сомкнулись где-то в глубине моей ладони.
Пистолет был все еще у него в руке. Я выхватил его, резко повернулся
и застыл. Во второй раз за эту минуту я видел светлые косые струи дождя
в направленном вверх луче фонаря. Это могло означать лишь одно: кто-то
взбирался по трапу со дна трюма.
В три шага подскочил к борту, бросил парик в шпигат, положил на него
пистолет, рванулся обратно к трапу, поднял за шиворот Кэролайна и пота-
щил его к кладовке боцмана, находившейся от трапа в каких-нибудь десяти
футах. Я не успел еще захлопнуть дверцу, когда из люка показался Карре-
рас, но его фонарь светил не в нашем направлении. Я тихонько прикрыл
дверцу, оставив узкую щелку.
За Каррерасом вылез его спутник, тоже с фонарем. Оба фонаря были нап-
равлены на борт. Я увидел, как луч фонаря Каррераса неожиданно уперся в
откинутую перекладину, и услышал его возглас, когда он нагнулся к шпига-
ту. Спустя мгновение он выпрямился, держа в руках парик и пистолет, при-
нялся рассматривать их. До меня донеслось, как он несколько раз повторял
какую-то короткую, отрывистую фразу. Затем начал что-то быстро говорить
своему спутнику, но по-испански, так что я ничего не понял. Затем он
заглянул внутрь парика, подсветив фонариком, покачал головой, что могло
выражать сожаление, но скорее всего выражало крайнюю степень злости,
забросил парик через борт и вернулся в трюм, прихватив с собою пистолет.
Его спутник последовал за ним.
- Наш общий друг, похоже, недоволен, - пробормотал я.
- Он дьявол, дьявол! - голос Кэролайна дрожал. Только сейчас он начи-
нал понимать, сколь невероятно было его спасение, как тонок был волосок,
на котором висела его жизнь.
- Вы слышали его. Один из его людей мертв, а он не нашел других слов,
чтобы почтить его память, кроме как "свихнувшийся кретин". Он от души
посмеялся, когда второй предложил повернуть корабль и поискать его.
- Вы понимаете по-испански?
- Отлично. Он сказал примерно следующее: "Как раз в духе этого садис-
та, такого-сякого, заставить Кэролайна самого откидывать перекладину и
насладиться этим зрелищем". Он думает, что я бросился на него, отнял
пистолет и в драке перед тем, как мы оба свалились за борт, он сорвал с
меня парик. Он говорит, что внутри парика клочьями висят мои волосы.
- Приношу свои извинения по этому поводу, доктор Кэролайн.
- Господи, извинения! Вы спасли нам обоим жизнь. Мне-то уж во всяком
случае. Извинения! - Я подумал, что у доктора Кэролайна весьма крепкие
нервы. Он очень быстро отходил от шока. Хорошо бы они и на самом деле
были очень крепкие - это ему крайне пригодилось бы, чтобы выдержать ис-
пытания, которые сулили нам грядущие часы. - Именно эти клочья его окон-
чательно убедили. Я молчал, и он попросил:
- Пожалуйста, объясните мне, что происходит. Следующие пять минут,
пока я продолжал поглядывать в щелку, он засыпал меня вопросами, а я от-
вечал на них как можно более кратко и вразумительно. Он обладал острым,
проницательным умом, чему я поначалу слегка удивился, но исключительно
по собственному тугодумию: как правило, ведущим конструктором нового
атомного оружия балбеса не назначат. Я решил, что подсознательно соста-
вил о нем совершенно превратное представление из-за его потешно звучаще-
го имени и того мимолетного впечатления, которое он произвел на меня ми-
нувшей ночью. Любой человек выпучит глаза, если его связать по рукам и
ногам, туго припеленать к кровати и ослепить ярким лучом фонаря. Через
пять минут он знал уже о последних событиях ровно столько, сколько и я.
Он не узнал только одного, что должно было произойти дальше: у меня не
хватило духу ему рассказать. Он сообщал мне подробности своего похище-
ния, когда появились Каррерас и его спутник.
Они поставили на место батенсы, закрепили брезент и, не задерживаясь,
двинулись к носу. Это означало, как я полагал, что приведение в боевую
готовность адских механизмов Двух вспомогательных бомб завершено. Я раз-
вернул клеенку с фонаря, осмотрел кладовку, подобрал несколько инстру-
ментов и погасил фонарь.
