части крепких напитков. Наша пулька их не устроит.
- А четыре звездочки? - спросил Игнасио; голос его звучал хрипло от
водки, глаза маслянисто блестели.
- Четыре звездочки? Друг Игнасио, четыре звездочки - это либо мгно-
венная смерть, либо вечное блаженство.
Не прошло и нескольких минут, как Рафаэль, обняв другого жандарма,
уже называл его "братец" и утверждал, что человеку очень мало нужно
здесь, на этой земле, для полного счастья.
- Старик - дурак, трижды дурак и еще трижды три раза дурак, - отва-
жился вставить Аугустино, жандарм с мрачной физиономией, который впервые
за все это время раскрыл рот.
- Да здравствует Аугустино! - воскликнул Рафаэль. - Смотрите, какое
чудо сделали три звездочки! Сняли замок со рта Аугустино!
- И еще раз трижды три раза дурак ваш старик! - орал пьяным голосом
Аугустино. - Этот божественный напиток был при нем, в полном его распо-
ряжении, он целых пять дней ехал из Бокас-дель-Торо и ни разу не прило-
жился! Да таких дураков надо голышом сажать на муравейник, вот что я вам
скажу!
- Старик - жулик, - прокудахтал Педро. - Когда он завтра утром явится
сюда за своими "тремя звездочками", я арестую его как контрабандиста.
Это всем нам будет зачтено в заслугу.
- Если мы уничтожим доказательства - вот так? - спросил Аугустино,
отбивая горлышко еще у одной бутылки.
- Мы оставим доказательства - вот так! - возразил ему Педро, хватив
пустой бутылкой о каменный пол. - Слушайте, друзья, давайте договоримся.
Ящик был очень тяжелый. Его уронили. Бутылки разбились. Виски вытекло -
и таким образом мы узнали о контрабанде. Ящик и разбитые бутылки будут
достаточным доказательством.
По мере того как запас спиртного уменьшался, шум все возрастал. Один
жандарм затеял ссору с Игнасио по поводу забытого долга в десять сента-
во. Двое других, усевшись в обнимку на полу, горючими слезами оплакивали
свою несчастную семейную жизнь. Аугустино витиевато и многословно изла-
гал собственные философские воззрения, в основе которых лежала мысль,
что молчание - золото. А Педро Зурита, расчувствовавшись, доказывал, что
все люди - братья.
- Даже арестантов я люблю, как братьев, - еле ворочая языком, говорил
он. - Жизнь - грустная штука. - Слезы брызнули у него из глаз; он умолк
и глотнул еще виски. - Арестанты для меня - все равно что родные дети. У
меня сердце кровью исходит за них. Смотрите! Я плачу. Давайте поделимся
с ними. Пусть и они познают хоть минуту счастья. Игнасио, возлюбленный
брат мой, сделай мне одолжение - видишь, я рыдаю на твоем плече. Отнеси
бутылочку этого эликсира гринго Моргану. Скажи ему, что я очень горюю:
мне так грустно, что он завтра будет повешен. Передай ему мой привет и
попроси выпить: пусть он будет счастлив сегодня.
Игнасио отправился выполнять поручение, а жандарм, который однажды
спрыгнул на арену во время боя быков в Сантосе, заревел:
- Быка мне сюда! Быка!
- Ему хочется, этому славному малому, обнять быка и сказать, как он
его любит, - пояснил Педро Зурита, проливая потоки слез. - Я тоже люблю
быков. Я люблю всех божьих тварей. Я люблю даже москитов. Мир прекрасен.
В нем царит любовь. Мне б хотелось иметь льва, чтоб я мог играть с
ним...
Мотив старой пиратской песни, которую кто-то громко насвистывал на
улице, привлек внимание Генри, он бросился было к окну, но, услышав
скрежет ключа в дверном замке, поспешно лег на пол и притворился спящим.
В камеру, пошатываясь, ввалился пьяный Игнасио и торжественно протянул
Генри бутылку.
- С наилучшими пожеланиями от нашего добрейшего начальника Педро Зу-
риты, - пробормотал жандарм. - Он сказал, чтоб ты напился и забыл, что
завтра ему придется вздернуть тебя.
- Мои наилучшие пожелания сеньору Педро Зурите, и скажи ему от моего
имени, чтоб он убирался к черту вместе со своим виски, - ответил Генри.
Тюремщик выпрямился и даже перестал пошатываться, точно сразу прот-
резвел.
