- Товарищ... Прощай, друг!..
... Комната пустела. В широком солнечном луче перекатывалась пыль.
- И меня убьют... - тихо сказал Крутояров, отворачиваясь к окну. - Я
знаю... я знаю...
---------------
XIII.
Полковник-невидимка.
К двум часам дня осажденные сдались.
Первые десять человек, пропахшие порохом, вышли на площадь. Озверев-
шие повстанцы окружили их:
- Бей эту сволочь!
- Ага!
- Слаба кишка супротив армии!
- Прикладом их, прикладом!
- Ишь, гад брюхатый... Комиссарчик, гришь?
Кто-то ударил Крутоярова обрезом наотмашь: Крутояров крикнул, закрыл
лицо и мешком свалился на камни. Быстров кинулся к нему. Коренастый
красногвардеец угрожающе замахнулся кольтом:
- Отойди, жид!
Быстров выпрямился. Запекшиеся губы его дрожали от бешенства. С виска
капала кровь.
- Ведь это... Что же это?..
И крикнул вдруг из последних сил, развернув руки:
- Бейте здесь! На месте!.. Эй, вы!..
В толпе загоготали:
- Ишь ты!
- Нервенный человек, што и говорить.
- Да ты дай ему, товарищ, по кумполу!
- Пра... Чего измываться-то?
Пленников повели, окружив стальной щетиной штыков. Смерть стояла пе-
ред глазами. На улицах, между тем, собрались любопытные, тыча в аресто-
ванных пальцами.
Толпа увеличивалась, послышались торжествующие возгласы:
- Так их, так солдатики!
- Спасибо!
- Ура!
Избивая прикладами, коммунаров доволокли до тюрьмы. Каменная коробка
зловеще оскалилась черными впадинами решетчатых окон.
Впускали поодиночке.
Быстрова втолкнули в камеру. Вдруг почернев, он прохрипел, хватая ру-
ками воздух:
- Воды... немножко...
И упал на грудь Лапицкого.
---------------
В 23 часа Советская власть в городе пала. В 23 часа 10 минут по всем
проводам была разослана телеграмма:
"Всем железнодорожникам по всей сети Российских желдорог. Военная.
Власть большевиков в Энске низложена. Движением руководит повстанческий
комитет. Арестовывайте членов чрезвычайных комиссий, комиссаров и всех
врагов народа. Не пропускайте большевистских эшелонов. Если нужно разру-
шайте пути".
Утром на стенах домов, на заборах, распластался белой чайкой
ПРИКАЗ N 1.
"Сего... марта я, по избрании повстанческим комитетом, принял на себя
командование войсками энской группы, восставшими против правительства
Троцкого и Ленина.
Полковник Копытовский".
Ранним вечером на улицы вылетела стая мальчишек. Они совали прохожим
листовки и, надрываясь, орали:
- Слободная торговля!.. Слободная торговля!..
- Последнее распоряжение полковника Копытовского!
У заборов останавливались толпы и читали вслух, обсасывая каждое сло-
во:
"С сего числа в городе и уезде объявляется свободная торговля всеми
товарами.
Полковник Копытовский".
Рядом - другая листовка, и читали ее про себя:
"Лица, коим известно местопребывание комиссаров и коммунистов, а так-
же домовладельцы, где они проживают, должны немедленно донести мне.
Иначе - повешу.
Полковник Копытовский."
Уличная жизнь потекла по прежним своим истокам. В тот же вечер откры-
лись кафе. Кто-то уже спекулировал на советских бумажках, уверяя
пальцем, что выпущены новые деньги с портретом полковника. Почти неощу-
тимо прошла по городу волна обысков. Заходили в дома вооруженные до зу-
бов победители и застенчиво шаркали по комнатам, выискивая коммунистов и
оружие. В течение суток вокруг таинственного полковника сплелись леген-
ды. О нем стали говорить утверждающе, не видя в глаза. Впрочем, на дру-
гой день, на сквере, собрав толпу слушателей, какая-то экзальтированная
дама доказывала, что "он душка и блондин с усиками в искорках".
- А ты видала его? - мрачно спрашивал чернорабочий.
- Усики, говорю, видала!
Дама брезгливо поджала губы, потом стала вдруг необычайно высокой и
выплюнула:
- Довольно, гражданин, тыкать. Это при той власти. А теперь - ах, ос-
тавьте!
В публике засмеялись, стали шутить. Коснулись обысков.
