думчивости мою конечность. С тех пор, как я его видел, он стал еще блед-
нее.
- Добрый эскулап трудится и в ночную смену? Какие-то неприятности с
вашими пациентами, доктор?
- Неприятности? - хрипло переспросил я. Полуприкрытые глаза, искажен-
ный невыносимой болью взгляд, прикушенная губа, сжатые кулаки, бессильно
покоящиеся на одеяле - сцена под названием "Картер в агонии". Я надеял-
ся, что не переигрывал. - Ваш отец сошел с ума, Каррерас? - я совсем
закрыл глаза и подавил, но не совсем, готовый вырваться стон, в то время
как "Кампари", скатившись с особенно высокой волны в очередной раз утк-
нулся в набегавшую за ней. Толчок, сопровождавшийся дрожью всего сталь-
ного тела корабля, был так силен, что чуть не свалил Каррераса с ног.
Даже сквозь плотно закрытую дверь, покрывая завывания ветра и шум дождя,
звук от удара прозвучал как орудийный выстрел, и весьма недалекий. - Он
что, хочет нас всех прикончить? Почему ему, черт возьми, не замедлить
ход?
- Мистер Картер очень страдает, - участливо сказал Марстон. Каковы бы
ни были его способности во врачебном ремесле, суть дела он схватывал
мгновенно, а не поверить обладателю столь чистых, мудрых, голубых глаз и
великолепной седой шевелюры было просто невозможно. - Правильнее будет
даже сказать - он в агонии. У него, как вы знаете, осложненный перелом
бедра. - Чуткими пальцами он прикоснулся к окровавленным бинтам, и Кар-
рерас, естественно, сразу понял, как плохо обстояло дело. - Каждый раз,
как корабль резко наклоняется, сломанные концы кости трутся друг о дру-
га. Можете вообразить, что это такое, хотя нет, сомневаюсь, что вы смо-
жете. Я хочу переставить и укрепить шину, чтобы намертво зафиксировать
ногу. Одному, да еще в таких условиях, это непосильная работа. Может, вы
мне поможете?
Моментально я изменил свое мнение о проницательности Марстона. Он,
конечно, хотел рассеять все сомнения, которые могли возникнуть у Карре-
раса, но хуже способ придумать было трудно. В том смысле, если бы Карре-
рас предложил свою помощь, уходя, он наткнулся бы на спящего часового.
- Извините, - никакая музыка не сравнилась бы для меня мелодичностью
с единственным произнесенным Каррерасом словом. - У меня совсем нет вре-
мени. Нужно проверить посты и все такое. Кроме всего прочего, именно для
этого сюда прислана мисс Бересфорд. Если уж у вас ничего не выйдет, вго-
ните ему дозу морфия посолидней. - Через пять секунд его уже не было в
каюте. Марстон подмигнул мне.
- Куда как менее любезен, чем раньше. И часто, интересно, намерен он
нас развлекать этими явлениями Христа народу?
- Он озабочен, - пояснил я. - Кроме того, он немного напуган и, слава
богу, даже больше, чем немного, изнурен морской болезнью. Но при всем
при том он еще крепко держится. Сьюзен, сходите заберите у часового его
чашку и взгляните, действительно ли Каррерас ушел.
Она возвратилась через пятнадцать секунд.
- Он ушел. На горизонте никого. - Я перекинул ноги через край койки и
встал. Спустя мгновение тяжело грохнулся на пол, едва не задев головой
стальной угол койки Макдональда. Тому нашлось четыре причины: внезапный
резкий крен палубы, окостенелость суставов обеих ног, совершенный пара-
лич левой и острая боль, огнем ожегшая бедро, как только я коснулся но-
гой палубы.
Вцепившись пальцами в койку боцмана, подтянул к себе ноги и предпри-
нял еще одну попытку. Марстон поддерживал меня под руку, и его помощь
оказалась весьма кстати. Она позволила мне упасть на этот раз не на пол,
а на собственную койку. Лицо Макдональда оставалось безучастным. Сьюзен
готова была расплакаться. По некой непонятной причине это придало мне
сил. Я резко распрямился, как складной нож с сильной пружиной, ухватился
за спинку койки и сделал шаг.
