(Они тут же сбежали туда насовсем.)
Она нашла спонсоров длЯ литературного журнала. (Журнал тем заметнее,
увы, хирел.)
И не могла она не чувствовать, сколь временно и скользяще ее положе-
ние. Едва демократы, первый призыв, стали слабеть, под Вероничку, под ее
скромный насест, уже подкапывались. Как ни мало, как ни крохотно было ее
начальническое место, а люди рвались его занять. Люди как люди. Ее уже
сталкивали, спихивали (была уязвима; и сама понимала).
Возможно, поэтому, спохватившись (Я так понимаю), она изо всех силе-
нок поспешила делать добрые дела.
В частности, Вероника успела познакомить менЯ с Двориковым. Как те-
перь выражались, вывела менЯ на известного Дворикова С демократ, мос-
ковский депутат (а не почти депутат, которыми Москва уже кишела). Вдум-
чивый и прекрасный, по ее словам, человек. Дуткий. Любящий людей. И так
далее... Оно так и было: и чуткий, и вдумчивый. И людей любящий. Но ко
всему этому у Павла Андреевича Дворикова было еще одно качество, которое
Вероника не назвала (а может быть, не знала, не разглядела) С он был
глуп. Не то чтобы Явно дураковат, разумеется, нет. Образован, интеллек-
туален, даже остроумен, но при всем том, как бы это ловчее выразить, был
он глуповатоРвосторженноРчестен . Таких тотчас подымают в верха в наших
забубенных коллективах С особенно при капитальных сменах начальства. Они
вдруг всех устраивают. Известнейший российский тип времени перемен. Мож-
но чуть иначе и чуть лучше о нем сказать, варьируЯ и уточняЯ, что был де
он честноРглуповатоРвосторжен.
Этот Двориков мне и позвонил. Не вечером, не в поздней расслабухе,
когда с кем ни попадЯ по телефону можно час по душам, а с утра, ранний
был звонок. С самого утреца, когда такие люди, как он, минуты считают и
берегут. Сам позвонил. Все ли, мол, в порядке?..
С В порядке, С отвечаю.
Беседуем. Жизнь, что ни говори, чудо, чудо и радость! С особенно та-
ким вот солнечным утром. Солнце брызжет в мои окна (в окна Лялиных, в
окна Бересцовых, но ведь достаетсЯ и мне).
УтренняЯ телефоннаЯ беседа с Двориковым тоже в радость и приятна уже
сама по себе (хотЯ он немного комплексует, говорЯ с агэшником, не без
того). Но ведь как всякий, кто после перемен так легко и так сразу нашел
себЯ в звездной высоте, то бишь в больших начальниках, он не может не
чувствовать себЯ чуточку неловко. (Дто говорит о нем хорошо.) Сам Двори-
ков, а не хухрыРмухры, товарищ Двориков, господин Двориков всерьез
расспрашивает менЯ о моей судьбеРзлодейке С о моих десятилетних непубли-
кациях С о моей общажноРсторожевой жизни и жизни вообще. А жизньРто, меж
тем, торжествует. Да, говорю, слышу. Слышу жизнь. Слышу ее триумф С мы
победили! И солнце в окна, и позавтракал Я отменно (продуктами Лялиных),
и чай на столе душист, и приятельРдепутат вовремЯ вылез из кустов, чтобы
сыграть на рояле.
Ведь как кстати! С Я про рояль, оказавшийсЯ не только в кустах, но и
рядом с большим дуплистым деревом, с дубом. (Где в дупле, как оказалось,
давно уже проживает замшелый подванивающий агэшник.) Я говорю, Павел
Андреич, а не выпить ли нам крепкого чего С поРтоварищески вместе и с
утреца? С А он, смеясь (у него звонкий молодой смех), отвечает, нет,
нет, нет, не выпить, нас жизнь еще не переехала, чтоб пить с утра. Пос-
мотри, мол, какое солнце! какое времЯ сейчас на дворе: какое тысячеле-
тие!.. С Он, депутат Двориков, беретсЯ к тому же помочь получить мне,
бездомному сторожу чужих кв метров, мою, да, да, мою квартиру, С он с
тем мне и звонит, однокомнатную, пустую и близко от метро. Как раз та-
кая.
Квартира С это уже слишком.
У менЯ квартира. (Звучит как музыка.) Однокомнатная, в ней нет ниче-
го, кроме раскладушки. Но уже есть (уже дали) ключи.
Я туда только и принес что свой старый чайник да коробку с заваркой.
Поставил в кухне на подоконнике. Кв метры девственно пусты и вздрагивали
эхом от шагов, от первого звучаниЯ голоса.