Некий молодой, прыщавый человек, заложив за ухо окурок, рассказывал:
- ... Приходють, понимаете, в комнаты. Шасть-шасть - ничего. Дамочка,
вот в роде вас, хозяйка, спрашиваеть: что, собственно, вам нужно, граж-
даны? Я, грит, не какой античный элемент, а в роде как против. А сама
трусь-трусь. Сами понимаете, положение крахтическое. Туды-сюды, вдруг -
бах! Лежит у в передней коробка такая с выбоиной, в роде как шляпная. "А
это, спрашивають, что за снаряд?" Дамочка в перепуг: "Это, грит, не сна-
ряд, а тут мужа моего цилиндер." Те на своем. Упористы. "Это, отвечають,
вам не апчхи. Пожалте в штаб." А сами в нерешительности не берут короб-
ку-то, ха-ха-ха!..
---------------
XIV.
Глава документальная.
Двое суток город занимался исключительно чтением. Читали толпами,
вслух, про себя в одиночку, лезли коллективом на спины. Улицы повеселе-
ли, оклеенные и переклеенные вдоль и поперек.
Контр-революция осторожно щупала обывательские мозги.
"К НАСЕЛЕНИЮ.
Советская власть умирает. Петроград накануне падения. Москва ждет
сигнала, чтобы сбросить иго каторжников и негодяев. В Туле волнения. Мо-
билизованные повсеместно отказываются воевать. Известия о революционном
движении в странах Согласия раздуты и подтасованы. Граждане! Сбросьте
гипноз! Оглянитесь, подумайте, поймите! Рассветает. Близок лучезарный
день! Большевики кажутся вам сильными, потому что вы стоите на коленях.
Встаньте с колен!"
Ниже - гигантским шрифтом:
"НАШИ ЛОЗУНГИ.
1. Вся власть Учредительному Собранию.
2. Сочетание частной и государственной инициативы в торговле и про-
мышленности.
3. Железные законы об охране труда.
4. Земля - народу.
5. Вступление русской Республики в лигу народов.
Повстанческий комитет."
На базаре, запруженном крестьянами, ринувшимися из деревень пожи-
виться, читали с возов в разных концах, упираясь в каждое слово:
"Крестьяне! Ваши дети и братья, мобилизованные Троцким и другими
преступниками, севшими на шею народа, восстали против Советской власти.
Большевики разбиты. Никто не посмеет отныне отнимать у вас хлеб. Мы кон-
чили войну и заключили мир. Крестьяне! Бейте в набат! Гоните советскую
сволочь из ваших сел, выбирайте повстанческие комитеты!
Командующий 1-й армией Народной Республики
Копытовский."
На третий день, неизвестно кем, в рабочих кварталах по окраинам горо-
да было расклеено следующее:
"Товарищи рабочие, крестьяне и красноармейцы Энска!
Преступной, черносотенной рукой в Энске поднят дикий мятеж. Обманутые
солдаты, бросив фронт, постыдно бежали. Свое оружие они направили против
великой Октябрьской революции, оружейными и пулеметными залпами эти раз-
бойники пытаются смести рабочую и крестьянскую Советскую власть. Дав-
но-ли немецкие жандармы, как звери, терзали ваше истощенное тело? Неуже-
ли вы, несчастные бедняки, рабочие и крестьяне, для того страдали в це-
пях рабства, чтобы всякая белогвардейская банда вам садилась на шею?
Полтора года Советы трудовой республики боролись с Корниловым, Каледи-
ным, Красновым, с помещиками и капиталистами. И вот теперь, когда глав-
ные трудности пройдены, вам говорят: свергайте Совет. Враги революции
кричат: долой гражданскую войну. Рабочие и крестьяне! Не верьте этим ли-
цемерным словам. Если Энские черносотенцы против войны, спросите их, по
какой программе они стреляют из пушек по городу? Мы знаем, что тяжелая
разруха и голод обездолили трудящихся России, но разве пьяные толпы воо-
руженных дезертиров накормят голодных? Разве гранатами и бессмысленным
зверским убийством самоотверженных революционеров уменьшится народное
горе? Мы призываем вас не поддаваться на провокацию. Погромщиков ждет
суровая кара. Во имя пролетарской революции - вместе с нами поднимите
меч против угнетателей. Смерть им!.."
Большевики не сдавались.
---------------
XV.
"А ты в нас стрелять будешь?"
Быстров бредил вторые сутки. Лежа на шинели, головою к дверям камеры,
он бессознательно обшаривал липкие стены скрюченными пальцами.