Ничего хорошего. Я был сделан не из железа. С качкой еще можно
кое-как справиться, суставы тоже начали понемногу отходить. Даже страш-
ную слабость в левой ноге я мог до какой-то степени игнорировать. Скачи
на одной ножке - и дело с концом. Но боль игнорировать сложно. Я, как и
все другие, обладаю нервной системой, по которой распространяется боль,
и она у меня работала на пределе. Саму-то боль, пожалуй бы, и стерпел,
но каждый раз, когда ставил левую ногу на палубу, от этой варварской
пытки у меня дьявольски кружилась голова, я едва не терял сознание. Нес-
колько таких шагов, и действительно упаду в обморок. Я смутно догадывал-
ся, что это имеет какое-то отношение к ослабившей меня потере крови. Я
снова сел.
- Ложитесь в кровать, - приказал Марстон. - Это безумие. Вам придется
лежать еще, по крайней мере, неделю.
- Славный старина Каррерас, - пробормотал я. У меня действительно
кружилась голова, это факт, и от этого нельзя было отмахнуться. Умница,
Тони. Подсказать такую идею! Где ваше подкожное, доктор? Обезболивающее
- в бедро! Нашпигуйте меня им. Знаете, как футболисту с хромой ногой де-
лают укол перед матчем:
- Никогда еще ни один футболист не выходил на поле с тремя пулевыми
ранами в ноге, - огрызнулся Марстон.
- Не делайте этого, доктор Марстон, - взмолилась Сьюзен. - Пожалуйс-
та, не делайте этого. Он убьет себя.
- Боцман? - спросил Марстон.
- Дайте ему, сэр, - спокойно сказал боцман. - Мистер Картер знает что
делает.
- Мистер Картер знает что делает! - обрушилась на него Сьюзен. Она
подскочила к койке боцмана и испепелила его гневным взором. - Вам легко
тут лежать и заявлять, будто он знает, что делает. Вам не надо отсюда
выбираться, чтобы погибнуть - быть застреленным или умереть от потери
крови.
- Что вы, мисс, - улыбнулся боцман. - Разве я когда-нибудь пойду на
такое рисковое дело?
- Простите, мистер Макдональд, - она устало опустилась на его койку.
- Мне так стыдно. Я знаю, что если бы у вас не была раздроблена нога...
Но взгляните на него. Он же стоять не может, не то что ходить. Он убьет
себя, уверяю вас, он убьет себя.
- Возможно, возможно. Но этим он опередит события не больше, чем на
два дня, мисс Бересфорд, - тихо ответил Макдональд. - Я точно знаю, мис-
тер Картер точно знает. Мы оба точно знаем, что всем нам на борту "Кам-
пари" недолго осталось жить, разве что кто-нибудь что-нибудь предпримет.
Ведь не думаете же вы, - серьезно продолжал он, - что мистер Картер де-
лает это просто ради разминки?
Марстон посмотрел на меня, лицо его потемнело.
- Вы о чем-то говорили с боцманом? И я об этом ничего не знаю?
- Я расскажу вам, когда вернусь.
- Если ты вернешься.
Он прошел в амбулаторию, вернулся со шприцем и вогнал мне под кожу
целый шприц какой-то мутной жидкости.
- Все мои чувства восстают против этого. Боль это ослабит, тут нет
никаких сомнений, но одновременно позволит тебе перенапрячь ногу и при-
чинить себе непоправимый вред.
- Быть покойником еще непоправимее, - уточнил я и поскакал на одной
ноге в амбулаторию, где в куче одеял, принесенных Сьюзен покоился костюм
ее отца. Оделся я быстро, насколько это позволили больная нога и качка
"Кампари". Я как раз отворачивал воротник и закалывал лацканы на шее бу-
лавкой, когда вошла Сьюзен. До странности спокойно, она заметила:
- Вам очень идет. Пиджак, правда, немного маловат.
- И все же это в тысячу раз лучше, чем разгуливать в полночь по палу-
бе в белой форме. Где то темное платье, о котором вы говорили?
- Вот оно, - она достала платье из-под нижнего одеяла.
- Благодарю, - я взглянул на ярлык. Балансиага. Должна получиться
неплохая маска. Я ухватился за подол двумя руками, бросил взгляд на Сь-
юзен, увидел ее одобрительный кивок и рванул - каждая порванная ниточка
звенела серебряным долларом. Я оторвал что-то вроде квадрата, сложил в
треугольник и повязал на лицо ниже глаз. Еще пара рывков - другой квад-
рат, и у меня вышел отличный головной убор с узлами по углам, закрывав-
ший волосы и лоб вплоть до самых глаз. Руки я всегда мог спрятать.
- Так вас ничто не остановит? - серьезно спросила она.
