ние вопроса о том, что образует устойчивый базис личности, от которого и
зависит, что именно входит и что не входит в характеристику человека
именно как личности. Решение это исходит из положения, то реальным бази-
сом личности человека является совокупность его общественных по своей
природе отношений к миру, но отношений, которые реализуются, а они реа-
лизуются его деятельностью, точнее, совокупностью его многообразных дея-
тельностей.
Имеются в виду именно деятельности субъекта, которые и являются ис-
ходными "единицами" психологического анализа личности, а не действия, не
операции, не психофизиологические функции или блоки этих функций; пос-
ледние характеризуют деятельность, а не непосредственно личность. На
первый взгляд это положение кажется противоречащим эмпирическим предс-
тавлениям о личности и, более того, объединяющим их. Тем не менее оно
единственно открывает путь к пониманию личности, в ее действительной
психологической конкретности.
Прежде всего на этом пути устраняется главная трудность: определение
того, какие процессы и особенности человека относятся к числу психологи-
чески характеризующих его личность, а какие являются в этом смысле нейт-
ральными. Дело в том, что, взятые сами по себе, в абстракции от системы
деятельности, они вообще ничего не говорят о своем отношении к личности.
Едва ли, например, разумно рассматривать как "личностные" операции
письма, способность чистописания. Но вот перед нами образ героя повести
Гоголя "Шинель" Акакия Акакиевича Башмачкина. Служил он в некоем депар-
таменте чиновником для переписывания казенных бумаг, и виделся ему в
этом занятии целый разнообразный и притягательный мир. Окончив работу,
Акакий Акакиевич тотчас шел домой. Наскоро пообедав, вынимал баночку с
чернилами и принимался переписывать бумаги, которые он принес домой, ес-
ли же таковых не случалось, он снимал копии нарочно, для себя, для
собственного удовольствия. "Написавшись всласть, - повествует Гоголь, -
он ложился спать, улыбаясь заранее при мысли о завтрашнем дне: что-то
бог пошлет переписывать завтра".
Как произошло, как случилось, что переписывание казенных бумаг заняло
центральное место в его личности, стало смыслом его жизни? Мы не знаем
конкретных обстоятельств, но так или иначе обстоятельства эти привели к
тому, что произошел сдвиг одного из главных мотивов на обычно совершенно
безличные операции, которые в силу этого превратились в самостоятельную
деятельность, в этом качестве они и выступили как характеризующие лич-
ность.
Можно, конечно, рассуждать и иначе, проще: что в это-де проявилась
некая "каллиграфическая способность", заложенная в Башмачкине от приро-
ды. Но рассуждение это уже совершенно в духе начальников Акакия Акакие-
вича, которые постоянно видели его все тем же самым прилежным чиновником
для письма, "так что потом уверились, что он, видно, так и родился на
свет...".
Иногда дело обстоит иначе. В том, что с внешней стороны кажется
действиями, имеющими для человека самоценное значение, психологический
анализ открывает иное, а именно, что они являются лишь средством дости-
жения целей, действительный мотив которых лежит как бы в совершенно иной
плоскости жизни. В этом случае за видимостью одной деятельности скрыва-
ется другая. Именно она-то непосредственно и входит в психологический
облик личности, какой бы ни была осуществляющая ее совокупность конкрет-
ных действий. Последняя составляет как бы только оболочку этой другой
деятельности, реализующей то или иное действительное отношение человека
к миру, - оболочку, которая зависит от условий, иногда случайных. Вот
почему, например, тот факт, что данный человек работает техником, сам по
себе еще ничего не говорит о его личности; ее особенности обнаруживают
себя не в этом, а в тех отношениях, в которые он неизбежно вступает, мо-
жет быть, в процессе своего труда, а может быть, и вне этого процесса.
Все это почти трюизмы, и я говорю об этом лишь для того, чтобы еще раз
подчеркнуть, что, исходя из набора отдельных психологических или соци-
ально - психологических особенностей человека, никакой "структуры лич-
ности" получить невозможно, что реальное основание личности человека ле-
жит не в заложенных в нем генетических программах, не в глубинах его
природных задатков и влечений и даже не в приобретенных им навыках, зна-
ниях и умениях, в том числе и профессиональных, а в той системе дея-
тельностей, которые реализуются этими знаниями и умениями.
Общий вывод из сказанного состоит в том, что в исследовании личности
нельзя ограничиваться выяснением предпосылок, а нужно исходить из разви-
тия деятельности, ее конкретных видов и форм и тех связей, в которые они
вступают друг с другом, так как их развитие радикально меняет значение
самих этих предпосылок. Таким образом, направление исследования обраща-
ется - не от приобретенных навыков, умений и знаний к характеризуемым
ими деятельностям, а от содержания и связей деятельностей к тому, как и
какие процессы их реализуют, делают их возможными.
Уже первые шаги в указанном направлении приводят к возможности выде-
лить очень важный факт. Он заключается в том, что в ходе развития
субъекта отдельные его деятельности вступают между собой в иерархические
отношения. На уровне личности они отнюдь не образуют простого пучка, лу-
чи которого имеют свой источник и центр в субъекте. Представление о свя-
зях между деятельностями как о коренящихся в единстве и целостности их
субъекта является оправданным лишь на уровне индивида. На этом уровне (у
животного, у младенца) состав деятельностей и их взаимосвязи непос-
редственно определяются свойствами субъекта - общими и индивидуальными,
врожденными и приобретаемыми прижизненно. Например, изменение избира-
тельности и смена деятельности находятся в прямой зависимости от текущих
состояний потребностей организма, от изменения его биологических доми-
нант.
