И они стали целоваться, смеясь и вздыхая от счастья.
- Но теперь я сделаюсь скупердяем, - объявил он вдруг, помолчав. -
Больше никаких выпивок с приятелями! Перехожу на воду. Затем надо под-
сократить курение. Гм! А почему бы мне самому не свертывать себе папиро-
сы? Это выйдет в десять раз дешевле, чем покупать готовые. Потом я могу
отпустить себе бороду. На то, что с нас дерут за год парикмахеры, можно
прокормить ребенка.
- Если вы себе отпустите бороду, мистер Роберте, я с вами разведусь,
- пригрозила Саксон. - Ты так красив и молод без бороды! Я слишком люблю
твое лицо, чтобы ты закрыл его бородой. Ах, Билли, милый, милый! Я поня-
тия не имела, что такое счастье, пока не вышла за тебя!
- И я тоже.
- И так будет всегда?
- Уверен, - отвечал он.
- Правда, мне почему-то всегда казалось, что я буду счастлива в бра-
ке, - продолжала она. - Но никогда и не снилось, что будет так хорошо.
Она повернула голову и поцеловала его в щеку.
- Билли, это даже нельзя назвать счастьем, это блаженство.
И Билл дал себе слово пока не говорить об урезке заработной платы. И
только через две недели, когда постановление стало фактом и ему пришлось
высыпать ей в передник меньше, чем обычно, он сказал. На другой день к
обеду пришли Берт и Мери, которые были женаты уже целый месяц, и разго-
вор зашел об этом больном для всех вопросе. Берт смотрел на дело особен-
но пессимистически и намекал на забастовку, ожидавшуюся в железнодорож-
ных мастерских.
- Если бы вы все помалкивали, лучше было бы, - заметила Мери. - Это
профсоюзные агитаторы мутят. Я прямо из себя выхожу, когда вижу, как они
во все встревают и подзуживают рабочих. Будь я хозяином, я бы каждому,
кто их слушает, сбавляла зарплату.
- Но ведь и ты состояла в союзе прачек, - мягко возразила Саксон.
- Потому что иначе я бы не получила работы. А что он мне дал, твой
союз?
- Ну вот, посмотри на Билла, - возразил Берт. - Возчики сидели смир-
но, рта не раскрывали, ни в чем не участвовали, и вдруг - раз! Нате вам,
пожалуйста! Как обухом по голове! Десять процентов сбавки. То ли еще бу-
дет! В этой стране, которую создали своими руками наши отцы и матери, на
нашу долю не осталось ничего. Нам остались только рожки да ножки. И ско-
ро нам совсем будет крышка, нам - потомкам тех людей, которые бросили
Англию, вывезли тут весь навоз, освободили рабов, сражались с индейцами,
создали Запад! Всякий дурак видит, куда мы идем!
- А что же нам делать? - с тревогой спросила Саксон.
- Бороться! Только одно! Страна в руках шайки разбойников! Возьмите
хотя бы Южную Тихоокеанскую дорогу: разве она не управляет Калифорнией?
- Глупости, Берт, - прервал его Билл. - Ты просто несешь чепуху. Же-
лезная дорога не может управлять Калифорнией.
- Эх ты, простофиля! - насмешливо воскликнул Берт. - Подожди, придет
время - и все вы, дуралеи, окажетесь перед совершившимся фактом, да бу-
дет поздно! Все прогнило насквозь! Воняет! Помилуй, нет ни одного чело-
века, который мог бы попасть в законодательное собрание, если он не
съездит в Сан-Франциско да не побывает в главном управлении Южной Тихоо-
кеанской дороги и там не поклонится тому, кому следует. Почему в губер-
наторы Калифорнии попадают всегда только бывшие директора дороги? Так
повелось, когда нас с тобой еще на свете не было. Да, нам крышка! Мы по-
биты. Но сердце мое взыграло бы в груди, если бы мне удалось перед
смертью вздернуть хоть кого-нибудь из этих гнусных воров. Ты знаешь -
кто мы? Те - что бились на полях сражений, и вспахали землю, и создали
все, что вокруг нас. Мы - последние могикане.
- Я его до смерти боюсь, он прямо себя не помнит, - сказала Мери, и в
ее тоне чувствовалась враждебность. - Если он, наконец, не заткнет свою
глотку, его наверняка выставят из мастерских. А что мы тогда будем де-
лать? Обо мне он не думает. Но одно я вам скажу: в прачечную я не вер-
нусь! - Она подняла руку и произнесла торжественно, словно клятву: - Ни-
когда и ни за что на свете!
