рывка "Кампари" я потерял равновесие, споткнулся и упал на пол. Меня ос-
лепил луч мощного фонаря. Тем не менее курносый силуэт пистолета я разг-
лядел и против света.
- Встать, Картер! - насчет голоса ошибиться было нельзя. Тони Карре-
рас, теперь уже не приветливый и любезный, а сухой, резкий и безжалост-
ный, наконец-то настоящий Тони Каррерас. - Я хочу посмотреть, как ты
свалишься, когда в тебя воткнется пуля. Умный, умный Картер. Так ты, по
крайней мере, думал. Встать, я сказал! Или ты предпочитаешь получить пу-
лю лежа? Выбирай!
Ствол пистолета опустился в моем направлении. Целеустремленный, дело-
вой человек, он не верил в прекраснодушные прощальные речи. Стреляй, и
дело с концом. Достойный сын своего папаши. Я лежал на покалеченной ноге
и не мог подняться. Черное отверстие ствола пистолета неумолимо притяги-
вало мой взгляд. Я затаил дыхание и напрягся. Радикальный способ спас-
тись от пули 38 калибра, выпущенной с расстояния в пять футов - напрячь-
ся, но в тот момент мне почему-то не мыслилось логично.
- Не стреляйте! - закричала Сьюзен. - Не убивайте его, иначе мы все
погибнем.
Луч фонаря качнулся, затем снова застыл. Застыл на мне. А пистолет
так даже и не шевельнулся. Она сделала два шага по направлению к Карре-
расу, но он остановил ее окриком.
- Прочь с дороги, миледи! - никогда в жизни мне не приходилось слы-
шать злобу и ярость в столь концентрированном виде. Я сильно недооцени-
вал молодого Каррераса. Ее слова просто не доходили до него, так неукро-
тимо было его желание. Я по-прежнему не дышал, во рту пересохло как пос-
ле попойки.
- "Твистер"! - она говорила настойчиво, убедительно и отчаянно. - Он
зарядил "Твистера"!
- Что? Что ты болтаешь? - на этот раз она пробила его броню. - "Твис-
тера"? Зарядил? - Голос был все так же злобен, но мне показалось, что я
уловил нотки страха.
- Да, Каррерас, зарядил! - до сих пор я и не предполагал, как много
значит для голоса влажность глотки и рта. Я не столько говорил, сколько
каркал. - Зарядил, Каррерас, зарядил! - повторение в данном случае слу-
жило не для придания убедительности моим словам. Я просто не мог приду-
мать, что еще сказать, как выпутаться, как воспользоваться этими секун-
дами отсрочки, что дала мне Сьюзен. В тени сзади себя я сдвинул руку, на
которую опирался, вроде бы для того, чтобы более устойчиво переносить
качку. Пальцы сомкнулись на ручке уроненного мною молотка. Цель этого
поступка оставалась неясной для меня самого. Фонарь и пистолет замерли
неподвижно.
- Лжешь, Картер, - голос вновь обрел уверенность. Одному богу извест-
но, откуда ты все это узнал, но ты лжешь. Ты не знаешь, как его заря-
жать.
Все шло как надо. Заставить его говорить, больше ничего пока не надо.
- Я не знаю. А доктор Слингсби Кэролайн знает. Это уже его потрясло.
Луч фонаря закачался, но не достаточно, чтобы выпустить меня.
- Откуда ты знаешь о докторе Кэролайне? - хрипло спросил он и сорвал-
ся на крик - Откуда...
- Я с ним беседовал сегодня вечером, - мирно пояснил я.
- Беседовал с ним? Так ведь, чтобы его зарядить, нужен ключ. Единс-
твенный ключ. А он у моего отца!
- У доктора Кэролайна есть дубликат. В табачном кисете. Вы там не до-
гадались посмотреть, не правда ли, Каррерас? - усмехнулся я.
- Лжешь, - механически повторил он. Затем более убежденно: - Я гово-
рю, что ты лжешь. Картер! Я следил за тобою вечером. Я видел, как ты вы-
шел из лазарета - боже мой, да неужели ты думаешь, что я настолько глуп,
чтобы ничего не заподозрить, увидев часового, распивающего кофе, - знак
внимания добросердечного Картера? Я запер его и пошел за тобой к радио-
рубке и вниз к каюте Кэролайна. Но внутрь ты не заходил. Картер. Приз-
наю, что там я тебя потерял из виду на несколько минут. Но внутрь ты не
заходил.
- Почему вы раньше нас не остановили?