- Порядок, - сообщил я Кэролайну. - Можно двигаться.
- Куда? - предложение выйти из кладовки не вызвало у него особого эн-
тузиазма, но после всего им пережитого я не мог его в этом винить.
- Обратно в трюм. Поторопитесь. У нас не так много времени.
Спустя две минуты, со всей возможной тщательностью поправив батенсы и
брезент у себя над головой, мы были уже на дне трюма. Я мог и не беспо-
коиться об инструментах, Каррерас оставил все свои, разбросав их вокруг.
Вполне понятно, что он не позаботился захватить их с собой - ему они
больше уже понадобиться не могли.
Передав фонарь Кэролайну, я подобрал подходящую отвертку и взялся за
крышку гроба с бронзовой табличкой.
- Что вы собираетесь делать? - нервно осведомился Кэролайн.
- Сами видите, что я делаю.
- Бога ради, будьте осторожны. Механизм взведен.
- Итак, он взведен. И до каких пор он не взорвется?
- До семи утра. Но он страшно ненадежный, страшно ненадежный. Чер-
товски ненадежная штука. Господи, Картер, я-то знаю! - с лицом, искажен-
ным волнением, он схватил меня дрожащей рукой. - Разработка этой бомбы
не была еще закончена, когда ее украли. Взрыватель у нее эксперименталь-
ный - не отработанный. Испытания показали, что пружина прерывателя сла-
бовата. Так-то "Твистер" совершенно безопасен, но когда его приводят в
боеготовность, этот прерыватель включается в цепь.
- Ну и..?
- Удар, вибрация, падение - да все, что угодно, - может растянуть эту
пружину и замкнуть цепь взрывателя. Через пятнадцать секунд взорвется
бомба.
До сих пор я не замечал, что в трюме значительно теплее, чем было на
палубе. На лбу у меня выступил пот, и я механически, но без особого ус-
пеха, попытался вытереть его насквозь мокрым рукавом.
- Вы говорили об этом Каррерасу? - тепло, видимо, повлияло и на мой
голос, ставший неожиданно похожим на хриплое карканье.
- Говорил. Он не слушал. Мне кажется, Каррерас слегка помешанный. И
даже больше, чем слегка. Он ни за что не хочет упустить своего шанса. Он
плотно закутал "Твистер" в тряпки и одеяла, чтобы избежать ударов.
Несколько долгих секунд я пристально смотрел на него, но, говоря отк-
ровенно, толком его и не видел, затем принялся за следующий шуруп. Он
пошел значительно туже предыдущего, но, возможно, так мне показалось
просто потому, что я резко ослабил нажим на отвертку. Тем не менее через
три минуты все шурупы были выкручены. С превеликой тщательностью я снял
крышку, поставил ее рядом на бок, отогнул одеяла и добрался до "Твисте-
ра". Он выглядел еще более зловещим, чем раньше.
Выпрямившись, забрал у Кэролайна фонарь и зачем-то уточнил и без того
известный факт:
- Заряжена?
- Естественно.
- Вот вам инструменты. Разряжайте проклятую игрушку.
Он уставился на меня неожиданно утратившими всякое выражение глазами.
- Так вот для чего мы здесь.
- А для чего же еще? Разве это не очевидно? Давайте по-быстрому.
- Этого нельзя сделать.
- Этого нельзя сделать? - я весьма невежливо схватил его за руку. -
Слушай, приятель. Ты зарядил эту чертову игрушку. Сделай теперь наоборот
и всех делов.
- Невозможно, - обреченность в голосе. - Когда механизм взведен, он
запирается в этом положении. Ключом. Ключ в кармане у Каррераса.
11. Суббота. 1.00-2.15.
Слабость в левой ноге, что-то вроде паралича, внезапно поразила меня,
и я вынужден был опуститься на перегородку и ухватиться руками за трап.
Я пялил глаза на "Твистера". Довольно долго пялил на него наполнявшиеся
слезами глаза, затем встряхнулся и посмотрел на доктора Кэролайна.
- Не могли бы вы это повторить? Он повторил:
- Мне чертовски жаль, Картер, но все обстоит именно так. Без ключа
невозможно снова сделать "Твистер" безопасным. А ключ у Каррераса.
