и значит - даешь шмар.
А шмары уже ждут, уже наготове, уже вызывают парнишек то визгом, то
хохотом.
И пошла игрушка.
Сенька Дворняжка нагнул Верку Дырявую за голову и начал "откачивать
воду". Та крякнула, пискнула, потом, озлясь до слез, ткнула его под жи-
вот и, вырвавшись, оголенно захохотала.
Суфлер тащил Саповку со скамейки и, когда она вставала, крепко бросал
ее обратно. Блин Володька тянул Маньку Швабру за ногу. Она грузно скака-
ла за ним, вырывая ногу, и, сковырнувшись, обложила его хлестким, как
оплеуха, словом.
Так же и шкеты Филька с Коськой. Оба давно уже вертелись около двух
"шкиц", точно были привязаны к ним неразрывной резинкой. Резинка эта то
растягивалась на расстоянии всего сквера, и тогда шкеты обсуждали "где
баб пристроить", а "бабы" наспех поправляли платочки и поддергивали чул-
ки. То резинка вдруг сталкивала их вместе, и тогда поднималась щенячья
возня с визгом и коротким плачем шкиц. Казалось бы, что этой игрушки и
хватит.
Но мало! мало. Уже и шмарам скучно. Уже шмары начали танцовать. Это
наступал тот момент, когда и парнишки и девчонки вдруг чувствовали, что
что-то у них не то, что-то нехорошо, коряво, что-то даже обидно. И это
сознание круто свертывалось у всех в ком злости.
- Так бы и скрипнул какому фрайеру.
- И-их! Кабы комса прихряла! Уж и измутохали бы, лярва! - вожделенно
открыл суть сегодняшнего дела Дворняжка, - не лезь, лярва!
- Бро-ось! Я говорил - плешь, вот и есть, - с тоской проныл Блин. -
Не будут они.
Но зато фрайер как по заказу появился. Какой-то кругленький франтик с
маленьким бантиком (кис-кис) на шее и тихонькая девица, аккуратненько
слипшись боками, сунулись в сквер.
Даже не смигнулись парнишки.
- Ах ты так! Ты кис-кис мое мять! - наскочил Блин на Фильку.
А Филька уже знает, что надо, и цап по рукаву Блина.
- Так ты и драться еще! - заорал Блин и за ним.
Филька от Блина, да прямо на лакированные "лодочки" девице.
Фыркнул франтик, зашипела девица.
- Маль-чишка! Уу!
- Га-га-га! Кис-кис! Гляди склещились как!
- Брысь на крышу! Разливай их!
- Ай-яй-яй! Они льются! Мое платье!
- Пардона даю, гражданинка. Сорвалось...
- Это хамство! Это возмутительно! Уйдем отсюда, Соня.
- Нахалы! Хулиганы!
- Что-о!
- Сунь! Наверни им!
Тяжело заскакал по мостовой булыжник, но и он не догнал франтика и
запакощенную Суфлером девицу.
Гогот, визг, все резкое, вывороченное, обозленное.
Но мало, мало! Чего бы огромного, настоящего, чтобы выскочить, выр-
ваться из себя! Показать! Удивить! Где? Куда?
- Волгарь прихрял! - почти шопотом бросил кто-то.
И точно вспрыснуло лихорадкой парнишек. Разом отошли они от шмар и
сгрудились, озираясь по сторонам.
- Волгарь!
- Петька Волгарь.
Вот оно настоящее. Волгарь. Петька Волгарь. Который вчера только...
- Шухер! Не горлови лох. Стукну.
О настоящем надо молчать. Молчит и сам Волгарь в темном углу сквера.
Он без шмары. У него и не было шмары. И не хотел он их. Думал он про од-
ну, думал. Но она... нет ее... Смылась она...
- Влил, братишки. Не мог он... - в зависти усумнился кто-то.
- Пошел ты в сапог. Говорю - знаю.
- И ее?
- Ну да! Видишь ли так: когда он догнал Кляву у моста, тот обернулся,
да ему в рыльник и за шпайкой полез. Не стерпел, знаешь ли, Волгарь
схватил его за душник да к перилам. И скинул. Тут Васка откуда взялась и
Волгарю в нюх. "Ах, так!" - Волгарь взял ее поперек, завернул катушки и
за ним бросил. Все равно, грит, ни ему, ни мне тогда. Потом нашел
мильтона: "Братишка, грит, там кто-то купается" - и на хазу.
- Шухер! Сойди! Векша!