- Потому, что хотел узнать, куда вы направляетесь. И выяснил это.
- Так он и есть тот человек, которого мы вроде бы заметили! - сказал
я Сьюзен. Убедительность моего голоса меня даже озадачила. - Бедный ду-
рачок! Мы испугались какого-то движения и сбежали. Но мы вернулись, Кар-
рерас, мы вернулись. К доктору Кэролайну. И тогдато мы не тратили время
на пустую болтовню. У нас было занятие поважнее. Мисс Бересфорд была не
совсем точна. Я не заряжал "Твистера". Это сделал сам доктор Кэролайн, -
я улыбнулся и перевел взгляд с луча фонаря на точку где-то сзади и спра-
ва от Каррераса. - Скажите ему, доктор.
Каррерас чуть обернулся, злобно выругался и резко метнулся обратно.
Соображал он быстро, действовал еще быстрее - старый трюк он разгадал
мгновенно. Все, что он нам предоставил, какая-то жалкая доля секунды, в
течение которой я не успел даже как следует взяться за молоток. И теперь
он был готов меня убить.
Но нажать на спусковой крючок он не успел. Сьюзен ждала этого шанса,
она чувствовала, что я подвожу к нему дело. Она бросила фонарь и рвану-
лась к Каррерасу в тот самый миг, когда он начал поворачиваться, а между
ними было всего три фута. И вот она уже отчаянно вцепилась в его правую
руку и навалилась на нее всем телом, пытаясь наклонить ее вниз. Я кон-
вульсивно выбросил свою правую руку из-за спины и с размаху метнул двух-
фунтовый молоток прямо в голову Каррерасу, вложив в этот бросок все свои
силы, всю ненависть и злость.
Он увидел летящий снаряд. Левая рука его с фонарем была высоко подня-
та, готовая обрушиться сзади на беззащитную шею Сьюзен. Он резко накло-
нил голову и инстинктивно заслонился левой. Молоток с огромной силой
ударил его под локоть, фонарь взлетел в воздух, и трюм погрузился в аб-
солютный мрак. Куда отлетел молоток, я не знал - тяжелый контейнер заск-
режетал по полу как раз в этот момент, и я не слышал, как он упал.
Контейнер остановился, и в неожиданной секундной тишине стали слышны
звуки борьбы и тяжелое дыхание. Я медленно поднялся на ноги, левая нога
была практически бесполезна, хотя, возможно, эта медлительность была
лишь впечатлением. Страх, когда он достаточно силен, обладает любопытным
эффектом замедления течения времени. А я боялся. Я боялся за Сьюзен.
Каррерас в тот момент для меня существовал только как источник угрозы
для нее. Только Сьюзен: он был крепкий, здоровый мужик, он мог одним
движением свернуть ей шею, убить ее одним толчком.
Я услышал ее крик, крик боли и ужаса. Тишина на мгновение, тяжелый
глухой шлепок падающих тел, снова сдавленный крик Сьюзен, и опять тиши-
на.
Их там не было. Когда я добрался до того места, где они начали борь-
бу, их уже там не было. Секунду стоял озадаченный, в кромешной темноте.
Потом нащупал рукой трехфутовую перегородку и вдруг догадался: в борьбе
на качающейся палубе они наткнулись на нее и опрокинулись на дно трюма.
Я перемахнул через перегородку, не успев даже подумать, что делаю; со
свайкой боцмана в руке, острое, как иголка, шило выдвинуто, стопор за-
щелкнут.
Я споткнулся, приземлившись на левую ногу, упал на колени и нащупал
чью-то голову и волосы. Длинные волосы. Сьюзен. Отполз в сторону и как
раз успел подняться на ноги, когда он двинулся на меня. Не попятился, не
постарался избежать соприкосновения со мной в этом мраке. Он двинулся на
меня. Это означало, что пистолет он потерял.
Мы свалились на пол вместе, вцепившись друг в друга, лягаясь и бода-
ясь. Раз, два, еще и еще попадал он мне в грудь и в бок короткими, мощ-
ными ударами, грозившими сокрушить мне ребра. Но я их почти не чувство-
вал. Он был силен, невероятно силен, но при всей его силе, даже не будь
у него парализована левая рука, в эту ночь он не мог спастись.
Я хрюкнул от болезненного удара, а Каррерас вскрикнул в агонии, когда
рукоятка ножа Макдональда плотно уткнулась в его грудную кость. Я выдер-
нул нож и ударил опять. И опять. И опять. После четвертого удара он
больше не кричал.