- Очень хорошо, сеньор, - сказал он, вышел из камеры и запер за собой
дверь.
Генри стремглав кинулся к окну и очутился лицом к лицу с Френсисом,
который тотчас просунул ему сквозь решетку револьвер.
- Привет, дружище, - сказал Френсис. - Мы тебя мигом отсюда вызволим.
- В руках он держал две шашки динамита с взрывателями и капсюлями. -
Смотри, что я принес, - это лучше всякого лома. Беги в самый дальний
угол - pronto! - в этой стенке скоро будет такая дыра, что через нее да-
же наша "Анджелика" сможет пройти. Кстати, "Анджелика" стоит тут рядом,
у берега, и ждет тебя. А ну отойди. Я сейчас заложу шашку. Шнур совсем
короткий.
Не успел Генри отбежать в дальний угол камеры, как заскрежетал ключ,
которым чья-то неверная рука тыкала в скважину, дверь распахнулась, и в
камеру ворвался гул голосов. Генри услышал беспорядочные выкрики и от-
четливо различил неизменный боевой клич латиноамериканцов: "Бей гринго!"
Генри слышал также, как Рафаэль и Педро, входя в камеру, что-то бор-
мотали. "Он не признает всеобщего братства", - возмущался один, а дру-
гой: "Он сказал, чтоб я убирался к черту? Правда, он так сказал, Игна-
сио?"
В руках у жандармов были ружья; позади них толпились пьяные солдаты,
вооруженные чем попало - кто тесаком, кто старинным пистолетом, кто то-
пориком, а кто - просто бутылкой. При виде револьвера в руках Генри они
остановились, и Педро, нетвердой рукой ощупывая свое ружье, провозгла-
сил:
- Сеньор Морган, вы сейчас по всем правилам будете отправлены в ад.
Но Игнасио не стал додать. Прижав винтовку к бедру для устойчивости,
он выстрелил наугад и промахнулся: пуля ударила в стенку как раз посреди
камеры, тогда как сам он в ту же секунду упал от пули Генри. Остальные
поспешно отступили в коридор и, укрывшись там, принялись обстреливать
камеру.
"Слава богу, что стены такие толстые, только бы пуля не ударила рико-
шетом", - думал Генри, продолжая стоять в углу за выступом стены в ожи-
дании взрыва.
И дождался: в той стене, где было окно, теперь зияла огромная дыра.
Но в эту минуту отлетевший обломок ударил Генри по голове, все поплыло у
него перед глазами, и он тяжело рухнул на пол. Когда же пыль, поднятая
взрывом, и пороховой дым рассеялись. Генри смутно различил Френсиса, ко-
торый, казалось, прямо вплыл к нему в камеру. Френсис схватил его на ру-
ки и сквозь пробоину в стене вынес на улицу. Тут Генри сразу почувство-
вал себя лучше. Он увидел Энрико Солано и его младшего сына Рикардо, ко-
торые ружьями сдерживали толпу, запрудившую верхнюю часть улицы, тогда
как два брата-близнеца, Альварадо и Мартинес, сдерживали толпу в нижней
части улицы.
Но жители сбежались сюда просто из любопытства, никто из них и не со-
бирался рисковать жизнью и преграждать путь таким могущественным людям,
которые взрывают стены и штурмуют тюрьмы среди бела дня. А потому толпа
почтительно расступилась перед небольшой группой, когда та направилась
вниз по улице.
- Лошади ждут нас в соседнем переулке, - сказал Френсис, на ходу от-
вечая на рукопожатие Генри. - И Леонсия там же. За четверть часа мы дос-
качем до берега, где нас ожидает шхуна.
- Послушай-ка, а ведь недурной я выучил тебя песенке, - с улыбкой за-
метил Генри. - Когда ты начал ее насвистывать, мне показалось, что ниче-
го прекраснее быть не может. Эти собаки так торопились, что не могли до-
ждаться завтрашнего утра. Они нализались виски и решили тут же меня при-
кончить. Занятная история получилась с этим виски. Какой-то бывший ка-
бальеро, ставший торговцем, ехал мимо тюрьмы с фургоном, груженным этим
зельем, и у самых ворот фургон рассыпался...