Я перебрал в уме все пришедшие мне в голову решения этой новой задачи
и отверг их все. При кажущемся разнообразии их роднило одно - полнейшая
неосуществимость. Я знал, что нужно было теперь делать, что единственно
можно было теперь делать. Устало осведомился:
- Знаете ли вы, доктор Кэролайн, что приговорили к верной смерти со-
рок человек?
- Что я сделал?
- Ладно, не вы, а Каррерас. Положив в карман этот ключ, он подписал
смертный приговор себе и своим людям. Это все равно, что рвануть рубиль-
ник электрического стула. А что, собственно, я переживаю? Такие негодяи,
как Каррерас и его компания, ничего кроме кары не заслуживают. Что каса-
ется лорда Декстера, то у него такого добра навалом. Он всегда может
построить другой "Кампари".
- О чем вы говорите, Картер? - на его лице отражалось смятение, боль-
ше, чем смятение - страх. - С вами все в порядке, Картер?
- Конечно, в порядке, - раздраженно ответил я. - Все постоянно задают
одни и те же глупые вопросы. - Я нагнулся, поднял захваченную из кладов-
ки портативную лебедку "Халтрак" и устало выпрямился. - Приступим, док-
тор. Поможете мне управиться с этой штуковиной.
- С какой штуковиной управиться? - он великолепно понимал, о чем я
веду речь, но страх не позволял ему в это поверить.
- С "Твистером", естественно, - нетерпеливо уточнил я. - Хочу подта-
щить его к левому борту и спрятать там под брезентом у перегородки.
- Вы в своем уме? - прошептал он. - Вы что, совсем тронулись? Разве
вы не слышали, что я говорил? Чем вы собираетесь поднимать его из гроба?
Любой толчок, самый легкий удар... и...
- Вы будете мне помогать? Он покачал головой, вздрогнул и отвернулся.
Я зацепил лебедку за ступеньку лестницы над головой, спустил нижний блок
почти до уровня "Твистера", поднял трос и двинулся к хвосту бомбы. Когда
низко над ней склонился, вдруг услышал позади себя торопливые шаги, и
пара рук соединилась в мертвом захвате у меня на груди, пара рук, от от-
чаяния и страха обретшая невероятную силу. Я попытался освободиться, но
это было так же невозможно, как сбросить с себя щупальца спрута. Я стал
топать ногой, стараясь попасть ему по пальцам каблуком, но лишь разбил
себе пятку - запамятовал, что был босиком.
- А ну отпусти! - воскликнул я в ярости. - Соображаешь, что делаешь?
- Я не позволю вам сделать это. Я не позволю вам сделать это! - он
пыхтел, как кипящий чайник. Вдруг ставший низким и хриплым голос выдавал
полнейшее смятение. - Я не позволю вам убить нас всех!
Существует категория людей, с которыми в определенных ситуациях бес-
полезно спорить. Это была именно такая ситуация, а Кэролайн - именно та-
кой человек. Я чуть повернулся и изо всех сил откинулся назад. Судя по
его хриплому, с присвистом, выдоху, он весьма плотно приложился спиной к
борту. Мгновенное ослабление захвата, рывок - и я свободен. Подняв боль-
шую свайку, в свете фонаря продемонстрировал ее ему.
- Мне не хочется ею пользоваться. Но в следующий раз придется. Обе-
щаю. Да перестаньте вы дрожать хотя бы на то время, чтобы осознать, что
я пытаюсь спасти наши жизни, а не угробить их. Неужели вы не понимаете,
что в любой момент кто-нибудь наверху может заинтересоваться незакреп-
ленным брезентом?
Он стоял неподвижно, сгорбившись и вперив глаза в пол. Я повернулся,
взял фонарик в зубы, положил бухту троса на край гроба и нагнулся, чтобы
поднять хвост "Твистера". Вернее, попытаться поднять. Он весил тонну. Во
всяком случае для меня, ибо сам уж не знаю по какой из причин, я пребы-
вал не в лучшей своей форме. Удалось поднять его дюйма на три, но совер-
шенно нельзя было представить себе, как удержать его в таком положении
хотя бы пару секунд. Вдруг позади послышались шаги и какое-то всхлипыва-
ние. Я напрягся, собрался с силами, чтобы отразить новое нападение, и
облегченно вздохнул, когда Кэролайн прошел мимо меня, нагнулся и зацепил
петлю за хвост "Твистера". Вдвоем мы сподобились передвинуть петлю приб-