Каррерас умирал тяжело. Он теперь перестал меня молотить, правая рука
его обхватила мою шею, и с каждым моим ударом удушающая сила возрастала.
И вся эта конвульсивная сила умирающего в агонии человека была приложена
к тому месту, по которому меня так неласково огрели мешком с песком.
Боль, нестерпимая боль, в глазах вспыхнули и принялись плясать какие-то
острые колючие огоньки, шея вот-вот должна была переломиться. Я ударил
снова. И тут нож выпал у меня из руки.
Когда я пришел в себя, в висках гулко стучала кровь, голова готова
была расколоться, легкие судорожно ловили воздух, которого почему-то бы-
ло слишком мало. Я задыхался, меня как будто медленно, но верно душили.
Постепенно сообразил, в чем дело. Меня действительно душили, рука
мертвеца, застывшая в напряжении, по-прежнему сжимала шею. Без сознания
я провалялся не больше минуты. Обеими руками ухватился за его запястье и
сумел разорвать это смертельное объятие. Полминуты, а то и больше я ле-
жал, вытянувшись на полу. Сердце в груди стучало, как маятник, широко
открытый рот жадно ловил воздух, к горлу подступала тошнота, а какой-то
далекий настойчивый голос тихо, но упрямо бубнил где-то в уголке созна-
ния: ты должен встать, ты должен встать.
И вдруг до меня дошло. Я же лежал на дне трюма, а огромные контейнеры
продолжали скользить и сталкиваться вокруг меня, влекомые качкой "Кампа-
ри".
Встав на колени, порылся в кармане, нашел фонарик Марстона и зажег
его. Он все еще работал. Луч упал на Каррераса, и я успел только заме-
тить, что его рубашка залита кровью, прежде чем невольно отвел фонарь.
Меня едва не стошнило.
Сьюзен лежала на боку около перегородки. Глаза ее, потускневшие от
страха и боли, были открыты.
- Кончено дело, - я с трудом узнал свой голос. - Теперь все, - она
кивнула и попыталась улыбнуться. - Вам нельзя здесь оставаться, - про-
должал я. - Быстро на ту сторону!
Я встал, подхватил ее под руки и приподнял. Она не сопротивлялась, но
неожиданно вскрикнула и обмякла у меня в руках. Но я не дал ей упасть,
перенес через перегородку и мягко положил на другой стороне. Она лежала
там в луче моего фонаря, на боку, раскинув руки. Левая рука ниже локтя
изогнулась под немыслимым углом. Сломана, вне всякого сомнения. Сломана.
Когда они с Каррерасом перевалились через перегородку, она, должно быть,
оказалась внизу. На руку ее обрушился груз двух падающих тел, и она не
выдержала. Тут я ничего поделать не мог. Во всяком случае, сейчас. Я пе-
реключился на Тони Каррераса.
Оставлять его там нельзя. Это я понимал прекрасно. Когда Мигель Кар-
рерас узнает об исчезновении сына, он велит обшарить весь "Кампари". Мне
необходимо было от него избавиться, но в трюме этого не сделать. Сущест-
вовало единственное место, где я мог надежно, безвозвратно и без малей-
шего риска спрятать тело Тони Каррераса - море.
Он весил, по меньшей мере, килограммов восемьдесят. Узкая вертикаль-
ная железная лестница была, по меньшей мере, в тридцать футов высотой; я
ослаб от потери крови и просто от физического перенапряжения, у меня в
наличии имелась всего одна путевая нога, так что я даже не осмеливался и
подумать об этой возможности. Если бы только подумал, абсолютная невоз-
можность предстоящего стала бы мне ясна еще перед началом дела.
Подтащив его к трапу, подхватил под мышки и невероятным напряжением
сил, дюйм за дюймом, сумел поднять до тех пор, пока его плечи и свисаю-
щая набок голова не оказались на одном уровне с моими. Затем резко наг-
нулся, взвалил его на спину и начал взбираться.
Впервые в эту ночь раскачивающийся "Кампари" стал мне союзником. Ког-
да корабль нырял носом во впадину, кренясь на правый борт, лестница отк-
лонялась от меня градусов на пятнадцать, и я торопливо делал пару брос-
ков вверх. Когда же "Кампари" переваливался на другой борт и лестница
нависала надо мной, я мертвой хваткой вцеплялся в нее, ожидая момента
для нового броска. Дважды Каррерас едва не соскальзывал у меня со спины,
