ком в другом сосуде (вода) и строгой рукой доливает до нужных градусов С
как Я понял, до сорока любимых и привычных. Смешивает ложечкой, сбросив
туда маленькую щепотку марганцовки. (ТСеребряная!У С подмигнул мне про
ложечку ХолинРВолин.) Теперь каплЯ молока из пакета. Иван Емельянович
(улыбнулся) помешивает. И, наконец, пропускает через снежноРбелую марлю,
отцеживаЯ редкие хлопья.
Было общеизвестно, что продажнаЯ водка в этот год в магазинах всюду
плоха, так что академический ее эквивалент созидалсЯ прямо на глазах: с
улыбкой и без объяснений. Виртуозно, но не торопясь.
ХолинРВолин разливал в тонкостенные химстаканы, а Иван ему пенял:
С ... Не углядел. Срезневского зарубили. И ты, Холин, в этом опреде-
ленно виноват. Срезневский видит больных. Срезневский С врач настоящий.
С НастоящихРто врачей никто и не любит! С хмыкал ХолинРВолин, оправ-
дываясь и вылавливаЯ пальцами из целлофанового пакета кислую капусту.
На столе ничего больше С спирт; и высокие химстаканы. И пакет, напо-
ловину с кислой капустой.
Иван Емельянович поворачиваетсЯ ко мне:
С Больного видеть С это дар. Наш милый и талантливый ХолинРВолин
(когда пьян, он приглупляет себя) тоже великолепно видит больных. Заме-
чательно видит! Но он слишком копаетсЯ в душах. А больные этого не хо-
тят...
С Хотят. Еще как хотят!
С Каждый больной хочет, чтобы его видели, но видели не до конца, Хо-
лин, и не насквозь, а в пределах болезни!
В кабинетном застолье невольно чувствуешь себЯ значительным. И так
приятно обволакивал первый хмель. (Я и не заметил, как выпил.) Разговор.
Стакан тебе в руки. И в мягком кресле. Я даже несколько приосанилсЯ (в
больничнойРто одежке!). Давненько же Я не слышал кабинетных философство-
ваний. А они, как на Олимпе, опять о Срезневском, о диссертациях, о
Минздраве... Я ведь понимал, что мне оказана честь. Дто зван. В разго-
вор, понятно, не лез. Их разговор. Я только слушал, посматриваЯ в окно.
И нетРнет кивал, мол, вполне согласен.
За окном тоже было интересно: разъезд. Машины. БиРбиРбиРби. Забирали
на праздники последних. Такси, что под окнами больницы, дорого, больного
везут лишь до ближайшего метро, пятьсот метров, а дальше беднягу до са-
мых родных стен будут мять в общественном транспорте. Матерые таксисты,
знаЯ расклад, не подъезжали к больнице вовсе. Таксисты помоложе (неопыт-
ные), поняв, что к ним сажают психа, тотчас набавляли цену. Неопытные С
всегда рвачи. Как не слупить лишнюю денежку! ТСовесть у тебЯ есть?У С
кричал родственник.
С Ни совести. Ни денег! С кричал таксист. Они шумно, громко торгова-
лись, опьянев от воздуха. А больной, ежась на весеннем ветру, хотел по-
мочитьсЯ и переступал ногами.
С ... У всякой, даже у самой малоРмальской нацеленности есть острие.
Как это нет цели?.. ИнтеллигенциЯ обрела цели еще при брежневщине.
С Нужда в служивых людях С это цель?..
С Именно! Именно! С ударяет словом Иван, и мне приходит на ум, что
главврач так возбужден и бодр (и так безоглядно выпивает) еще по одной
веской причине, помимо дежурства в праздник. Я вспомнил! У Калерии, стоЯ
в череде больных со спущенными штанами, Я слышал, что Иван Емельянович
ждет Инну, что длинноногаЯ медсестра должна бы прийти, хотЯ как раз се-
годнЯ она и не дежурит. Больные все знают.
С ... А с нами рядом тоже человек интересный и тоже С наша интелли-
генция: писатель! С говорит ХолинРВолин, вспомнив о моем присутствии
(или, может, случайно наткнувшись на менЯ взглядом, блуждающим в поисках
химстакана).
С И что из того?
С А то, что он тоже пережил нервный срыв. Как и всЯ интеллигенция,
котораЯ так страстно подталкивала Время. Но хотел ли он срыва? Отвечай-
те, Иван Емельянович. Отвечайте прямо!.. Дто? Пережить чудовищную нерв-
ную встряску в переходное времЯ С тоже было целью нашей интеллигенции?
С Нет. ОтрицательнаЯ цель С не цель.
