- Он просто спешит, - объяснил Макдональд. - Я слышу, что работает
грузовая стрела на корме. Он уже начал перегрузку.
- На корме? - я не смог скрыть возбуждения в голосе, и все с неожи-
данным любопытством посмотрели на меня. - На корме? Вы уверены?
- Уверен, сэр.
- А как мы пришвартованы, нос к носу, корма к корме или наоборот?
- Без понятия, - оба они с Булленом весьма сурово смотрели на меня,
но я знал, что суровость одного из них напускная. - А какое это имеет
значение, мистер Картер? - он чертовски хорошо знал, какое значение это
имеет.
- Никакого, - безразлично буркнул я. Какое там значение, всего-то сто
пятьдесят миллионов долларов, о чем тут говорить.
- Где мисс Бересфорд? - спросил я у Марстона.
- С родителями, - коротко сообщил он. - Упаковывает вещи. Ваш добрей-
ший друг Каррерас разрешил каждому пассажиру взять с собой по чемодану.
Он говорит, что остальные манатки можно будет получить в свое время, ес-
ли только кому-нибудь удастся найти "Кампари" после того, как он его
бросит.
Еще один типичный образец тщательного обдумывания Каррерасом всех
своих действий. Разрешив им взять с собой немного одежды и пообещав
возвращение в будущем всего остального, он рассеял последние остатки
сомнений у самых подозрительных, показал полную беспочвенность мысли о
том, что его намерения относительно пассажиров и команды не такие уж
возвышенные и благородные.
Зазвонил телефон. Марстон поднял трубку и, выслушав некое сообщение,
повесил ее.
- Через пять минут прибудут носилки, - возвестил он.
- Помогите мне, пожалуйста, одеться, - попросил я. - Белые форменные
шорты и белую рубашку.
- Вы... Вы что, встаете? - Марстон был ошеломлен. - А что, если...
- Я встану, оденусь и снова лягу в кровать. Думаете, я совсем рехнул-
ся? Что подумает Каррерас, когда увидит, как человек со сложным перело-
мом бедра шустро скачет по трапу на "Тикондерогу"?
Одевшись, я засунул под повязку на левой ноге отвертку и забрался об-
ратно в постель. Тут же явилась команда с носилками, нас троих завернули
в одеяла, аккуратно положили на носилки, шестеро дюжих молодцов нагну-
лись, взялись за ручки, и мы тронулись.
Нас несли к корме по пассажирскому коридору. Я уже видел открытую
дверь коридора, мягкий свет люминесцентных светильников сменялся серым,
холодным светом предрассветного утра. Тут же почувствовал, как инстинк-
тивно напряглись мои мускулы. Через несколько секунд увижу пришвартован-
ную по правому борту "Тикондерогу". Я зажмурился. Как будут стоять ко-
рабли: нос к носу или нос к корме? Выиграл я или проиграл? С трудом зас-
тавил себя открыть глаза.
Я выиграл. Нос к носу, корма к корме. С носилок много рассмотреть бы-
ло нельзя, но главное: нос к носу, корма к корме. Это означало, что кор-
мовая стрела "Кампари" разгружает ют "Тикондероги". Посмотрел еще раз,
чтобы убедиться. Ошибки не было. Нос к носу, корма к корме. Я ощутил то,
что испытывает человек, выигравший миллион долларов. Сто миллионов дол-
ларов.
"Тикондерога", большая грузовая посудина, темно-голубая с красной
трубой, была почти такого же размера, что и "Кампари". Что еще более
важно, грузовые палубы обоих кораблей находились практически на одном
уровне - и перегрузка контейнеров, и переход людей облегчались до преде-
ла. Я насчитал уже восемь контейнеров на юте "Кампари", еще дюжина дожи-
далась своей очереди.
С переходом людей дело обстояло еще успешнее. Насколько я мог судить,
все пассажиры и по меньшей мере половина команды "Кампари" уже находи-
лись на палубе "Тикондероги". Люди стояли спокойно, делая лишь тот мини-
мум движений, который был необходим для сохранения равновесия на качаю-
щейся палубе. В немалой степени этому спокойствию способствовали два
твердолобых детины в зеленой пятнистой униформе с автоматами наизготов-
ку. Третий охранник был приставлен к двум морякам с "Тикондероги", сто-
явшим на страховке около борта у снятого леера в том месте, где при
сближении кораблей перепрыгивали с борта на борт люди. Еще двое следили
за моряками, цеплявшими стропы на перегружаемые контейнеры. С того мес-
та, где я находился, видно было еще четырех патрульных - а возможно их
было и больше - на палубе "Тикондероги" и четверых на юте "Кампари".
