не принимал никаких мер предосторожности. Через две минуты после выхода
из каюты добрался до трюма номер четыре.
Хотя мог и не спешить. Каррерас не стал задергивать брезент, который
вынужден был снять, чтобы убрать батенсы, и я мог смотреть прямо в трюм.
На дне его было четыре человека. Двое держали мощные электрические фона-
ри. Каррерас стоял с пистолетом в руке, а долговязая сутулая фигура док-
тора Слингсби Кэролайна склонилась над "Твистером". Дурацкий седой парик
по-прежнему был косо напялен на голове. Что он делает, я разобрать не
мог.
Все это сильно смахивало на старинную гравюру "Осквернители могил".
Во всяком случае, присутствовали все необходимые элементы: могильная яма
трюма, гробы, фонари, ощущение опасности, спешки и мрачной сосредоточен-
ности, придававшее этой сцене типично заговорщический характер. И осо-
бенно почти ощущаемое физически чувство напряжения, наполнявшее трюм.
Напряжения, которое было вызвано не боязнью быть обнаруженными, а воз-
можностью в любое мгновение совершить роковую, непоправимую, катастрофи-
ческую ошибку. Если для того, чтобы снарядить "Твистер", требовалось це-
лых десять минут, а скорее всего - даже больше, то процедура эта явно
была весьма мудреной. Состояние же доктора Кэролайна отнюдь не способс-
твовало выполнению сей мудреной процедуры. Он нервничал, а возможно и
просто боялся, руки у него, конечно, дрожали, работал он, естественно,
неподходящим инструментом, на качающейся палубе, при неверном свете фо-
нарей. Хотя он, судя по всему, не был в достаточной степени ни безумцем,
ни дураком, чтобы намеренно рвануть эту штуковину, мне, да и тем внизу,
казалось, что у него есть все шансы сделать это ненароком. Инстинктивно
я отодвинулся назад на пару футов, пока комингс люка не скрыл от меня
происходящее внизу. Теперь я не видел "Твистера", и у меня сразу отлегло
от сердца.
Поднявшись на ноги, два раза осторожно обошел люк - один раз вплот-
ную, другой - подальше. У Каррераса тут охраны не было. Не считая голо-
ворезов у пушки, задняя палуба была совсем пуста. Я вернулся к левому
переднему углу люка и стал ждать.
Я надеялся, что ждать придется недолго. Вода в океане была холодная,
дождь холодный, ветер холодный. Я промок до нитки, периодически на меня
с возрастающей силой нападали приступы дрожи, с которой никак не мог
справиться. В крови бушевала лихорадка. Возможно, к этой дрожи имела ка-
кое-то отношение навязчивая мысль о промахнувшейся руке доктора Кэролай-
на. Впрочем, какова бы ни была причина, отделайся я лишь воспалением
легких, мне бы крупно повезло.
Прошло еще пять минут, и я во второй раз заглянул в трюм. Все
по-прежнему. Поднявшись, я потянулся и стал осторожно ходить взад-впе-
ред, чтобы размять затекшие ноги. Если событиям предстояло развиваться
по намеченному мной сценарию, я обязан был держать обе пары конечностей
в максимально боевой форме.
Если, конечно, событиям предстояло развиваться по моему сценарию. Я в
третий раз сунулся в трюм и на этот раз застыл, не разгибаясь. Доктор
Кэролайн закончил. Под недремлющим оком радиста и его пистолета он прик-
ручивал украшенную бронзой крышку к гробу, в то время как двое остальных
уже сняли крышку с другого гроба и склонились над ним. Судя по всему,
они устанавливали взрыватель для аматола в гробу. По всей видимости, он
нужен был для страховки на случай, если не сработает "Твистер", или, еще
более вероятно, предназначался в качестве детонатора для атомного заря-
да, если собственный взрыватель того выйдет из строя. Наверняка я знать
не мог, а только догадывался. И в данную минуту меня это ни в малейшей
степени не волновало. Наступил критический момент.