- Знаю я, куда ты метишь, - возразил Берт гневно. - Все равно, сдохну
я или буду жив, попаду в переделку или нет, - если ты захочешь идти по
дурной дорожке, ты пойдешь; со мной или без меня - не важно.
- Кажется, я вела себя вполне прилично до встречи с тобой, - возрази-
ла Мери, закинув головку, - да и сейчас никто не скажет про меня плохо-
го.
Берт хотел ей ответить какой-то резкостью, но вмешалась Саксон и
восстановила мир. Она очень тревожилась за их брачную жизнь. Оба
вспыльчивые, несдержанные, раздражительные, и их постоянные стычки не
сулят ничего хорошего.
Покупка безопасной бритвы была для Саксон серьезным шагом. Сначала
она посоветовалась со знакомым приказчиком из магазина Пирса и уже тогда
решилась на это приобретение. В одно воскресное утро, после завтрака,
когда Билл собирался в парикмахерскую, Саксон позвала его в спальню и,
приподняв полотенце, показала ему приготовленные бритвенные ножи, мыло,
кисточку и все необходимое для бритья. Билл, удивленный, попятился, по-
том снова подошел и принялся рассматривать покупку. Огорченно уставился
он на безопасную бритву.
- Ну, это не для мужчины!
- И такая бритва сделает свое дело, - сказала Саксон. - Сотни людей
бреются ею каждый день.
Но Билл отрицательно покачал головой.
- Ты же ходишь к парикмахеру три раза в неделю, и бритье стоит тебе
каждый раз сорок пять центов. Считай - полдоллара, а в году пятьдесят
две недели. Двадцать шесть долларов в год на бритье! Не возмущайся, ми-
лый, попробуй. Сколько мужчин бреются таким способом!
Он опять покачал непокорной головой, и туманные глубины его глаз еще
больше потемнели. Она так любила в нем эту хмурость, которая делала его
по-мальчишески красивым. Саксон, смеясь, обняла его, толкнула на стул,
сняла с него пиджак, расстегнула воротник верхней и нижней рубашки и
подвернула их.
- Если ты будешь ругаться, - сказала она, покрывая его щеки мыльной
пеной, - то получишь в рот вот это.
- Подожди минутку, - удержала она его, когда он хотел взяться за
бритву. - Я видела, как орудуют парикмахеры. Они начинают брить, когда
пена впитается.
И она стала втирать ему в кожу мыльную пену.
- Вот, - сказала она, вторично намыливая ему щеки. - Теперь можешь
начинать. Только помни, что я не всегда буду это делать вместо тебя.
Только пока ты учишься.
Всячески подчеркивая свое шутливое негодование, Билл попытался нес-
колько раз провести бритвой по лицу, потом схватился за щеку и сердито
воскликнул:
- Ах, черт проклятый! Он стал разглядывать в зеркало свое лицо и уви-
дел полоску крови, алевшую среди мыльной пены.
- Порезался! Безопасной бритвой! Черт! Наверно, мужчины клянут эти
бритвы. И правы! Порезался! Хороша безопасность!
- Да подожди минутку, - уговаривала его Саксон. - Нужно сначала ее
наладить. Приказчик мне говорил... Вот посмотри, тут маленькие винтики.
Они... Поверни их... вот так...
Билл снова принялся за бритье. Через несколько минут он внимательно
поглядел на себя в зеркало, ухмыльнулся и продолжал свою операцию. Легко
и быстро соскреб он с лица всю пену. Саксон захлопала в ладоши.
- Здорово! - сказал Билл. - Великолепно! Дай лапку. Посмотри, как хо-
рошо получилось.
Он продолжал тереть ее руку о свою щеку. Вдруг Саксон издала легкое
восклицание, притянула его к себе и стала огорченно рассматривать его
лицо.
- Да она совсем не бреет.
- В общем, надувательство! Твоя бритва режет кожу, но не волос. Я
все-таки предпочитаю парикмахера.
Но Саксон стояла на своем:
- Ты еще недостаточно приспособился. Ты ее слишком подвинтил. Дай я
попробую. Вот так! Не очень сильно и не очень слабо. Теперь намылься еще
раз, и попробуем.
На этот раз было слышно, как бритва соскабливает волос.
