поклонился.
- Здесь, в доме, спрятана женщина, - возбужденно заговорила королева.
- Я слышала ее голос в этой штуке. Она, должно быть, рядом, в соседней
комнате...
- Это телефонистка, - сказал Паркер, пытаясь приостановить поток ее
слов.
- Мне безразлично, как ее зовут! - прервала его королева. - Я не по-
терплю, чтобы в этом доме была еще какая-то женщина, кроме меня. Попро-
сите ее уйти. Я гневаюсь!
Но Паркер лишь еще больше выпрямился и принял еще более сосредоточен-
ный вид. Тогда вдруг новая мысль пришла в голову королеве: быть может,
этот почтенный джентльмен занимает в иерархии малых царьков куда более
высокое положение, чем она думала? Быть может, он почти равен Френсису?
А она обращается с ним, как с человеком, намного, очень намного ниже ее
мужа.
Королева схватила Паркера за руку и, несмотря на его явное сопротив-
ление, потащила за собой на диван и заставила сесть рядом. Окончательно
смутив старого камердинера, она взяла из коробки несколько конфет и ста-
ла угощать его, суя ему в рот шоколадку всякий раз, как он пытался
что-то возразить.
- Скажите, - спросила она, наконец, набив ему полный рот конфет, -
разве в вашей стране принято многоженство?
Услышав столь прямой и откровенный вопрос, Паркер вытаращил глаза и
чуть не подавился шоколадом.
- О, я отлично понимаю, что значит это слово, - заверила она его. - И
спрашиваю вас еще раз: разве в вашей стране принято многоженство?
- В этом доме, сударыня, нет женщин, кроме вас, если не считать слу-
жанок, - проговорил, наконец, Паркер. - Этот голос, который вы слышали,
принадлежит женщине, находящейся не здесь, а за много миль отсюда, и она
к вашим услугам, как и к услугам всех, кто желает разговаривать по теле-
фону.
- Она рабыня тайны? - спросила королева, начиная смутно понимать, в
чем дело.
- Да, - подтвердил камердинер ее мужа. - Она рабыня телефона.
- Летающих слов?
- Да, сударыня, если вам угодно - летающих слов. - Он уже дошел до
полного отчаяния, не зная, как ему выпутаться: в такую переделку он еще
ни разу не попадал за все время своей службы. - Хотите, сударыня, я по-
кажу вам, как пользоваться телефонным аппаратом? Рабыня летающих слов -
к вашим услугам в любое время дня и ночи. Если вы пожелаете, она соеди-
нит вас с вашим супругом, мистером Морганом, и вы сумеете поговорить с
ним.
- Сейчас?
Паркер кивнул, встал с дивана и подвел королеву к телефону.
- Сначала, - поучал он ее, - вы будете разговаривать с рабыней. Как
только вы снимете эту штуку с крючка и поднесете к уху, рабыня заговорит
с вами. Она всегда спрашивает одно и то же: "Номер?" А иногда говорит:
"Номер? Номер?" Порой она бывает очень раздражительна. Когда она спро-
сит: "Номер? ", вы скажете: "Эддистоун, двенадцать-девяносто два". Рабы-
ня повторит за вами: "Эддистоун, двенадцать-девяносто два?" А вы скаже-
те: "Да, пожалуйста..."
- Я должна сказать рабе "пожалуйста"? - прервала его королева.
- Да, сударыня. Эти рабыни летающих слов - рабыни совсем особенные,
которых никто никогда не видит. Я уже немолодой человек, однако за всю
свою жизнь я ни разу не видел телефонистки... Итак, через несколько се-
кунд другая рабыня, тоже женщина, но находящаяся на расстоянии многих
миль от первой, скажет вам: "Эддистоун, двенадцать-девяносто два". А вы
скажете: "Я, миссис Морган. Я хочу поговорить с мистером Морганом, кото-
рый, насколько мне известно, находится в кабинете мистера Бэскома". По-
том вы подождете - с полминуты или с минуту, - и мистер Морган начнет
говорить с вами.
- Через много-много миль?
- Да, сударыня, и будет слышно его так, точно он в соседней комнате.
А когда мистер Морган скажет: "До свидания", вы тоже скажете: "До свида-
ния" - и повесите трубку, как я это сделал.