Затихли шмары. Как бы засторонились они от парнишек, как бы охладели
к ним даже. Но заострились они, чтобы не мешаться, чтобы шире была пар-
нишкам дорога. Они и охладели, но от ожиданья. Это ожидание чего-то, что
вот-вот готово сорваться, встряхивало их ознобом и мгновенной весе-
лостью.
Затихла будто и братва. Но взгляды колкие и нещадные, хриповатый,
осунувшийся голос говорили о другом. Жажда до гнета нагрузить свои плечи
деятельностью, размахнуться, прыгнуть, потешить и потешиться и тут еще
вчерашний, "настоящий" пример Волгаря, все это сперлось внутри парнишек
и хотелось и ждало как динамит в бомбе.
Но ждать не в моготу. Грудь распирает. Филька уже не выдержал и раз-
бил камнем электрический фонарь. Уже Суфлер мякнул сапогом в беременное
брюхо собачонке. Шмары стабунились в углу.
Грабеж, убийство, изнасилование, - вот что рождают эти моменты.
- Ком-со-ма-а! - раскаленным шилом проткнул назревшую бомбу Коська.
И лица у всех точно стянуло холодом. В карманах зашевелились ножи.
Это комса идет в резку за Кляву и Васку. И пусть парнишки знали, что они
тут не при чем, все равно: оправдываться признавалось только шабаром да
булыжником и значит - даешь комса.
Комсома же веселой и размашистой толпой, с хохотом ввалилась в сквер.
Подпрыгнул шкет Коська.
- Фи-й! Греми наши!
И...
Произошло невероятное.
---------------
Только что Филька разогнался на комсомолку Шуру Васильеву, его хвать
налету комсомолец Жилкин и в тиски.
- Ты чего, паренек, а? - повернул он Фильку к себе лицом.
- А ничего! - сшибся с наскоку Филька. Он сейчас только заметил, что
в толпе больше половины комсомолок, с которыми чего же драться.
- Ничего, говорю!
- Вот так будь здоров - таскай с мясом? Так-таки и ничего?
Тут подскакивают Суфлер с Дворняжкой. А сами так и ходят, так и рвут-
ся, так и ищут, с кого начать, хотя и заметили то же, что и Филька.
- Кто тебя, Филька? Который? Давай его!
- Да ни который, товарищи, сам сорвался. Мы его спрашиваем: "Ты чего,
паренек?" а он говорит: "Ничего".
- Почему, из-за чего не пойму ничего? - удивилась Шура.
- Так в чем же дело, товарищи? - вопросительно заулыбались комсомол-
ки.
- А ни в чем! - дав своей горячке другое направление, выставили клеши
парнишки. - Сойти вам надо отсюда. Понятно?
Вскипели комсомольцы. Кулаки набухли железом.
- Как, товарищи? Что?
- Поцелуй... - и не договорил Суфлер скверную прибаутку. Уж очень од-
на комсомолка на него посмотрела, как будто бы он был кислый. И тут же
заторопилась сказать.
- Вот что, товарищи, бросимте всю эту трепологию. Право же тощища.
Давайте-ка лучше перезнакомимся. - Настя Карасева, - протянула она руку
сбитому с позиции Суфлеру.
- Катя Иг... Птицина, - сунула Катя ладонь Дворняжке.
- Тоня... Зверева! - хлопнула Тоня по рукам с Володькой Блином.
- Виш-невская, - плавно поднесла Шура Васильева к носу Фильки пальцы,
как это делают в кино графини, чтобы, значит, приложиться к ноготкам.
Глянул на нее Филька этак дерзко и замашисто, да как чмокнет ее в ру-
ку и завизжал что поросенок, колесом завертевшись на месте.
- Го-го-го!
- Ха-ха-ха! Ура! - загрохотала комса с парнишками как один.
Сразу в сквере точно просветлело.
И что было дальше, Митька Пирожок так говорил:
Тут и шмары прибежали. "Что такое?" "Да Филька шкет". А комсома уже
не зевает и кренделем к ним, знакомиться лезут. Те хихикают в платочки,
не соглашаются, на своих сначала глядят. Но видят, что свои-то парнишки
- и все равно им, начали они тоже со строгостью, по-буржуйски фамилии
свои отвечать.
Комса же как по заданию и очухаться никому не дает: "Где работаешь?"
- "Да там". - "А у нас вот что". - "А я на Бирже". - "И я, и я". Кто
представлять начал всякие злости веселые. Парнишки в цвет, им не сдают.
Жилкин затянул:
Провожала меня мать
Прово-жа-ла-а! - подхватили все.
И пошла.
---------------
- Волгарь! Петька идет!
Это Коська вскрикнул и мячом отскочил от комса.
Весь хохот точно захлопнуло крышкой и смяло. Чужое и враждебное по-
вернулось к комсомольцам.