- Ну как? - спросила она с тревогой.
- Рвет... ой! рвет... волосы, - рычал Билл, делая гримасы. - Да...
рвет... тянет, ой!.. Как черт!
- Ну, ну, продолжай, - подбадривала его Саксон. - Не сдавайся! Будь
смел, как охотник за скальпами, как последний могикан... Помнишь, что
сказал Берт?
Через четверть часа он вымыл и вытер лицо и облегченно вздохнул.
- Конечно, так можно в конце концов побриться, но я не очень стою за
этот способ. Он всю душу из меня вымотал.
Вдруг он застонал, сделав новое открытие.
- Что еще стряслось? - спросила она.
- А затылок-то? Ну как же я буду брить затылок? Уж за этим-то придет-
ся идти к парикмахеру.
На лице Саксон появилось огорченное выражение, но лишь на миг. Она
взяла в руки кисточку.
- Сядь, Билли!
- Как? Ты хочешь сама? - спросил он возмущенно.
- Ну да! Если это может сделать парикмахер, то могу и я.
Билл ворчал и охал, он чувствовал себя униженным, но все же ему приш-
лось уступить.
- Видишь, как чисто, - сказала она. - Ничего нет легче. А кроме того,
двадцать шесть долларов в год останутся в кармане. Ты на них купишь и
колыбель, и коляску, и пеленки, и кучу всяких мелочей. А теперь потерпи
еще немного. - Она обмыла и вытерла ему затылок, затем припудрила. - Те-
перь ты чист и мил, как настоящий младенец, мальчик Билли!
Несмотря на его недовольство, долгий поцелуй в шею, которым она нео-
жиданно наградила его, был ему очень приятен.
Хотя Билл и клялся, что он больше в руки не возьмет этой чертовой
бритвы, через два дня он все же разрешил Саксон помогать ему и еще раз
попробовал.
На этот раз дело пошло гораздо лучше.
- В общем, не так уж плохо, - снисходительно заметил он. - Я начинаю
привыкать. Все дело в том, как ее отрегулировать. Тогда можно сбривать
волосы дочиста и все-таки не порезаться. У парикмахера это не выходит,
он нет-нет да и порежет меня.
Третий сеанс удался на славу, и оба были на верху блаженства, когда
Саксон поднесла ему бутылку квасцов. Он стал убежденным сторонником бе-
зопасных бритв, не мог дождаться прихода Берта, сам понес ему показывать
приобретение своей жены и продемонстрировал способ употребления.
- Ведь надо же быть такими дураками - бегать по парикмахерским, тран-
жирить деньги, - заявил он. - Посмотри на эту штуку! Как берет! И легко,
точно по гладкому месту. Смотри - шесть минут по часам! Каково? Когда я
набью себе руку, то обойдусь и тремя! Этими ножами можно бриться и в
темноте и под водой. Хотел бы зарезаться, да не можешь! И потом - сбере-
жешь двадцать шесть долларов в год. Это придумала Саксон. Ты знаешь -
она прямо гений!
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Торговля между Саксон и Мерседес продолжала развиваться. Мерседес
тотчас же сбывала все те изящные вещицы, которые делала Саксон, а Саксон
занималась работой с увлечением. Будущий ребенок и сокращение заработной
платы заставляли ее относиться к материальной стороне жизни серьезнее,
чем когда-либо. В сберегательную кассу было в сущности отложено очень
мало, Саксон теперь частенько корила себя за то, что расходует деньги на
всякие пустяки для себя и для дома. Впервые тратила она чужой заработок,
- ведь она привыкла с самых юных лет жить только на свои средства; к
счастью, благодаря Мерседес теперь Саксон получила снова возможность за-
рабатывать и с тем большим удовольствием расходовала деньги на покупку
нового, более дорогого белья.
Мерседес делала ей указания, а Саксон следовала им, иногда привнося
кое-что от себя, и изготовляла всевозможные легкие красивые кружевные
вещицы: гофрированные батистовые рубашки с ажурной строчкой и французс-
кой вышивкой на плечах и груди, нарядные комбинации из тонкого полотна,
обшитые ирландским кружевом, похожие на паутинки ночные сорочки. По ука-
заниям Мерседес она сделала восхитительный чепчик, и та заплатила ей, за
вычетом комиссионных, двенадцать долларов.
Саксон с радостью отдавала этой работе каждую свободную минуту, не