Другое дело - иерархические отношения деятельностей, которые характе-
ризуют личность. Их особенностью является их "отвязанность" от состояний
организма. Эти иерархии деятельностей порождаются их собственным разви-
тием, они-то и образуют ядро личности.
Иначе говоря, "узлы", соединяющие отдельные деятельности, завязывают-
ся не действием биологических или духовных сил субъекта, которые лежат в
нем самом, а завязываются они в той системе отношений, в которые вступа-
ет субъект.
Наблюдение легко обнаруживает те первые "узлы", с образования которых
у ребенка начинается самый ранний этап формирования личности. В очень
выразительной форме это явление однажды выступило в опытах с детьми-дош-
кольниками. Экспериментатор, проводивший опыты, ставил перед ребенком
задачу - достать удаленный от него предмет, непременно выполняя правило
- не вставать со своего места. Как только ребенок принимался решать за-
дачу, экспериментатор переходил в соседнюю комнату, из которой и продол-
жал наблюдение, пользуясь обычно применяемым для этого оптическим прис-
пособлением. Однажды после ряда безуспешных попыток малыш встал, подошел
к предмету, взял его и спокойно вернулся на место. Экспериментатор тот-
час вошел к ребенку, похвалил его за успех и в виде награды предложил
ему шоколадную конфету. Ребенок, однако, отказался от нее, а когда экс-
периментатор стал настаивать, то малыш тихо заплакал.
Что лежит за этим феноменом? В процессе, который мы наблюдали, можно
выделить три момента: 1) общение ребенка с экспериментатором, когда ему
объяснялась задача; 2) решение задачи и 3) общение с экспериментатором
после того, как ребенок взял предмет. Действия ребенка отвечали, таким
образом, двум различным мотивам, т.е. осуществляли двоякую деятельность:
одну - по отношению к экспериментатору, другую - по отношению к предмету
(награде). Как показывает наблюдение, в то время, когда ребенок доставал
предмет, ситуация не переживалась им как конфликтная, как ситуация
"сшибки". Иерархическая связь между обеими деятельностями обнаружилась
только в момент возобновившегося общения с экспериментатором, так ска-
зать, post factum: конфета оказалась горькой, горькой по своему субъек-
тивному, личностному смыслу.
Описанное явление принадлежит к самым ранним, переходным. Несмотря на
всю наивность, с которой проявляются эти первые соподчинения разных жиз-
ненных отношений ребенка, именно они свидетельствуют о начавшемся про-
цессе формирования того особого образования, которое мы называем лич-
ностью. Подобные соподчинения никогда не наблюдаются в более младшем
возрасте, зато в дальнейшем развитии, в своих несоизмеримо более сложных
и "спрятанных" формах они заявляют о себе постоянно. Разве не по анало-
гичной же схеме возникают такие глубоко личностные явления, как, скажем,
угрызения совести?
Развитие, умножение видов деятельности индивида приводит не просто к
расширению их "каталога". Одновременно происходит центрирование их вок-
руг немногих главнейших, подчиняющих себе другие. Этот сложный и дли-
тельный процесс развития личности имеет свои этапы, свои стадии. Процесс
этот неотделим от развития сознания, самосознания, но не сознание сос-
тавляет его первооснову, оно лишь опосредствует и, так сказать, резюми-
рует его.
Итак, в основании личности лежат отношения соподчиненности человечес-
ких деятельностей, порождаемые ходом их развития. В чем, однако, психо-
логически выражается эта подчиненность, эта иерархия деятельностей? В
соответствии с принятым нами определением мы называем деятельностью про-
цесс, побуждаемый и направляемый мотивом - тем, в чем опредмечена та или
иная потребность. Иначе говоря, за соотношением деятельностей открывает-
ся соотношение мотивов. Мы приходим, таким образом, к необходимости вер-
нуться к анализу мотивов и рассмотреть их развитие, их трансформации,
способность к раздвоению их функций и те их смещения, которые происходят
внутри системы процессов, образующих жизнь человека как личности.
4. МОТИВЫ, ЭМОЦИИ И ЛИЧНОСТЬ
В современной психологии термином "мотив" (мотивация, мотивирующие
факторы) обозначаются совершенно разные явления. Мотивами называют инс-
тинктивные импульсы, ибо логические влечения и аппетиты, а равно пережи-
вание эмоций, интересы, желания; в пестром перечне мотивов можно обнару-
жить такие, как жизненные цели и идеалы, но также и такие, как раздраже-
ние электрическим током138. Нет никакой надобности разбираться во всех
тех смешениях понятий и терминов, которые характеризуют нынешнее состоя-
ние проблемы мотивов. Задача психологического анализа личности требует
рассмотреть лишь главные вопросы.
Прежде всего это вопрос о соотношении мотивов и потребностей. Я уже
говорил, что собственно потребность - это всегда потребность в чем-то,
что на психологическом уровне потребности опосредствованы психическим
отражением, и притом двояко. С одной стороны, предметы, отвечающие пот-
ребностям субъекта, выступают перед ним своими объективными сигнальными
признаками. С другой - сигнализируются, чувственно отражаются субъектом
и сами потребностные состояния, в простейших случаях - в результате
действия интероцептивных раздражителей. При этом важнейшее изменение,
характеризующее переход на психологический уровень, состоит в возникно-
вении подвижных связей потребностей с отвечающими им предметами.
Дело в том, что в самом потребностном состоянии субъекта предмет, ко-
торый способен удовлетворить потребность, жестко не записан. До своего
первого удовлетворения потребность "не знает" своего предмета, он еще
должен быть обнаружен. Только в результате такого обнаружения потреб-
ность приобретает свою предметность, а воспринимаемый (представляемый,
мыслимый) предмет - свою побудительную и направляющую деятельность функ-