- Этого не сказал бы, - я перенес тяжесть тела на левую ногу и, упот-
ребив изрядную долю воображения, убедил себя, что она уже онемела. -
Очень многое может меня остановить. Прежде всего автоматная пуля любого
из этих сорока головорезов. Если они меня, конечно, заметят.
Она посмотрела на останки Балансиаги.
- Оторвите и мне кусочек, раз у вас так ловко получается.
- Для вас? - я уставился на нее. - Зачем?
- Я иду с вами, - она кивнула на свои темные свитер и брюки. - Нет-
рудно было догадаться, зачем вам понадобился папин костюм. Или вы думае-
те, что я просто по инерции продолжаю менять костюмы, чтобы пленять
сердца мужчин?
- Не думаю, - я оторвал кусок платья. - Пожалуйста.
Она в растерянности скомкала лоскут в руках.
- Как? И это все, что вы хотите сказать?
- Вы ведь сами вызвались, не так ли? Она смерила меня высокомерным
взглядом, покачала головой и завязала маску. Я поковылял в лазарет, Сь-
юзен шла за мною.
- Куда собралась мисс Бересфорд? - грозно спросил Марстон. - Зачем
она надела этот капюшон?
- Она идет со мной, - сообщил я. - Так она говорит.
- Идет с вами? И вы позволили? - гнев доктора нарастал. - Ведь ее
убьют!
- Весьма вероятно, - признал я. Что-то, возможно обезболивающее,
странно подействовало на мою голову: я чувствовал себя совершенно от
всего отрешенным и очень спокойным. - Но, как говорит боцман, день рань-
ше, день позже, какая разница? Мне нужна еще пара глаз и просто кто-то,
кто может быстро и бесшумно передвигаться. Для разведки. Разрешите полу-
чить один из ваших фонарей, доктор.
- Я возражаю. Я заявляю решительный протест...
- Дайте ему фонарь, - вмешалась Сьюзен. Он вытаращил глаза от изумле-
ния, хотел было что-то сказать, но только вздохнул и отвернулся. Макдо-
нальд поманил меня пальцем.
- Сожалею, что не могу быть с вами сам, сэр, но хоть эта штука вам
пригодится, - он вложил мне в ладонь свайку: с одной стороны широкое
складное лезвие ножа, с другой - шило со стопором. - Если вам придется
пускать его в ход, бейте шилом снизу вверх, лезвие в руке.
- Достойный подарок, - я взвесил нож на ладони и заметил, как смотрит
на него Сьюзен, широко раскрыв свои зеленые глаза.
- Вы... вы собираетесь пользоваться этой вещью?
- Оставайтесь, если вам угодно. Фонарь, доктор Марстон!
Положив фонарик в карман, я зажал нож в руке и открыл дверь лазарета.
Будучи уверен, что Сьюзен следует за мной, придержал дверь, не дав ей
захлопнуться.
Часовой спал сидя, приткнувшись в углу коридора. Автомат покоился у
него на коленях. Искушение было велико, но я его преодолел. Спящий часо-
вой - повод для крепкого разноса, как максимум с зуботычиной, спящий ча-
совой без автомата - повод для тщательного обыска всего корабля.
Чтобы преодолеть два трапа палубы "А", мне понадобилось две минуты.
Отличные, широкие, некрутые трапы - и две минуты. Левая нога была как
деревянная, то и дело подвертывалась и никак не собиралась подчиняться
моему внушению, что ей давно пора перестать болеть. Кроме того, "Кампа-
ри" так раскачивался, что и здоровому человеку было трудно удержаться на
ногах.
Качка... "Кампари" качался, все больше скручиваясь штопором под мощ-
ными ударами волн в правую скулу. Мы явно уже перешли разумный предел
соприкосновения с тайфуном, двигаясь на север, румбов на пять к востоку,
а ветер дул сзади в правый борт. Это означало, что тайфун был, грубо го-
воря, где-то к востоку от нас, немного южнее, и мчался нам наперерез.
Необычно северный маршрут для тайфуна, и "Кампари" точнее, чем когда-ли-
бо раньше, шел с ним встречным курсом.
Силу ветра я оценивал баллов в восемь-девять по шкале Бофорта. Судя
по этому, центр урагана был от нас меньше чем в ста милях. Если Каррерас
не изменит ни курса, ни скорости, то все тревоги, и его и наши, скоро
окончатся.
На верху второго трапа я остановился на секунду перевести дух, опер-