Критический для доктора Кэролайна. Я знал, да и ему уже пора было бы
знать, что они не могли оставить его в живых. Он сделал все, что требо-
валось. Больше он им был не нужен. Теперь он мог умереть в любую секун-
ду. Если бы они предпочли приставить ему пистолет к затылку и пришлеп-
нуть прямо там, внизу, я и не пытался бы что-нибудь сделать. Мне бы ос-
тавалось только тихонечко стоять и смирно наблюдать, как он умрет. Ведь
если я позволю Кэролайну умереть, не предприняв никаких попыток для его
спасения, погибнет он один, а если я предприму подобную попытку и по-
терплю неудачу - а со свайкой и ножом против автомата и двух пистолетов
у меня были стопроцентные шансы на неудачу - тогда погибнет не один Кэ-
ролайн, а все пассажиры и команда "Кампари" впридачу. Думать о всех или
об одном... Застрелят они его внизу или проделают это на верхней палубе?
Логика подсказывала, что разумнее на верхней палубе. Каррерасу еще
несколько дней пользоваться "Кампари", и вряд ли ему захочется возить в
трюме труп. Застрелить его внизу и потом переть вверх по трапу не было
вовсе никакого смысла, тем более что он мог проделать этот путь своими
ногами, а протянуть их уже наверху. Будь я на месте Каррераса, рассуждал
бы так.
Именно так рассуждал и он. Кэролайн завернул последний шуруп, положил
отвертку и выпрямился. Я мельком взглянул на его лицо, бледное, измож-
денное, с непрерывно дергающимся веком.
- Сеньор Каррерас? - спросил радист. Каррерас выпрямился, повернулся,
посмотрел на него, затем на Кэролайна и кивнул.
- Отведи его в каюту, Карлос. Потом доложишь. Я резко отпрянул назад,
а из трюма вертикально вверх ударил яркий луч фонаря. Карлос уже взби-
рался по трапу. Потом доложишь. Боже, как я не подумал о такой очевидной
возможности? На мгновение я ударился в панику и застыл в нерешительнос-
ти, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, ни, самое печальное, моз-
гами. Руки судорожно сжимали мое жалкое оружие. Без всякого на то осно-
вания я прочно был уверен в том, что сумею отделаться от назначенного
доктору палача, не возбудив подозрений. Получи сейчас Карлос, радист,
инструкцию прихлопнуть ничего не подозревающего Кэролайна и следовать
затем в свою радиорубку, я бы мог его убрать, и прошли бы часы, прежде
чем Каррерас его хватился. Но он только что сказал в сущности следующее:
отведи его наверх, сбрось за борт и тут же возвращайся доложить об ис-
полнении.
В колеблющемся луче фонаря Карлоса, торопливо взбиравшегося по трапу,
ярко светились косые струи дождя. К тому времени, когда он добрался до
верха, я уже лежал за комингсом люка, расплющившись на палубе.
Через некоторое время с величайшей осторожностью выглянул из-за ко-
мингса. Карлос стоял на палубе во весь рост и светил фонарем вниз, в
трюм. Я увидел, как появилась седая голова доктора Кэролайна, а за ней и
вся его высокая, сутулая фигура в плаще с поднятым воротником. Карлос
отступил в сторону. Я услышал резкую, отрывистую команду - слов разоб-
рать не сумел - и они двинулись наискосок в направлении трапа на палубу
"А". Впереди Кэролайн, за ним Карлос, упершись лучом фонаря ему в спину.
Я поднялся на ноги, но с места не сдвинулся. Неужели Карлос на самом
деле ведет его в каюту? Неужели я ошибался? Возможно ли...
Не успев додумать эту мысль, я уже бежал за ними так быстро, легко и
бесшумно, насколько мне это позволяла сведенная судорогой левая нога.
Естественно, Карлос вел его к трапу. Если бы он повел его прямо к борту,
Кэролайн сразу бы догадался, что его ждет, и бросился бы на Карлоса с
неистовой яростью идущего на казнь человека.
Пять секунд, всего пять секунд пролетело с того момента, как я побе-
жал, до того, как я их догнал. Пять секунд - слишком мало, чтобы поду-
мать о грозивших мне убийственных опасностях, слишком мало, чтобы поду-
мать о том, что случится, если Карлос повернет фонарь назад, если трое
охранников у пушки случайно поглядят вслед этой маленькой процессии, ес-
ли Каррерас либо его подручный вздумают высунуться из трюма и просле-
дить, как решается проблема уничтожения мавра, сделавшего свое дело,
слишком мало времени, чтобы решить, что же, собственно, я собираюсь де-
лать, догнав Карлоса.