- Ведь даже благородный Нарваэс, сын Балтазара де Хесус-и-Сер-
вальос-и-Нарваэса, сына генерала Нарваэса, оставившего по себе память
своею бранной славой, может стать торговцем, а торговец тоже должен
жить, не так ли, сеньоры? - проговорил Френсис, точь-в-точь как давешний
старик.
Генри весело посмотрел на него и с признательностью сказал:
- Знаешь, Френсис, я очень рад одному обстоятельству, чертовски
рад...
- Чему же это? - спросил Френсис, когда они заворачивали за угол, где
их ждали лошади.
- Тому, что не отрезал тебе уши в тот день на Тельце, когда я положил
тебя на обе лопатки и ты настаивал, чтобы я это сделал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Мариано Веркара-и-Ихос, начальник полиции Сан-Антонио, откинулся на
спинку кресла в зале суда и, довольный собой, со спокойной улыбкой при-
нялся скручивать сигарету. Все прошло так, как было задумано. Он весь
день следил за тем, чтобы старикашка судья не выпил глотка мескаля, и
теперь был вознагражден за это: судья провел процесс и вынес приговор,
какого добивался шеф. Он не допустил ни одного промаха. Шесть беглых пе-
онов были оштрафованы на крупную сумму и отправлены назад на плантацию в
Сантосе. Кабальный их контракт суд продлил на столько времени, сколько
потребуется, чтобы отработать штраф. А начальник полиции благодаря этому
стал богаче на двести золотых американских долларов. "Эти гринго из Сан-
тоса, - улыбнулся он про себя, - люди, с которыми стоит иметь дело.
Во-первых, они создают плантации и тем самым способствуют развитию стра-
ны. А во-вторых, - и это главное, - денег у них куры не клюют, и они хо-
рошо платят за те мелкие услуги, которые я в состоянии им оказать".
Тут он увидел Альвареса Торреса и широко улыбнулся.
- Послушайте, - сказал испанец, пригибаясь к самому уху начальника
полиции. - Мы можем прикончить обоих этих чертей Морганов. Свинью Генри
завтра повесят. Почему бы в таком случае нам не отправить сегодня к пра-
отцам и свинью Френсиса?
Начальник полиции вопросительно поднял брови.
- Я посоветовал этому гринго штурмовать тюрьму. Солано поверили его
вракам и теперь заодно с ним. Они наверняка попытаются сегодня вечером
совершить налет. Раньше им не успеть. Ваше дело приготовиться и просле-
дить, чтобы Френсис Морган был непременно убит в стычке.
- Ради чего и почему? - неторопливо спросил начальник полиции. - Мне
нужно Генри убрать с дороги. Что же до Френсиса, то пусть возвращается к
себе в свой любимый Нью-Йорк.
- Он должен быть сегодня же отправлен к праотцам, а почему - вы сей-
час поймете. Как вам известно из телеграмм, которые я посылаю через пра-
вительственную радиостанцию и которые вы читаете...
- Позвольте, такова была наша договоренность, и на этих условиях я
выхлопотал вам разрешение пользоваться правительственной радиостанцией,
- напомнил начальник полиции.
- Я на это и не жалуюсь, - заверил его Торрес. - Итак, вам известно,
что у меня есть строго конфиденциальные и чрезвычайно важные дела с
нью-йоркским Риганом. - Он приложил руку к нагрудному карману. - Я
только что получил от него новую телеграмму. Он требует задержать свинью
Френсиса здесь еще на месяц, а если этот молодой человек и вовсе не вер-
нется в Нью-Йорк, то, насколько я понял сеньора Ригана, плакать никто не
станет. Так вот, если мне это удастся, то и вам неплохо будет.
- Но вы еще не сказали мне, сколько вы за это получили и сколько по-
лучите, - решил прощупать почву начальник полиции.
- На этот счет у нас была договоренность частного характера, и сумма
не так велика, как вам может показаться. Он скупердяй, этот сеньор Ри-
ган, страшный скупердяй. Тем не менее я по-честному поделюсь с вами, ес-
ли наша затея увенчается успехом.
Начальник полиции удовлетворенно кивнул и спросил:
- Ну, уж тысчонку-то золотом вы получите?
- Думаю, что да. Не может же этот ирландский боров заплатить мне
меньше; а тогда пятьсот долларов - ваши, если, конечно, свинья Френсис
сложит голову в Сан-Антонио.
- А может, и сто тысяч золотом получите? - продолжал допрашивать на-
чальник полиции.
Торрес рассмеялся, словно услышал занятную шутку.