И королева проделала все, что сказал ей Паркер. Две разные рабыни от-
ветили ей, повинуясь названной ею магической цифре. И вот уже Френсис
разговаривает с нею, смеется, просит не скучать и обещает быть дома не
позже пяти часов.
А для Френсиса весь этот день был заполнен делами и волнениями.
- Что за тайный враг у вас завелся? - снова и снова спрашивал его
Бэском, но Френсис всякий раз лишь качал головой, отказываясь понять,
кто бы это мог быть.
- Ведь вы же сами видите: там, где вы ни при чем, положение на бирже
вполне устойчивое. А что происходит с вашими акциями? Начнем с "Фриско
консолидэйтед". Никакими причинами и домыслами нельзя объяснить, почему
акции этой компании так резко падают вниз. И заметьте: падают акции
только ваших предприятий. Компания "Нью-Йорк, Вермонт энд Коннектикут"
выплачивала последние четыре квартала пятнадцать процентов дивиденда, и
акции ее казались так же непоколебимы, как стены Гибралтара. Тем не ме-
нее они полетели вниз, и полетели здорово. То же самое происходит с ак-
циями "Монтана Лоуд", медных рудников в Долине Смерти, "Импириэл
Тангстен" и "Норс-Уэстерн электрик". А возьмите акции "Аляска Тродуэлл"?
Они были устойчивее скалы. Наступление на них началось лишь вчера под
вечер. К закрытию биржи они упали на восемь пунктов, а сегодня - на це-
лых шестнадцать. Все это акции предприятий, в которые вложен ваш капи-
тал. Никакие другие бумаги не затронуты. Во всем остальном положение на
бирже вполне устойчиво.
- Но ведь и акции "Тэмпико петролеум" тоже устойчивы! - возразил
Френсис. - А в это предприятие у меня больше всего денег вложено.
Бэском в отчаянии пожал плечами:
- Вы уверены, что не можете назвать никого, кто способен на такое?
Неужели вам не приходит на ум, кто этот ваш враг?
- Ей-богу, нет, Бэском! Ни на кого не могу подумать. У меня нет ника-
ких врагов просто потому, что после смерти отца я совсем не занимался
делами. "Тэмпико петролеум" - единственное предприятие, которым я инте-
ресовался, но с его акциями пока все обстоит благополучно. - Он нетороп-
ливо подошел к биржевому телеграфу. - Вот видите, продано еще пятьсот
акций по цене на полпункта выше, чем до сих пор.
- И все-таки кто-то за вами охотится, - заверил его Бэском. - Это яс-
но как божий день. Я просматриваю все отчеты об этих предприятиях, кото-
рые я назвал вам. Факты в них подтасованы - подтасованы искусно и тонко,
чтобы создать как можно более мрачное впечатление. Почему, например,
"Норс-Уэстерн" не выплатила дивидендов? Почему в таких черных тонах сос-
тавлен отчет Малэни о предприятиях "Монтана Лоуд"? Ладно, не будем гово-
рить об этих тенденциозных отчетах. Но почему такое количество акций
выбрасывается на рынок? Дело ясное: кто-то ведет наступление, по-видимо-
му, на вас - и, поверьте, наступление это не случайно; оно подготавлива-
лось медленно и неуклонно. Катастрофа может разразиться при первых же
слухах о войне, о большой забастовке или финансовой панике, - словом,
при первом же событии, которое ударит по всему биржевому рынку.
Посмотрите, в каком вы сейчас положении: акции всех предприятий, кро-
ме тех, что вы финансируете, вполне устойчивы. Я все это время старался
покрывать разницу между себестоимостью и продажной ценой акций, и это
мне удавалось. Но значительная часть ваших дополнительных обеспечении
уже израсходована, а разница между себестоимостью и продажной ценой ак-
ций продолжает уменьшаться. Это не пустяк. Это может привести к краху.
Положение весьма щекотливое.
- Но у нас есть "Тэмпико петролеум" - тут счастье все еще улыбается
нам: эти акции могут пойти в качестве обеспечения под все остальное, -
сказал Френсис. - Правда, мне бы очень не хотелось трогать их, - добавил
он.
Бэском покачал головой:
- Мы должны считаться с возможностью революции в Мексике и с тем, что
наше собственное правительство отличается удивительной мягкотелостью.
Если мы введем в игру акции "Тэмпико петролеум", а там начнется ка-
кая-нибудь серьезная заваруха - вам конец, вы будете разорены и пущены
по миру.
