Воплощение смысла в значениях - это глубоко интимный, психологически
содержательный, отнюдь не автоматически и одномоментально происходящий
процесс. В творениях художественной литературы, в практике морального и
политического воспитания этот процесс выступает во всей своей полноте.
Научная психология знает этот процесс только в его частных выражениях: в
явлениях "рационализации" людьми их действительных побуждений, в пережи-
вании муки перехода от мысли к слову ("Я слово позабыл, что я хотел ска-
зать, и мысль бесплотная в чертог теней вернется", - цитирует поэта
Л.С.Выготский).
В своих наиболее обнаженных формах процесс, о котором идет речь, выс-
тупает в условиях классового общества, борьбы идеологий. В этих условиях
личностные смыслы, отражающие мотивы, порождаемые действительными жиз-
ненными отношениями человека, могут не найти адекватно воплощающих их
объективных значений, и тогда они начинают жить как бы в чужих одеждах.
Нужно представить себе капитальное противоречие, которое порождает это
явление. Ведь в отличие от бытия общества, бытие индивида не является
"самоговорящим", т.е. индивид не имеет собственного языка, вырабатывае-
мых им самим значений; осознание им явлений действительности может про-
исходить только посредством усваиваемых им извне "готовых" значений -
знаний, понятий, взглядов, которые он получает в общении, в тех или иных
формах индивидуальной и массовой коммуникации. Это и создает возможность
внесения в его сознание, навязывания ему искаженных или фантастических
представлений и идей, в том числе таких, которые не имеют никакой почвы
в его реальном, практическом жизненном опыте. Лишенные этой почвы, они
обнаруживают в сознании человека свою шаткость; вместе с тем, превраща-
ясь в стереотипы, они, как и любые стереотипы, способны к сопротивлению,
так что только серьезные жизненные конфронтации могут их разрушить. Но и
их разрушение не ведет еще к устранению дезинтегрированности сознания,
его неадекватности, само по себе оно создает лишь его опустошение, спо-
собное обернуться психологической катастрофой. Необходимо еще, чтобы в
сознании индивида осуществилось перевоплощение субъективных личностных
смыслов в другие, адекватные им значения.
Более пристальный анализ такого перевоплощения личностных смыслов в
адекватные (более адекватные) значения показывает, что оно протекает в
условиях борьбы за сознание людей, происходящей в обществе. Я хочу этим
сказать, что индивид не просто "стоит" перед некоторой "витриной" покоя-
щихся на ней значений, среди которых ему остается только сделать выбор,
что эти значения - представления, понятия, идеи - не пассивно ждут его
выбора, а энергично врываются в его связи с людьми, образующие круг его
реальных общений. Если индивид в определенных жизненных обстоятельствах
и вынужден выбирать, то это выбор не между значениями, а между сталкива-
ющимися общественными позициями, которые посредством этих значений выра-
жаются и осознаются.
В сфере идеологических представлений этот процесс является неизбежным
и имеющим всеобщий характер в классовом обществе. Однако он сохраняется
и в условиях социалистического, коммунистического общества, - в той ме-
ре, в какой здесь проявляются особенности индивидуальной жизни человека,
особенности складывающихся личных его отношений, общений и жизненных си-
туаций; он сохраняется и потому, что остаются неповторимыми и его осо-
бенности как телесного существа и конкретные внешние условия, которые не
могут быть идентичными для всех.
Не исчезает, да и не может исчезнуть постоянно воспроизводящее себя
несовпадение личностных смыслов, несущих в себе интенциональность,
пристрастность сознания субъекта и "равнодушных" к нему значений, пос-
редством которых они только и могут себя выразить. Поэтому -то внутренне
движение развитой системы индивидуального сознания и полно драматизма.
Он создается смыслами, которые не могут "высказать себя" в адекватных
значениях; значениями, лишенными своей жизненной почвы и поэтому иногда
мучительно дискредитирующими себя в сознании субъекта; они создаются,
наконец, существованием конфликтующих между собой мотивов-целей.
Нет надобности повторять, что это внутреннее движение индивидуального
сознания порождается движением предметной деятельности человека, что за
его драматизмом скрывается драматизм его реальной жизни, что поэтому на-
учная психология сознания невозможна вне исследования деятельности
субъекта, форм ее непосредственного существования.
В заключение я не могу не затронуть здесь проблемы так называемой
"жизненной психологии", психологии переживаний, которая в последнее вре-
мя вновь обсуждается в нашей литературе113. Из того, что было изложено,
прямо вытекает, что хотя научная психология не должна выбрасывать их по-
ля своего зрения внутренний мир человека, но его изучение не может быть
отделено от исследования деятельности и не составляет никакого особого
направления. То, что мы называем внутренними переживаниями, суть явле-
ния, возникающие на поверхности системы сознания, в форме которых созна-
ние выступает для субъекта в своей непосредственности. Поэтому сами пе-
реживания интереса или скуки, влечения или угрызений совести еще не отк-
рывают субъекту своей природы; хотя они кажутся внутренними силами, дви-
жущими его деятельностью, их реальная функция состоит лишь в наведении
субъекта на их действительный источник, в том, что они сигнализируют о
личностном смысле событий, разыгрывающихся в его жизни, заставляют его
как бы приостановить на мгновение поток своей активности, всмотреться в
сложившиеся у него жизненные ценности, чтобы найти себя в них или, может
быть, пересмотреть их.
Итак, сознание человека, как и сама его деятельность, не аддитивно.
Это не плоскость, даже не емкость, заполненная образами и процессами.