А сама комната оказалась хороша, светла и потому совсем уж пуста, как
начало мира. Но в том и почерк, что так эффектно (так сразу) распахнув-
шеесЯ длЯ менЯ пространство жилья, и в особенности большая, с солнцем
комната, не показались мне началом . Не могу объяснить. Дутье пса. Бом-
жовый нюх. (Вот когда мне в общаге предложили посторожить первую богатую
квартиру, Я поверил: начало.)
Из окна комнаты не был виден ни один перекресток. (Был лишь отдален-
ный, легкий гул машин.) Обманчивое чувство новизны С вот что Я почуял и
услышал в звучной гулкости тех стен. Казалось, в рисунке Кандинского на-
ша цензура соскребла сабли, завитки и кружки, оставив лишь водяные знаки
их присутствия. Намеки в пустоте мира С тоже абстракт. Но абстракт до
той отчужденной степени, что кв метры лежали холодные, а даренаЯ раскла-
душка (единственный на них предмет) представилась дряхлой и короткова-
той, да и уже занятой чьимРто телом. На раскладушке лежал, храпел (гул
машин) невидимый хозяин. Не Я. А Я только стоял среди голых стен, как
перед открытием мира, которое, увы, всеРтаки задерживается. Возможно, у
Вас. Вас. Кандинского на примете всегда была вот эта пустая, выданнаЯ
случайным чудом квартирка. Комната 20-х годов. Как заготовка. Видок на
будущее: можешь малевать на любой из четырех голых стен С в любую сторо-
ну подаренной тебе пустоты. (Рисуй, но не говори себе и другим, что на-
чинаешь заново.)
Депутат Двориков привел сюда же (Я и часа не пробыл, чутье!) некоего
бездомного человека, чтобы пожить здесь двеРтри ночи. Пустите его на
время, попросил меня. Пустите пожить потерпевшего . И подтолкнул гостЯ
вперед. Тот протянул мне руку.
Я, разумеется, пустил, но Я не обманулсЯ С мне достаточно было гля-
нуть глаза в глаза, когда тот вошел и Явно нехотЯ пожал мне руку. Прох-
вост выдавал себЯ за страдальца. За опального. И (как все они) за лагер-
ника, из тех редких наших лагерников С из числа, мол, самых последних!
Вот он С суровый лицом, вернувшийсЯ наконецРто в родную Москву и Ярив-
шийсЯ теперь на всех тех, кто сладко жил при брежневщине. ТОдна?..У С
это он про комнату, про количество комнат.
17
Он заметно скислил лицо: он Явно ожидал получить. (Он
ожидал чегоРто, достойного его колючей судьбы.)
КакойРникакой, но не голой же, как начало мира,
маленькой однокомнатной квартиры!
Я тут же стал подначивать: как это жить вместе? а как спать?
С ... ВсегоРто одна раскладушка. Предупреждаю! В подобных случаях
сплю валетом С Я строг, старомоден и предпочитаю обнюхивать чужие ноги,
но не чужой рот.
Лагерник завопил, замахал руками С как так вместе? как так вдвоем?!.
С Не слушайте, не слушайте его, Сергей Романыч, С заговорил, заспешил
Двориков. С Петрович С добряк. Это только ворчанье. Ворчит, корчит из
себЯ буку! Он тоже из потерпевших, непризнанный писатель. ВотРвот станет
широко печататься. Все сделаем, чтобы ему помочь. Уверяю вас, он хороший
писатель!..
С Все про менЯ знает, С подмигнул Я лагернику.С Жаль, не прочел ни
строки.
Я уж увидел, углядел по лицу, что тот не согласитсЯ жить вдвоем.
Прохвост понимал, что куют железо горячим. В лагере, Я думаю, он не был,
да и в ссылке едва ли далеко, такие глаза. Выпросил себе документы (из
слезного сочувствия). А скорее всего, прикупил С сказал, что в пути по-
терял, С ему тут же за денежку выдали заново. Мне все хотелось спросить:
сколько стоит сегоднЯ новый паспорт? а сколько стоит новехонький и чтоб
в нем поставили сибирскую прописку?.. Конечно, он знал роль. Ее уже все
умники знали. (Как одежку, примеряли, кто к лицу, кто в талии.) А может,
и жертва, они зубастые. Он ведь не сразу осердился: он еще покочевряжил-
ся, поломалсЯ перед Двориковым С он де свычен страдать. Он и на морозе
спал, в болоте спал, на лесоповале его какРто ночью обоссали, ко всему
привычен, С он готов спать в сарае. Он де и не ждал от мира справедли-
вости.