И все-таки, - в заключение сказал Бэском, - я не вижу иного выхода,
как прибегнуть к помощи акций "Тэмпико петролеум". Я истощил почти все
ресурсы, которые вы мне оставили. А то, что происходит с нами, - это не
внезапный наскок. Это медленное и упорное наступление, которое напомина-
ет мне движение ледника, сползающего с горы. Все эти годы, что я веду
ваши дела на бирже, мы впервые попадаем в такой тупик. Теперь поговорим
о вашем финансовом положении вообще. Финансами вашими ведает Коллинз, и
ему должно быть все известно. Но вам необходимо быть в курсе всех дел.
Какие бумаги вы можете дать мне в качестве обеспечения? Какие - сейчас и
какие - завтра? Какие на будущей неделе и в последующие три недели?
- Сколько же вам надо? - в свою очередь, спросил Френсис.
- Миллион долларов сегодня, до закрытия биржи. - Бэском красноречиво
указал на биржевой телеграф. - И по крайней мере еще двадцать миллионов
в ближайшие три недели, если - советую вам хорошенько запомнить это "ес-
ли" - если все в мире будет спокойно и положение на бирже останется та-
ким же, каким оно было последние полгода.
Френсис с решительным видом встал и потянулся за шляпой.
- Я немедленно еду к Коллинзу. Он гораздо лучше осведомлен о состоя-
нии моих дел, чем я сам. Я вручу вам до закрытия биржи по крайней мере
миллион, и я почти уверен, что смогу вручить вам остальное в течение
ближайших недель.
- Помните, - предупредил его Бэском, пожимая ему руку, - самое злове-
щее в этой направленной против вас атаке - методическая неторопливость,
с какою она развертывается. И это не маскарадная шутка, а широко заду-
манная кампания, и ведет ее, по всей вероятности, какой-нибудь крупный
туз.
Не раз за этот день и вечер рабыня летающих слов подзывала королеву к
аппарату и соединяла с мужем. К своему великому восторгу, королева обна-
ружила у себя в спальне, возле кровати, телефон, по которому, вызвав ка-
бинет Коллинза, она пожелала спокойной ночи Френсису и попыталась даже
поцеловать его, в ответ на что услышала какой-то странный, неясный звук
- его ответный поцелуй.
Королева сама не знала, долго ли она спала. Но, проснувшись, она
из-под полуопущенных век увидела, что Френсис глядит на нее с порога;
потом он тихонько вышел из спальни. Она тут же вскочила и побежала к
дверям, но Френсис уже спускался по лестнице.
"Опять у него неприятности с американским богом", - подумала короле-
ва, догадавшись, что Френсис, видимо, направляется в эту удивительную
комнату - библиотеку, чтобы прочесть на ленте стрекочущего аппарата уг-
розы и предупреждения гневного бога. Королева посмотрелась в зеркало,
заколола волосы и, самодовольно улыбаясь, надела капот - еще одно чудес-
ное доказательство внимания, предупредительности и заботы Френсиса.
У входа в библиотеку она остановилась, услышав за дверью чей-то чужой
голос. Первой ее мыслью было, что это волшебный телефон, - но нет, не
может быть, слишком громко и слишком близко звучит этот голос. Заглянув
в щелку, она увидела двух мужчин, сидящих в больших кожаных креслах друг
против друга. Френсис, осунувшийся от забот и волнений, был все еще в
дневном костюме, тогда как другой был во фраке. Она слышала, как тот,
другой, называл ее мужа "Френсис", а ее муж в ответ называл его "Джон-
ни". Это обстоятельство, а также непринужденный тон беседы дали ей по-
нять, что они старые, близкие друзья.
- Так я тебе и поверю, Френсис, - говорил тот, другой, - что ты там,
в Панаме, вел монашеский образ жизни! Уж, наверно, раз десять дарил свое
сердце прекрасным сеньоритам!
- Только одной, - после паузы сказал Френсис, глядя, как заметила ко-
ролева, прямо в глаза своему другу. - Больше того, - продолжал он, снова
помолчав, - я в самом деле потерял сердце... но не голову. Джонни Пас-
мор, ох, Джонни Пасмор, ты просто повеса и ловелас, и ничего ты в жизни
не знаешь. Так вот: в Панаме я встретил самую чудесную девушку на свете;