Из темного угла выходил Волгарь.
Вся гамазуха, точно проглотив холоду, подалась к Волгарю и встала
против комсомольцев как-то боком, как бы наготове ударить хлеще или убе-
жать. И хотя поза эта сейчас была смягчена какой-то нерешительностью и
даже, может быть, смущеньем, все же видно было, что присутствие Волгаря
быстро овладевает парнишками.
После вчерашнего примера Волгаря выперло из уровня местной шпаны за-
метной силой. Эта сила, как и всякая новая, привлекала особенное внима-
ние, порабощала и обязывала. Было почти сладко подчиниться ей, встать
под ее покровительство, ознакомиться и проверить ее, чтобы через все
это, овладев ею, снизить ее до обыденности, то-есть отомстить хотя бы и
за временное превосходство.
Но пока Волгарь властвовал. И он, это чувствуя, так и рвался еще бо-
лее выдвинуться и окончательно подавить гамазуху.
Колесом изогнув руки и подпрыгивая, точно собираясь начать чечотку,
он пятерней зачесал в паху и расставил ноги перед комсомольцами.
- Парле-марле со шкварками, га, га, га! А это какая же растыка со
мной-то познакомится, э? Какая же она, э? Нет что ли такой, га, га, га!
- глумился Волгарь над молчащими комсомольцами.
Шмары подстрекающе хихикнули. Парнишки встали боком резче и опреде-
леннее. Перевернулось что-то и среди комсомольцев.
Волгаря же так и задвигало от сознания своей силы. Он заворочал пле-
чами и уже злобно, с прямым вызовом, крикнул:
- Которая же, говорю! Ну?
Нависла грузная тишина. И ее нарушить смел только Волгарь. Но когда
эта тишина сгустилась настолько, что душно стало дышать, в эту тишину
вонзилось короткое и четкое:
- Я!
Против Волгаря встала Васка.
- А хочешь и я, ха.
Это сквозь закуриваемую папироску подал Клява.
Две дюжины разинутых ртов повернулись к Васке, и в тот же миг эти рты
искривились и стиснули челюсти, вернувшись к Волгарю. Покривились и
стиснулись они так же как и у Волгаря, точно лица парнишек были зеркала-
ми.
Но эти зеркала все же не отражали всю ярость Волгаря.
Он, по-бычьи выкатив глаза, задвигал нижней челюстью, точно растирал
песок зубами. Его руки бросались то в один, то в другой карман, что-то
отыскивая и не находя. Он всем своим видом как бы говорил: "Ну уж пого-
ди! Теперь-то погоди! вот сейчас, вот сейчас я! сейчас, сейчас!"
И эта подлинная ярость как-то жестко восхитила парнишек, возбудила в
них чуть ли не жалость к Волгарю и толкнула их на его сторону. Не струсь
Волгарь, и все бы ему простилось, даже сегодняшний обман, что он утопил
Васку. Но в нравах не было у парнишек легко сдавать свои позиции.
Волгарь же, не найдя ничего в карманах и даже в своей ярости (а мо-
жет, просто в ошеломленности) почувствовав, что "ждать" больше не будут,
надо действовать, побежал к мусорной куче.
- У будки! У будки! - крикнул ему в помощь Коська и дьяволенком гля-
нул на Васку.
Но уже Волгарь полубегом надвигался на Васку, как-то деловито взвеши-
вая на руке полупудовый камень.
- Васка! Ай-яй!
- Стреляет!
- Петька!
Шарахнулась гамазуха. Волгарь же встал как врубленный.
Он встретил направленную на него Васкину руку, которая угрожала
смертью.
Оторопь еще слепила глаза отскочивших парнишек, но и сквозь ее они
все устремились к Волгарю. Жаль, до злости было жаль такого скорого и
бесславного поражения Волгаря. У всех рвались слова: "Эва, лярва, с бо-
биком-то тебе можно, лярва". И почти дрожа от нетерпения, парнишки мыс-
ленно подталкивали Волгаря: "А ну же, ну! докажи! Сделай что-нибудь!"
- Хвати ее и хряй! - визгнул Коська и убежал.
И Волгарь "хватил". Но он что есть силы хватил своим полупудовым кам-
нем по дереву. И, всплескивая клешем, пошел из сквера.
- Спутал! - скорее с облегчением, чем с сожалением проговорил Двор-
няжка.
И точно сдавливающий горло ворот расстегнули парнишки. Только тут они
почувствовали, что Волгарь их все же насиловал.
- Фи-й! - беспощадно, хотя и трусовато пустил ему вдогонку Филька и