Но ему, и правда, некуда было деться. (Ладно. Может, ему нужнее.) Ес-
ли страдалец ничего себе не найдет попросторнее и с видом на набережную,
если осядет в этой однокомнатной, Я попросту вернусь в общагу. Но, мо-
жет, лагерник сам уйдет?.. Не спеши, сказал Я себе.
С ... Да что вы заладили С лагерник! лагерник! С взвилсЯ он на меня.
С Я был в ссылке!
С Извини, С сказал Я, перейдЯ на ТтыУ, мы с ним ровесники, оба полу-
седые. (Обоим нужна крыша над головой.)
С Товарищи! Дорогие мои! С утешал, успокаивал нас Двориков. С Госпо-
да! Не ссорьтесь. Мы толькоРтолько начинаем жизнь С у нас все впереди.
БлагодарЯ Дворикову, его честному лицу, Я и уступил. Уступил мои го-
лые кв метры на недели двеРтри , пока ссыльному не подыщут чего получше.
Возможно, Я и уступил потому, что квартирка не показалась мне началом. Я
какРто сразу в нее не поверил. Была слишком длЯ менЯ хороша. Дистая. С
окнами в сквер.
Опальный еще и обиделся. На менЯ и на Дворикова, конечно, С на людей,
что ему недодали, на весь мир! Он с сибирских времен уже ни с кем не мо-
жет жить вдвоем. Ни есть из тарелки. Ни спать ночью...
Я хотел возразить, мол, и в общаге иной раз повидаешь больше, чем в
ссылке. (Но не возразил ведь. А меж тем чистаЯ правда.) КакРто, по необ-
ходимости, Я спал на кровати вдвоем с маньяком. Зима лютая, пол ледяной,
а кровать одна. Неделю Я с ним мучался. У него была ночнаЯ защитноРаг-
рессивнаЯ маниЯ С он де окружен врагами и враги подползают к нему непре-
рывно. Днем был вполне нормален, а едва засыпал, вел бой в окружении.
Враги подползали со всех сторон. В течение ночи он душил менЯ раза три,
пока Я не дал ему в зубы с такой силой, что еще неделю у менЯ были раз-
биты костяшки пальцев. И так тяжело печаталось на машинке.
Механизм вытеснениЯ оказалсЯ прост, можно сказать, простейш: тот
ссыльник (опальник) так и не отдал мне мои гулкие кв метры С мою пустую
и однокомнатную.
А как быть: ну, некуда детьсЯ стареющему нервному человеку! И какое ж
тут сравнение: он был ссыльный, а менЯ всего лишь не печатали . А та но-
венькаЯ двухкомнатнаЯ (с хорошим видом) квартира, которую ему лично поо-
бещал господин Двориков, оказалась тоже занятой (с ходу, поРцыгански,
среди ночи!) С оказалась вдруг и уже занятой, заселенной другим опальным
человеком (из Сибири, да еще с семьей). Тот также наговорил Дворикову о
своей несчастной судьбе, и сердобольный демократ разрешил ему (с сибирс-
кой семьей) пожить в квартире те самые двеРтри недели, что оборачиваютсЯ
в вечность. Бедный Двориков!.. Как он металсЯ и лез из кожи, как востор-
женно пыталсЯ нам про наше будущее (про наши будущие квартиры) все
объяснить, С как он хотел, чтоб нам всем было хорошо. Всем , он настаи-
вал на этом стареньком и опасном слове С всем хорошо! ЭтогоРто и Бог не
смог сразу; и вот ведь растянул на изрядное время; ждемРс.
С...Не получается. Но не падайте духом. Не огорчайтесь, С тарахтел
Двориков мне по телефону, звонил, опять ранним утром.
Я и не думал его винить. (Вот ему бы не падать духом. Забыл ему это
сказать.)
Именно так: глуповатость как следствие известного желаниЯ стать со
всеми хорошим, очень хорошим С мол, пустьРка и этот, пятыйРдесятый чело-
век запомнит, какой Я был хороший! Вероятно, Двориков был вполне безда-
рен с точки зрениЯ перемен, наступивших длЯ и в России, но ведь он ста-
рался. Уже чтоРто. Уже спасибо.
Это ведь он, Двориков, почти что дал мне квартиру, привел в нее, по-
казал. Раньше не показывали... И опять же он, московский депутат Двори-
ков, а не ктоРто еще выручил и помог мне, когда Я двинул ухмылявшегосЯ
ментаРдружинника. (В челюсть. За просто так.) МенЯ бы там искалечили, а
Двориков выручил, не отдал на расправу; сказать проще С вызволил челове-
ка из камеры. Не мелочь.