Это и не связи отдельных его "единиц", а внутреннее движение его образу-
ющих, включенное в общее движение деятельности, осуществляющей реальную
жизнь индивида в обществе. Деятельность человека и составляет субстанцию
его сознания.
Психологический анализ деятельности и сознания раскрывает лишь их об-
щие системные качества и, понятно, отвлекается от особенностей специ-
альных психических процессов - процессов восприятия и мышления, памяти и
научения, речевого общения. Но сами эти процессы существуют только в
описанных отношениях системы, на тех или иных ее уровнях. Поэтому, хотя
исследования этих процессов составляют особую задачу, они отнюдь не яв-
ляются независимыми от того, как решаются проблемы деятельности и созна-
ния, ибо это и определяет их методологию.
И, наконец, главное. Анализ деятельности и индивидуального сознания,
конечно, исходит из существования реального телесного субъекта. Однако
первоначально, т.е. до и вне этого анализа, субъект выступает лишь как
некая абстрактная, психологически "не наполненная" целостность. Только в
результате пройденного исследованием пути субъект открывает себя и конк-
ретно-психологически - как личность. Вместе с тем обнаруживается, что
анализ индивидуального сознания, в свою очередь, не может обойтись без
обращения к категории личности. Поэтому в этот анализ пришлось ввести
такие понятия, как понятия о "пристрастности сознания" и о "личностном
смысле", за которыми скрывается дальнейшая, еще не затронутая проблема -
проблема системного психологического исследования личности.
Глава V
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И ЛИЧНОСТЬ
1. ЛИЧНОСТЬ КАК ПРЕДМЕТ ПСИХОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Чтобы преодолеть господствующую в психологии диадическую схему, нужно
было прежде всего вычленить то "среднее звено", которое опосредствует
связи субъекта с реальным миром. Поэтому мы начали с анализа деятельнос-
ти, ее общего строения. Однако тотчас обнаружилось, что в определение
деятельности необходимо входит понятие о ее предмете, что деятельность
по самой своей природе является предметной.
Другое дело - понятие о субъекте деятельности. Первоначально, т.е. до
выяснения важнейших моментов, образующих процесс деятельности, субъект
остается как бы за пределами исследования. Он выступает лишь в качестве
предпосылки деятельности, ее условия. Только дальнейший анализ движения
деятельности и порождаемых им форм психического отражения приводит к не-
обходимости ввести понятие о конкретном субъекте, о личности как о внут-
реннем моменте деятельности. Категория деятельности открывается теперь в
своей действительной полноте, в качестве объемлющей оба полюса - и полюс
объекта, и полюс субъекта.
Изучение личности как момента деятельности и ее продукта составляет
специальную, хотя и не отдельную, психологическую проблему. Проблема эта
является одной из самых сложных. Серьезные трудности возникают уже при
попытках выяснить, какая реальность описывается в научной психологии
термином "личность".
Личность является не только предметом психологии, но и предметом фи-
лософского, общественно-исторического познания; наконец, на определенном
уровне анализа личность выступает со стороны своих природных, биологи-
ческих особенностей как предмет антропологии, соматологии и генетики че-
ловека. Интуитивно мы достаточно хорошо знаем, в чем состоят здесь раз-
личия. Тем не менее в психологических теориях личности постоянно возни-
кают грубые смешения и неоправданные противопоставления этих подходов к
исследованию личности.
Лишь немногие общие положения о личности принимаются, с теми или ины-
ми оговорками, всеми авторами. Одно из них состоит в том, что личность
представляет собой некое неповторимое единство, некую целостность. Дру-
гое положение заключается в признании за личностью роли высшей интегри-
рующей инстанции, управляющей психическими процессами (Джемс называл
личность "хозяином" психических функций, Г.Олпорт - "определителем пове-
дений и мыслей"). Однако попытки дальнейшей интерпретации этих положений
привели в психологии к ряду ложных идей, мистифицирующих проблему лич-
ности.
Прежде всего это идея, противопоставляющая "личностную психологию"
психологии, изучающей конкретные процессы (психические функции). Одна из
попыток преодолеть это противопоставление выражается в требовании сде-
лать личность "исходным пунктом объяснения любых психических явлений",
"центром, исходя из которого только и можно решать все проблемы психоло-
гии", так что необходимость в специальном разделе психологии - психоло-
гии личности - отпадает114. С этим требованием можно согласиться, - но
лишь в том случае, если видеть в нем лишь выражение некоей весьма общей
мысли, отвлекающейся от конкретных задач и методов психологического исс-
ледования. Несмотря на всю убедительность старого афоризма о том, что
"мыслит не мышление, а человек", это требование является методологически
наивным по той простой причине, что субъект до аналитического изучения
его высших жизненных проявлений неизбежно выступает либо как абстракт-
ная, "ненаполненная" целостность, либо как метапсихологическое "я"
(persone), обладающее изначально заложенными в нем диспозициями или це-
лями. Последнее, как известно, постулируется всеми персоналистическими
теориями. При этом безразлично, рассматривается ли личность с биологиза-
торских, органистических позиций, или как чисто духовное начало, или,
наконец, как некая "психофизиологическая нейтральность"115.
Впрочем, требование "личностного подхода" в психологии иногда понима-
ется в том смысле, что при изучении отдельных психологических процессов
внимание исследователя должно быть прежде всего сосредоточено на индиви-
дуальных особенностях. Но это отнюдь не решает проблемы, так как a
priori мы не можем судить о том, какие из этих особенностей характеризу-
ют личность, а какие - нет. Входят ли в психологическую характеристику
личности, например, скорость реакций человека, объем его памяти или уме-