Несмотря на то, что в основном они были одеты в пятнистую зеленую уни-
форму, это не делало их похожими на солдат. Все они казались на одно ли-
цо: тупые, нерассуждающие убийцы, порочные и жестокие. Надо отдать долж-
ное Каррерасу - подбор его головорезов был произведен исключительно
удачно, если, конечно, не принимать во внимание эстетические критерии.
По низкому небу к неразличимому вдали горизонту неслись лохматые облака.
Ветер дул по-прежнему сильно, но теперь уже с веста, а дождь почти прек-
ратился. В воздухе висела лишь мелкая водяная пыль, не столько видимая,
сколько ощущаемая. Видимость была неважная, но достаточная, чтобы разг-
лядеть, что поблизости нет ни единого корабля. Да и радар, конечно, ра-
ботал постоянно. Но, очевидно, видимость была не настолько хорошей, что-
бы Каррерас смог заметить три троса, по-прежнему привязанных к леерной
стойке у левого борта. Я же видел их совершенно ясно. Мне они показались
толщиной с канаты Бруклинского моста.
Но Каррерасу, как я теперь разглядел, было не до глазенья по сторо-
нам. Он взял на себя руководство перегрузкой контейнеров, торопил своих
людей и моряков с "Тикондероги", кричал на них, подбадривал, подгонял
своей бешеной энергией и безжалостной к себе и другим страстностью, ко-
торые так не вязались с его обычной невозмутимостью. Конечно, его беспо-
койство о том, как бы не появился какой-нибудь корабль, вполне понятно и
все же... И вдруг я понял, чем объясняется его отчаянная спешка: я пос-
мотрел на часы.
Было уже десять минут седьмого. Десять минут седьмого! Из того, что я
усвоил из составленного с моей помощью расписания перегрузки, и судя по
утреннему полумраку, я предполагал, что сейчас что-то между пятью и
шестью. Я проверил еще раз. Ошибки не было. Шесть десять. Конечно, Кар-
рерас мечтал скрыться за горизонтом до взрыва "Твистера". Так он до не-
которой степени обезопасил бы себя от вспышки и радиации, но кому из-
вестно, какой высоты волну вызовет подводный ядерный взрыв такой мощнос-
ти? А "Твистер" обещал взорваться через пятьдесят минут. Поспешность бы-
ла вполне объяснима. Интересно, что его так задержало? Возможно, запоз-
дала "Тикондерога", или заманивание в ловушку продолжалось дольше, чем
Каррерас предполагал. Хотя в данный момент все это было уже не важно.
Каррерас дал сигнал перетаскивать носилки. Я стоял первым на очереди.
Иллюзий относительно безопасности этого последнего броска не было. Один
неверный шаг любого из носильщиков в момент, когда борта кораблей схо-
дятся, и от меня останется лишь мокрое пятно площадью в сотню квадратных
футов на обшивке. Но ловкие ребята, по всему судя, думали о том же и не
оступились. Спустя минуту были перенесены и обе оставшиеся пары носилок.
Нас положили на юте, рядом с пассажирами и командой. В стороне, тес-
ной группой, под охраной собственных сторожей, стояли несколько офицеров
и десяток моряков из команды "Тикондероги". Один из них, высокий, худой,
сердитый человек, лет пятидесяти на вид, с четырьмя золотыми нашивками
капитана на рукаве, держал в руках бланк радиограммы и разговаривал с
нашим старшим механиком Макилроем и Каммингсом. Макилрой, проигнорировав
угрожающе поднявшийся ствол автомата, подвел его к нашим носилкам.
- Слава богу, вы все живы, - тихо сказал Макилрой. - В последний раз,
когда вас троих видел, я и гнутого пенса не поставил бы на то, что вы
выкарабкаетесь. Это капитан Брейс с "Тикондероги". Капитан Брейс. Капи-
тан Буллен. Старший помощник Картер.
