Казалось, кто-то ка-
тался здесь на гигантском бульдозере, выламывая куски из стен и потолка
и превращая в клочья ковры.
- Поставьте оружие на предохранитель и идите сюда. Ну, смелее, - под-
бадривал он своих коллег.
Открылась одна дверь, другая.. Показалась чья-то голова. В конце кон-
цов из всех помещений, расположенных вдоль широкого холла, высыпали на-
ружу люди. Несколько смущенные, с оружием в руках, они собрались в кори-
доре.
- Все в порядке, друзья, - сказал Галуб. - Теперь нам надо найти этих
людей в черном, с окровавленными клинками. Мертвых тел здесь нет, ве-
роятно, они где-нибудь во внутренних помещениях. Где тот египтянин, ко-
торый заметил налетчиков первым? Не бойтесь, выходите вперед! Утром пе-
рестрелки обычно прекращаются. Но я не сомневаюсь, что до конца путешес-
твия нас ждут сотни таких перестрелок.
В холле появился смуглый человек в купальном халате из белого шелка и