А времени на размышление мне больше отпущено не было. Я находился от
них в трех-четырех футах, когда в отблесках света от фонаря заметил, как
Карлос перехватил в руке пистолет, взялся за ствол и поднял руку. Она
уже дошла до верхней точки и начала стремительно опускаться, когда я,
вложив в удар всю свою силу и ярость, обрушил ему на шею сзади тяжелую
свайку. Что-то хрустнуло, я подхватил пистолет из его ослабевшей руки,
прежде чем он грохнулся на палубу, и потянулся к фонарю. Но промахнулся.
Фонарь с глухим стуком упал на палубу, откатился в сторону и остановил-
ся, вонзив яркий луч в темноту за бортом корабля. Карлос грузно повалил-
ся вперед, задел Кэролайна, и они оба упали рядом с трапом.
- Молчите, - повелительно прошептал я. - Молчите, если хотите жить. -
Я бросился за фонарем, лихорадочно ощупал его в поисках выключателя, не
нашел, уткнул его стеклом в пиджак, чтобы погасить луч, и тут обнаружил
кнопку и выключил фонарь.
- Что, ради всего святого...
- Молчите, - я нащупал спусковой крючок пистолета и застыл неподвиж-
но, до боли в глазах всматриваясь в темноту в направлении трюма и пушки
и прислушиваясь, как будто от этого зависела моя жизнь. Как, впрочем,
это и было на самом деле. Десять секунд ждал. Ничего. Мне пора было дви-
гаться, больше ждать нельзя. Тридцати секунд Карлосу было более чем дос-
таточно, чтобы избавиться от доктора Кэролайна. Еще несколько секунд, и
Каррерас забеспокоится, что случилось с его преданным прихвостнем.
В темноте я протянул фонарик и пистолет Кэролайну.
- Держите, - уже мягче предложил я.
- Что... что это такое? - испуганный шепот из мрака.
- Он собирался им размозжить вам голову. А вообще вам не вредно затк-
нуться. От смерти вы еще не спаслись. Я - Картер, старший помощник. - Я
оттащил Карлоса от трапа, освободив прижатого Кэролайна, и принялся об-
шаривать карманы настолько шустро, насколько мне позволяла темнота.
Ключ. Ключ от радиорубки. Я видел, как он вынимал ключ из правого карма-
на брюк, но теперь его там не было. Левый карман. Тоже нет. Секунды ле-
тели. В отчаянии рванул накладные карманы его рубашки военного образца и
нашел ключ во втором кармане. Но все это отняло у меня по меньшей мере
двадцать секунд.
- Он мертв? - прошептал Кэролайн.
- А вам жалко? Стойте на месте. Сунув ключ во внутренний карман, ух-
ватил радиста за воротник и поволок его по мокрой палубе. До поручней
было не больше десяти футов. Я отпустил его, нашел откидывающуюся перек-
ладину, нащупал защелку, открыл ее, повернул перекладину и зафиксировал
ее защелкой в открытом положении. Взял радиста под мышки, перевалил его
тело через нижний поручень и поднял за ноги. Произведенный им всплеск
был почти не слышен. Ни в трюме, ни под брезентом у пушки наверняка ник-
то ничего не мог услышать.
Затем вернулся к трапу, на нижней ступеньке которого продолжал сидеть
Кэролайн. Возможно, он просто выполнял отданный мною приказ, но скорее
он был настолько ошеломлен, что не мог двигаться. Я распорядился:
- Быстро. Давайте сюда ваш парик.
- Что? Что? - вторая моя догадка была явно ближе к истине. Он был и в
самом деле ошеломлен.
- Ваш парик! - кричать шепотом - нелегкое дело, но я был близок к ов-
ладению этим секретом.
- Мой парик? Но он же приклеен! Я наклонился, запустил пальцы в фаль-
шивую шевелюру и потянул. Он и вправду был приклеен. Сдавленный стон
доктора и неподатливость парика снимали всякое подозрение, что доктор
шутит. Этот чертов парик был как будто приклепан к черепу. Но это была
ночь решительных действий. Я зажал ему рот левой рукой и свирепо дернул
правой. Пиявка с блюдце величиной и то не упиралась бы с такой силой,
как этот парик, но и он уступил моему напору. Не знаю уж, какую боль ис-
пытал Кэролайн, но мне и самому пришлось несладко. Его челюсти едва не