- Рад познакомиться, сэр, - хрипло прошептал Буллен, - да лучше бы не
при этих проклятых обстоятельствах, - вне всякого сомнения, старик нахо-
дился на пути к выздоровлению. - Про мистера Картера пока не будем, мис-
тер Макилрой. Я намереваюсь предъявить ему обвинение в оказании по собс-
твенной инициативе незаконной помощи этому выродку Каррерасу. - Принимая
во внимание тот факт, что я спас ему жизнь, запретив доктору Марстону
его оперировать, он мог проявить и чуть больше благодарности.
- Джонни Картер? - Макилрой явно не мог поверить. - Это невозможно!
- Доказательства представлю, - мрачно заявил Буллен. Он взглянул на
капитана Брейса. - Я ожидал, что вы, зная, с каким грузом идете, поста-
раетесь избежать перехвата. Что такое эти пушки, в конце концов? Но вы
этого не сделали. Вы ответили на SOS, не так ли? Сигналы бедствия, раке-
ты, крики о помощи, сообщения, что тонут из-за повреждений от урагана, в
общем: подойдите и снимите нас, бедных. Я правильно излагаю, капитан?
- Я мог уйти от него, мог перехитрить его маневром, - с горечью поде-
лился Брейс. И с неожиданным любопытством: - А вам откуда все это из-
вестно?
- Потому что я собственными ушами слышал, как мой старший помощник
излагал ему весь этот хитроумный план. Я и вам частично ответил, Макил-
рой, - он без особого восхищения посмотрел на меня, затем снова на Ма-
килроя. - Пусть меня отнесут поближе к переборке. Мне здесь неудобно.
Брошенный мною взгляд оскорбленной добродетели отскочил от него, как
теннисный мяч от туго натянутой ракетки. Его носилки отодвинули, и я ос-
тался в одиночестве впереди всей группы. Минуты три лежал так, наблюдая
за перегрузкой. Контейнер в минуту; даже когда лопнул и заменялся один
из канатов, соединявших корабли, работа не сбилась со своего четкого
ритма. Десять минут максимум, и все будет закончено.
Чья-то рука легла на мое плечо. Я обернулся. Около носилок стоял Джу-
лиус Бересфорд.
- И не думал, что снова вас увижу, мистер Картер, - приветливо обра-
тился он ко мне. - Как вы себя чувствуете?
- Лучше, чем выгляжу, - соврал я.
- А почему вас тут оставили одного? - полюбопытствовал он.
- Просто начинается моя принудительная изоляция. Капитан Буллен убеж-
ден, что я оказал Каррерасу противозаконную помощь или содействие, как
это у юристов говорится. Капитан мною сильно недоволен.
- Ерунда.
- Он сам слышал, как я это делал.
- Пусть вас не волнует, что он там слышал. Что бы это ни было на са-
мом деле, он не мог слышать того, что ему показалось. Я сам совершаю не
меньше ошибок, чем средний, заурядный человек, а может и больше, но я
никогда не ошибаюсь в людях. И поэтому, мой друг, не могу даже выразить,
как я доволен, как я рад. Неудачные, конечно, время и место я нашел, но
тем не менее примите мои самые сердечные поздравления. Моя жена, смею
вас заверить, думает по этому поводу то же самое.
Он отвлекал полностью все мое внимание. Один из контейнеров угрожающе
раскачивался в стропах. Упади он на палубу, откройся его содержимое, и
мгновенно для любого из нас понятие будущего становилось чистой абстрак-
цией. Лучше об этом и не думать, забить голову чем-нибудь другим, хотя
бы, например, сосредоточиться на болтовне Джулиуса Бересфорда.
- Прошу прощения.
- Я о работе в моем нефтяном порту в Шотландии, - он улыбнулся не то
моему тугодумию, не то ввиду этой радостной перспективы. - Вы помните?
Очень рад, что вы собираетесь принять мое предложение. И еще вдвое боль-
ше рад за вас и Сьюзен. Сами понимаете, за ней всю жизнь увивалась свора
охочих до денег бездельников, но я ей всегда повторял, что, когда наста-
нет день и она встретит человека, которому будет наплевать на ее долла-
ры, я не встану на ее пути, пусть даже он окажется бродягой. А вы, вро-
де, не бродяга.
- Нефтяной порт? Я и Сьюзен? - я заморгал глазами. - Вы что, сэр?
- Как это я не догадался, как это я не догадался, - его радостный
