рядом с крушинницей.
- Костя-махаон - девчатник! Костя-махаон - девчатник! - стал дразнить
я Малинина, летая над самой его головой.
- Привет крушинницам! - сказал Костя, поднимая в знак приветствия
вверх обе лапки.
- Позор девчатникам! - сказал я.
Костя еще раз поздоровался с бабочкой, но она продолжала сидеть молча
и неподвижно, не обращая на Малинина никакого внимания.
- Ух и воображает из себя! - сказал я. - Так тебе и надо.
- Да нет, она не воображает, - сказал Костя, внимательно разглядывая
крушинницу. - Она спит! Конечно, спит!
- Спящая красавица! Понятно. Проснись, спящая красавица! С вами хочет
познакомиться сам Костя-махаон из семейства парусников!
Я сел рядом с бабочкой и потормошил ее лапкой.
- Бесполезно! - сказал Костя. - Теперь ее из пушки не разбудишь. Она
ведь на всю зиму уснула.
- Почему это - на всю зиму?
- Потому что у них, у бабочек, такой закон природы!
- Чего ты врешь, Малинин, какой еще закон природы?
- Да честное слово! Все бабочки осенью умирают или засыпают до самой
весны. У них даже расписание есть, когда кому засыпать.
- Подожди, а как же мы с тобой? - встревожился я.
- Что - мы?
- Мы с тобой тоже бабочки, значит, мы тоже заснем по расписанию?
- Вообще-то раз мы бабочки, значит, тоже, наверное, должны уснуть...
когда-нибудь.
Меня это "открытие" просто ошеломило.
- Так зачем же мы тогда с тобой превращались в бабочек? Если мы каж-
дую минуту можем заснуть, да еще на всю зиму! Мы же на один день только
превратились, а уснем вдруг - и каникулы зимние проспим. Эх, Малинин,
Малинин!
- Чего ты орешь? - сказал Костя. - Тебе же пока спать не хочется?
- Нет еще.
- Ну и летим за нектаром, а там будет видно.
- Что значит "там будет видно"? А если я усну на лету и проснусь
только весной, превращусь в человека, а на экзаменах что буду делать? По
всем предметам двоек нахватаю из-за тебя.
- Подумаешь, - сказал Костя, - дома его спать не уложишь, а здесь он,
видите ли, боится на лету уснуть. Не бойся, не уснешь. Я отвечаю!
- Не усну?
- Конечно, не уснешь. Осенью засыпают какие бабочки? Обыкновенные. А
мы с тобой бабочки необыкновенные.
- А какие же мы?
- Мы с тобой человекообразные бабочки, вот какие! - заорал на меня
Малинин.
- Ну и что? - заорал я на Костю.
- А то, что на человекообразных бабочек этот закон природы, может
быть, не распространяется!
- Может быть, не распространяется, а может быть, и распространяется!
Я хотел еще немного поругать Костю Малинина за его легкомыслие и осо-
бенно за то, что он имел коллекцию бабочек, а скрыл от меня такой ужас-
ный закон природы, но в это время над нами, шумя крыльями, пролетел во-
робей и тут же вернулся обратно. При виде воробья Малинин почему-то сра-
зу перестал на меня орать, съежился и полез прятаться под крышу.
Воробей прицепился к стенке недалеко от меня и нацелился на меня од-
ним глазом. Лицо воробья показалось мне почему-то очень знакомым. Когда
он повернулся ко мне боком, я увидел, что у воробья нет хвоста. Теперь я
его узнал сразу: это был тот самый куцый воробей, с которым я подрался
на дворе из-за овса.
- Здорово, чепчик! - крикнул я своему старому знакомому. - Ты на меня
не сердишься?
- Баранкин, прячься сейчас же! - услышал я за спиной Костин голос. -
Он тебя склюет!
- Кто это меня склюет? Баранкин перед воробьями никогда... - Не успел
я окончить фразу, как выскочивший из-под крыши Малинин схватил меня за
лапу и утащил под железный желоб.
В эту же секунду бесхвостый воробей оказался на моем месте. Обнаружив
мое исчезновение, он повертел во все стороны головой, подобрался к спя-
щей крушиннице, внимательно ее осмотрел, клюнул, моментально проглотил и
полетел как ни в чем не бывало дальше. Я посмотрел из-под крыши вслед
улетавшему воробью, потом уставился на Малинина.