ХолинРВолин задирается:
С ЭРэ. Вопрос серьезный. А может, тут философия: может, нервный срыв
это награда и одновременно наша плата за всякое нацеливание, так?.. Еще
серьезнее вопрос к самой нашей интеллигенции С когда целили (то бишь,
имели цель), нервный срыв предощущался?..
И опять ко мне:
С Срыв внезапен. Срыва нельзЯ хотеть даже в интуитивных предчувстви-
ях. Не хотели же вы и впрямь вопить среди ночи и расшвыривать в стороны
своих вьетнамских товарищей?
Я пожимаю плечами: Я вообще ничего не хотел.
С ЭРэ, стоп, стоп! Вы, товарищ, кричали С вы среди ночи проорали са-
нитарам номер нашей больницы. (Я настораживаюсь. У него такое Ядовитое
товаРарищ.) Вы в помрачении рассудка кричали о психиатрической больнице.
И Я вам верю. Вы интуитивно хотели именно к нам. Здесь С ваше место. Но
ведь это не цель?
С Я могу уйти в палату, С отвечаю Я улыбаясь (подвыпившему врачу).
С И что дальше? Ведь праздники!
С Ничего.
Он смеется:
С В палате вы тоже будете иметь единственную цель: хотеть выпить.
Я кивнул (вновь улыбаясь): да.
Иван Емельянович (отошел к окну С теперь он смотрит разъезд больных)
прикрикнул:
С Оставь его в покое. Он приглашен посидеть с нами.
С Он в полном покое!
С Поговори о литературе.
С Но Я хочу его раздергать. Я психолог, а не пюре в обед. Я его раз-
дергаю! Даю слово С он просто мало выпил и корчит из себЯ крутого интел-
лигента. Думает, что он классно умеет сдерживаться. Ничего вы не умеете.
ДоРозаРаа! Доза алкоголЯ мала! Вот и все. Все дело в дозе. А вот выпей-
теРка, сколько Я С и посмотрим С посмотрим, что там у вас за душой: ин-
теллигентскаЯ цель? или вы просто и грубо чегоРто хотите?!
Холин вроде как нападает на меня. Но ведь при этом он подмигнул мне и
(чуть дурачась) подчеркивает нарочитую серьезность слов. Мол, он заводит
не меня, а его, Ивана Емельяновича. Начальника не подзавести С грех. Те-
перь Я слышу, что он передразнивает не только интонацию, но и (карикату-
рит) саму мысль Ивана:
С Нужда в людях, которые имеют цель. Имеют цель, но
ничего не хотят, а?
Иван только мычит от окна:
С МРм...
С Дто ТмРмУ?.. Как можно иметь цель, ничего себе не хотя?! Я теперь
при встречах открыто спрашиваю каждого: кто чего хочет?
Улыбаюсь и в тон ему говорю:
С Хочу кислой капусты.
С Вот! С с восторгом кричит ХолинРВолин. С Но сначала доза С спири-
тус, а?
Выпив, смотрю на свой опустевший химстакан С с неожиданным ощущением
пустого праздника, один, мол, Я за столом.
Так и есть: ХолинРВолин встал и тоже у обзорного окна: они там с Ива-
ном смотрят и вместе костерят медсестру С выскочила в нечистом белом ха-
лате проводить больного к машине! Ботинки толком не надела, шнурки бол-
таютсЯ на полметра...
С Нет, ты только глянь на эту неряху. ВсЯ на виду. И, разумеется, в
праздники!
С Говорено было сто раз.
С Скажи ей сто первый!
С ... А ведь вы (это уже мне!) С вы хотели повидатьсЯ с братом. Сей-
час он придет. Я сделал вам приятное, С объявляет с улыбкой Иван
Емельянович, едва вернувшись от окна к столу.
Это неожиданность.
То есть Я действительно какРто просил (не Ивана, а Зюзина, моего ле-
чащего), чтобы отпустил менЯ на полчаса в отделение ТтихихУ, повидатьсЯ
с Веней. Но предполагалось, что Я надену цивильное и обойду больницу
кругом.
С Сейчас?!. С Предполагалось, что навещу Я Веню в положенный час сви-
даний. ДтоРто ему куплю, передам С то есть навещу как всегда, как
родственник с воли, как брат. (А что Я скажу и что ему передам в на-
чальническом кабинете здесь и сейчас: больной больному?)
Я сказалРспросил (осторожно):
С Может быть, лучше в другой раз?
С ВремЯ удобное. Лучше не будет. Какой еще другой раз! С как бы даже
рассердился, заворчал Иван Емельянович.