Рядом сидел Лапицкий, заросший бородой, черный, с кружкой воды в ру-
ках.
- Погоди, Коля... Коля!.. Ф-фу ты, чорт! Ведь нельзя же так. Ты
выпьешь всю сразу. Здесь есть еще товарищи... Глотни!.. Вот... Довольно.
- Жжет... жжет, - стонал Быстров, цепляясь за стену, - вот тут.
Он схватился за горло и разорвал на груди рубашку.
В камере было душно. На сыром захарканном полу спало вповалку нес-
колько человек. Сверху, через квадрат оконца падал скупой вечерний свет.
- Нам ничего не дают двое суток, даже воды, - тихо говорил Лапицкий,
будто самому себе. - Крутоярова и Краузе с нами нет... Это хорошо. О них
будут вспоминать, обнажая головы, как о борцах. А мы...
Он выпрямился и хрустнул пальцами.
- А тебя опрокинут головой в нужник, будут сечь плетьми и ты не пик-
нешь, потому что... Не надо было сдаваться, или не надо было начинать.
За дверью камеры тяжелым гулом отдали шаги. Чей-то сиплый голос ска-
зал "отворяй" и замок охнул протяжно.
Вошел человек в матроске. В одной руке он держал фонарь, в другой
лист бумаги. Заслоняя ладонью свет, человек оглядел камеру и рассмеялся.
- Спите?.. Ну и спите... покуда.
Повернул фонарь на Лапицкого, вздрогнул.
- Ты кто?
Тот встал, заслоняя собой Быстрова.
- Так скоро?
Вошедший поставил фонарь на пол, подошел к Лапицкому вплотную.
- Сволочь, молчи! Ты кто, я спрашиваю?
Зажав фонарь подмышками, заскреб по бумаге пальцем и запыхтел.
- Быстров ты будешь?
Лапицкий с минуту медлил.
- Да... Я.
Человек в матроске снова залился икающим смехом.
- Плохо... Ха-ха!.. Братишка, а?
И топнув ногой, так, что свеча в фонаре потухла, неожиданно завизжал:
- Скидавай! Все скидавай, распро!.. Об... городок, каиново племя?
Скажи, сука чортова, сколько уворовал? Эх ты... мразь партейная!
Лежавшие на полу, заворочались. Быстров громко вздохнул, заметался:
- ... Белевич... дивизия... идет...
- А это кто?
Лапицкий запахнул на груди кожух.
- Не знаю. Вы согнали нас, как табун.
- Хм! Одного поля... Скрываешь? Все равно - к утру амба. Каюк, това-
рищи, а? Ха-ха-ха!.. - И, обернувшись к двери, крикнул:
- Заходи!
Вошли трое, задышав спиртным перегаром. Один низковатый, саженнопле-
чий, с облупленным носом, подойдя к лежавшим на полу, пихнул ногой, ска-
зал мрачно:
- Сапоги! Одежду!
Второй солдат, стаскивая с себя рванье, икнул.
- В роде, как амундирование на армию... Комиссар, гони штаны, что
хмуришься!
Широко расставляя руки, как бы заслоняя Быстрова, Лапицкий медленно
стал раздеваться.
---------------
Оконце вверху залепило синим пластырем ночи. Духота распирала камеру.
Кислый, муторный запах от спящих, от слизи на стенах стоял в недвижном
воздухе.
Лапицкий спал сидя, прислонясь к стене, когда был разбужен толчком.
Человек в матроске светил фонарем прямо в глаза.
- Собирайсь! - отрывисто бросил он и, обернувшись к спящим, оглуши-
тельно заорал: - Вставай!
Лапицкий поднялся, расправляя члены. Он улыбался.
- Товарищи, не бойтесь! Вместе ведь?.. А этого, - он указал на Быст-
рова, - не троньте.. Сам кончается.
Голос его дрогнул.
- Вы хлюсты живучи, - усмехнулся человек в матроске, - небойсь, дой-
дет. Эй, барин советский, - заорал он снова, схватив Быстрова за шиво-
рот, - ха-ха-ха!.
Быстров не двигался. Лапицкий отдернул руку и, приблизив лицо к лицу,
сказал в упор:
- Не трогать его. Понял, мерзавец?
Человек в матроске слегка отшатнулся, раскрыв широко рот и, поставив
фонарь на пол, крякнул.
- Кхм!. Хм!. Ха-ха-ха!. Ты тово.. Видал?
Не спуская глаз с Лапицкого, вытянул из кабуры браунинг.