- Я тебя забыл предупредить, Баранкин, - сказал Костя виноватым голо-
сом, - что настоящие воробьи очень любят есть бабочек, так что ты не
очень-то старайся попадаться им на глаза...
Мне, конечно, очень хотелось высказать Косте все, что я думал в эту
минуту и о нем, и о жизни бабочек, но я молча сложил лапы на груди и
сдержался. В конце концов, я не Малинин, это он расхныкался, когда устал
быть воробьем. А я Баранкин! Уж если я превратился в бабочку, то я все
трудности и всякие нечеловеческие мучения буду переживать молча, как
настоящий мужчина. Тем более, что у меня и сил-то не было ругаться с Ма-
лининым, так мне хотелось есть в эту минуту.
СОБЫТИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ
Кепка-зенитка
Подождав, пока воробей улетит подальше, мы с Костей осторожно вылете-
ли из-под крыши и направились за нектаром к видневшейся внизу клумбе с
цветами. Я, конечно, по-прежнему проваливался на лету в воздушные ямы,
но уже того ощущения, что я умираю от радости, у меня почему-то не было.
И "ухать" мне что-то вдруг расхотелось.
- Птицы только вверху опасны, - сказал Малинин, - а к земле чем бли-
же, тем безопаснее. В крайнем случае, увидишь воробья - маскируйся.
"Маскируйся"! А если, пока я буду есть нектар, меня самого съедят,
тогда что?.." Меня так и подмывало задать этот вопрос Малинину, но я
снова сдержался и промолчал.
Цветов на клумбе было очень много - и красных, и белых, и синих, - и
от всех шел такой чудесный нектарный запах, как от маминого печенья на
кухне.
У меня от одного запаха нектара слюнки потекли и даже голова закружи-
лась. Я уже не слушал, что говорит мне Костя. Я самостоятельно выбрал
самый большой цветок и закружился над ним, выбирая место для посадки.
- Дави его! - раздался внезапно за моей спиной чей-то пронзительный
голос.
Я перевернулся в воздухе и увидел невдалеке двух мальчишек с лопата-
ми; они размахивали кепками и бежали по направлению ко мне, громко топая
ногами.
- Это непарный шелкопряд! Дави! Я его знаю! - крикнул один из них и,
заложив пальцы в рот, оглушительно свистнул.
Так как я, по словам Кости, был капустник и к непарному шелкопряду не
имел никакого отношения, то я не обратил на крики ребят никакого внима-
ния. Я опять спокойно перевернулся в воздухе и снова закружился над тем
самым большим цветком, от которого так вкусно пахло нектаром. В это вре-
мя сзади меня накрыла огромная тень, что-то свистнуло возле крыла и
сильным толчком воздуха бросило на землю.
- Ур-ра! Сбили! - закричал один из мальчишек, закружив кепку над го-
ловой.
Голос этого мальчишки мне показался подозрительно знакомым.
- Нет, не сбили! - сказал другой мальчишка. - Он спрятался среди цве-
тов! Ищи!..
И второго мальчишки голос мне тоже показался знакомым. Я присмотрелся
получше к истребителям непарных шелкопрядов и узнал в них своих однок-
лассников - Веньку Смирнова, того самого Веньку, что стрелял в нас с
Костей из рогатки, когда мы были еще воробьями, и Генку Коромыслова, Ве-
нысиного прихлебателя.
"Ладно, Венька! - подумал я про себя. - Твое счастье, что я сейчас
бабочка, а то бы я рассчитался с тобой за все!" Тем временем Венька и
Генка стали рыскать по траве и искать меня среди цветов. Но я не расте-
рялся. Я, как только упал на землю, сразу же сложил крылья вместе и сде-
лал вид, что я не бабочка, а сухой березовый листик. Ребята топтались
рядом со мной, один из них даже отшвырнул меня носком ботинка. Подождав,
когда они повернутся ко мне спиной, я подпрыгнул на крыльях и взлетел.
- Вот он! - заорали истребители непарных шелкопрядов, но было уже
поздно.
Я уже взмыл высоко в воздух и совершенно неожиданно оказался рядом с
Малининым.
- Я тебе кричу: "Улетай!" - завопил на меня перепуганный Костя, - а
ты в цветок лезешь!
- Так ведь они кричали: "Дави шелкопряда"! - а ты сказал, что я ка-
пустник!
- Больно эти оболтусы в бабочках разбираются! - сказал Костя, опуска-
ясь на электрические часы, висевшие на столбе над клумбой.