И ведь он уже дал туда команду (когда?..), он позвонил, когда насе-
дал, когда менЯ поддразнивал ХолинРВолин, этот вертлявый проныра, учени-
чок, рвущийсЯ в учителя, так Я его себе пометил. С ним спокойнее: ника-
кой реакции на его колкости (а при случае польсти ему С молодой!)
С Но как же так?.. Но Иван Емельянович! С Я с обидой в голосе, Я
вскинулся, зачем лепить одно на другое: давайте отложим приход брата
(разве Я зван не пообщатьсЯ за стопкой в праздник С так хорошо сидим!).
Иван:
С Полно вам. Брат уже идет. (В том смысле, что уже позвонил, позвал и
что ВенЯ уже в коридоре, ктоРто ведет.)
ХолинРВолин вдруг подскакивает ближе. ЗаглядываЯ мне в самые зрачки
(маленький, он еще и сгибался, чтобы заглянуть поглубже), он этак хитро-
вато заговорилРзапел:
С А что это мы так взволновались? Или за наш внешний вид? Или стыдно,
что мы тоже теперь в этой больнице? Ах, ах!.. С И он с подчеркнутой чут-
костью ведет ноздрями. Якобы чтоРто важное он сейчас унюхает в моем вол-
нении.
Глупо. Этот начальствующий мальчишка пьян (лет тридцати пяти) С пьян
и еще шуточки шутит! Будь со мной один Иван Емельянович, разговор с Ве-
ней мог бы и здесь получиться. Я совсем не против пообщатьсЯ с братом в
присутствии умного, знающего человека. Могли бы поговорить, Я бы даже
обрадовался! Но этот дергающийсЯ шут словно специально усиливал чужое
(чуждое) нам присутствие. Дуждое, вплоть до тревоги и до моего (уже ост-
рого) нежеланиЯ видеть брата в этих кабинетных стенах.
ХолинРВолин приплясывал, словно чуЯ поживу:
С Внешний вид? Дто это мы так побледнели?.. А доза? А не вырвет ли
нас с чистогоРто спиртика, а?
Шут меж тем был отчасти прав (и прозорлив): во мне и точно топорщи-
лась стыднаЯ мысль: как Я выгляжу? В этой, мол, выношенной больничной
одежке С каким менЯ увидит брат? что подумает? Сижу молчальником, лишний
в чужом пиру. Никакой. Ноги в тапочках. (Задвинуть под стол поглубже.)
ХолинРВолин совсем разошелся:
С А вот мы вдогон вашего братика сейчас поспрашиваем С чего мы хотим
в жизни и чего не хотим?
Я понимал: с братом они мне давали пообщатьсЯ по моей же просьбе (Я
несколько раз приставал к лечащему), а теперь Я вдруг уйду или, допус-
тим, нахамлю ХолинуРВолину. Нет, нет, отрезано. Молчу.
Я понимал: оба врача убивают скучноватые праздничные часы, которые им
приходитсЯ провести здесь по долгу службы. Они попросту переводят стрел-
ки. Деловек пьет С времЯ идет. А заодно пусть, мол, и братьЯ повидаются.
До них не доходила небрежность, если не вульгарность, их доброго
действа. (Молотком постукивали по микроскопу.) Откуда им знать, что к
каждому свиданию ВенЯ припоминал длЯ менЯ из детских наших лет: вырвав
из тьмы времен, приберегал кусочек детства длЯ суетного и забывчивого
старшего брата. Он отдавал его мне. Обменный интим. Отдавал в ответ на
мой принос двухРтрех Яблок, сыра, свежего хлеба и досужей братской бол-
товни с воли. А сейчас здесь был не Я, а некто в выношенной одежде
больного, в тапках на босу ногу. (ВенЯ впервые увидит меня, как свое от-
ражение.)
ХолинРВолин, ухмыльнувшись, уже спешил скачущим шагом, чтобы открыть
дверь меж отделениями С там слышалсЯ звонок. Как легко поладить с Иваном
и как мешает этот ХолинРВолин, суетный, тщеславный, что за характер! С Я
смотрел ему вслед: если бы гнусный кандидатишко поскользнулсЯ сейчас на
линолеуме и сломал ногу, Я с удовольствием отнес бы его на руках до са-
мого лифта.
Веня...
С ... Также и у нас С праздники! Присаживайтесь. И не стесняйтесь, С
великодушно предложил ему Иван Емельянович.
С О да. Не стесняйтесь, С жесткий голос пьяного ХолинаРВолина.
ВенЯ сел на краешек стула. ЯРто чувствую, что слово праздники на него
давит. (Можно отменить праздник, но нельзЯ убрать праздничность в людях,
в их насмешливых голосах. Венедикт Петрович с опаской оглядывается.) Си-