Я посмотрел, который час, и почесал лапкой затылок. На часах было уже
ровно двенадцать, а наша жизнь опять шла совсем не так, как ее расписы-
вал Костя Малинин. Есть хотелось все больше и больше, а Венька с Генкой
так и не отходили от клумбы. Они подмигивали мне, махали руками, кивали
головой и терпеливо ждали, когда к снова спущусь на клумбу. Как же, наш-
ли дурака! Я думал, что им все-таки надоест ждать и они уйдут, и тогда
уж мы с Костей наедимся нектара, но эти лоботрясы стали опять свистеть,
размахивать кепками и называть меня всякими обидными именами и прозвища-
ми.
- От вредителей слышу! - крикнул я, разозлившись. - Зинка Фокина вас
в саду на воскресник ждет, а вы здесь с бабочками прохлаждаетесь!
После этого Генка запустил в нас кепкой, а Венька полез на столб и
сорвался.
- Здесь не позавтракаешь! - сказал Костя так, словно он знал, о чем я
в эту минуту думаю.
СОБЫТИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ
Прощайте, ребята! Может, больше не увидимся...
- Знаешь что, - сказал я Косте, - давай лучше слетаем на какой-нибудь
огород. Там сейчас хорошо, все поспело: и репа, и морковь, и капуста! И
цветы там есть. И народу не так много.
- Эх ты, капустник ты несчастный, - сказал Костя. - Да с тобой сейчас
нельзя лететь ни на какой огород.
- Это почему это?
- Потому что сейчас на всех огородах таких вредителей, как ты, тра-
вят.
- Чем травят?
- Чем? Разными химическими ядами...
После таких слов у меня просто крылья опустились и перед глазами поп-
лыли какие-то разноцветные круги.
- Что же это получается? - возмутился я. - На улице, того и гляди,
крылья оборвут, в огороде травят, в небе воробьи клюют... Для чего же мы
превращались в бабочек? Чтобы с голоду подохнуть?
- Ладно, Баранкин, - сказал Костя, - не расстраивайся. Угощу я тебя
нектаром! Полетели!
- Куда полетели?
- В школьный сад!
- Там же ребята деревья сажают!
- Вот и хорошо! Мы там и нектара в цветнике наедимся, и заодно с на-
шими ребятами увидимся...
Костя Малинин сказал это так, словно он очень соскучился по нашему
классу.
- В школу, так в школу! - сказал я. - И ребята знакомые! Может, не
тронут...
Мне, правда, и самому тоже почему-то захотелось увидеться с ребятами.
Я даже не знаю почему. И, хотя в эту минуту мне вообще-то больше всего
на свете хотелось есть, мне вдруг гораздо больше захотелось просто про-
лететь мимо нашей школы, мимо родного класса, с которым у меня было свя-
зано столько замечательных воспоминаний!.. Кто сказал "замечательных"?
Кто сказал "мимо родного класса"? Неужели это сказал я, Баранкин? Что
это со мной происходит? Я, кажется, начинаю уже сходить с ума от этого
голода. Чтобы прийти в себя, я взял и встряхнулся, как собака после ку-
пания.
И правильно сделал, потому что после встряхивания мои жалобные мысли,
как брызги, разлетелись в разные стороны и мне сразу же стало легче. И
теперь я мог думать о встрече мужественно, без всяких переживаний, не то
что Костя Малинин. У него, как только он заговорил о ребятах, глаза сде-
лались какие-то большие-пребольшие и, по-моему, даже мокрые-премокрые.
- Там и позавтракаем, - сказал грустно Костя Малинин.
- И пообедаем, и поужинаем, - сказал я бодрым голосом, чувствуя, что
одного завтрака мне будет маловато.
Спорхнув с часов, мы наперегонки полетели к школьному саду. Первый
раз в жизни мы мчались в школу с Костей Малининым с такой скоростью, с
какой обычно спешили из школы домой. Я, конечно, был уверен, что прилечу
в сад первым. Каково же было мое удивление, когда я сразу же отстал от
Малинина на три дома. Я сначала даже не поверил своим глазам. У нас в
классе Костя считался самым слабосильным парнем, а со мной на уроках
физкультуры даже никто не пытался тягаться. Уж по физкультуре у меня в
дневнике всегда была пятерка. Только моя мать почему-то никогда не счи-
тала эту пятерку настоящей. Я решил поднажать и замахал своими желтыми
